Рангея Рагхав - Гибель великого города
Египтянка поднялась. Вблизи послышался шум.
— Что это? — спросила Нилуфар.
— Акшай избивает какого-то раба. Он пытается у него узнать о тебе…
Нилуфар стало страшно.
— Что он узнает? — сказал Апап. — Глупец! Так бы и разорвал его! — Он выпрямился, кулаки его сжались. В глазах сверкнули хищные огоньки.
— Апап! — воскликнула испуганно Нилуфар. — Что с тобой?
— Ничего… Ничего… — пробормотал Апап и попытался улыбнуться; теперь гнев клокотал внутри него.
Нилуфар схватила подругу за руку.
— Я ухожу, Хэка! Не забывай меня!
Нилуфар неслышно выскользнула из каморки. Апап молча проводил ее взглядом. Сколько отваги в этой женщине!
По каморкам шныряли какие-то люди, называвшие себя слугами Акшая. Хэка сказала:
— Теперь уж нечего бояться. Нилуфар далеко.
— И я ухожу! — вместо ответа бросил Апап.
Вскоре после его ухода в каморку вошел управитель.
— Красавица моя! Я так измучился сегодня. И куда девалась эта подлая Нилуфар?
Он обнял Хэку за талию, но она оттолкнула его руку и отступила назад. Она вся пылала от гнева.
— Ты сам подлый, Акшай! Нилуфар была госпожой для тебя. Пусть господин говорит о ней что хочет — это его право. Но как смеешь ты поносить свою госпожу!
Акшай злобно смотрел на нее. С какой ненавистью Хэка оттолкнула его руку! Взглянув в покрасневшие глаза управителя, Хэка испугалась. Но гнев все еще душил ее, она упрямо прикусила нижнюю губу.
Управитель расхохотался.
— Красавица! У меня только одна госпожа — это ты! Идем, и ты получишь свои права…
Он вытянул толстые губы, намереваясь поцеловать Хэку.
Бац! — Хэка изо всей силы ударила его по щеке. Акшай повалил рабыню на землю и стал обнимать ее, дико хохоча.
Хэка в кровь расцарапала ему лицо. Разъяренный управитель сел ей на грудь и стал бить по голове. Хэка впилась зубами в его ногу, Акшай вскочил. Перед ним была рабыня, и он дважды с силой ударил ее по лицу кулаком. В глазах Хэки потемнело. Она упала без чувств…
Рабы слышали шум, стоны. Но когда они выбежали из своих каморок, Акшая уже не было. Одна из рабынь, забыв страх, ругала управителя во весь голос.
— Молчи! — сказали ей другие рабы. — Если господин проснется, он вырвет тебе язык.
Рабыня заплакала. Один из рабов заглянул в каморку Хэки и позвал остальных. Та лежала без движения, волосы ее были растрепаны, одежда порвана. Кто-то брызнул ей в лицо водой. Хэка очнулась.
— Ну как?
— Теперь хорошо. А где эта скотина?
— Кто?
— Акшай! Я укусила его за ногу!
— Укусила?
Все засмеялись.
— Это он бил тебя?
Кивнув головой, Хэка поднялась и вышла из каморки.
Манибандх не спал. Хэка вошла к нему, припала к его ногам.
— Что случилось, Хэка?
— Великий господин! — плача, ответила, рабыня. — Управитель Акшай ударил меня.
Она всхлипнула. Манибандху стало жаль ее.
— Хорошо, иди, — сказал он. — Больше управитель не посмеет тебя бить. Ты чем-нибудь разгневала его?
— Ничем, господин. Он был пьян… — Хэка продолжала плакать.
У ворот пропели раковины. У Манибандха больше не было времени на пустые разговоры. Нетерпеливо взглянув на лекарей, растиравших его тело мазями, он спросил:
— Долго мне ждать вас?
— Все готово, великий господин! Все готово! — поспешно откликнулись те.
— Ну, что еще? — обратился Манибандх к Хэке, покорно стоявшей перед ним.
— Я боюсь сказать, господин…
— Говори, не бойся!
— Я, господин, — сказала Хэка дрожащим голосом, — я укусила его за ногу…
Манибандх развеселился.
— Ну и что же?
— Он ударил меня так сильно, господин! Я ваша раба! Вы хозяин моей жизни и смерти. Но я не могу выносить его домогательств! Он издевается надо мной! Он говорит, что убьет меня!
— Хорошо, хорошо, иди! — со смехом сказал Манибандх и поднялся. Совершив омовение, он надел сверкающие золотом воинские доспехи и вышел.
Послышались приветственные клики. Колесница Амен-Ра въехала во двор. На египтянине был воинский убор.
Амен-Ра теперь являлся в совет ганы когда хотел и чувствовал себя там хозяином.
Раб почтительно приветствовал его:
— Добро пожаловать, господин!
Амен-Ра взглянул на террасу и увидел высокочтимого, облаченного в доспехи. На голове Манибандха сверкал шлем. Амен-Ра поднялся к нему. Они долго смотрели на марширующих солдат, затем прошли в покои.
— Вы довольны моим войском, досточтимый? — спросил Манибандх.
— Великий господин! — воскликнул египтянин. — Мне кажется, в Мохенджо-Даро начинается настоящая жизнь. Могу я спросить вас, великий господин?
Манибандх поднял на него глаза.
— Что станет потом со всем этим? — Египтянин повел вокруг себя рукой.
— Я не понимаю вас, досточтимый.
— Я разумею наследование ваших богатств. Того, кто сможет занять ваше место. Сына, зачатого в лоне знатной женщины, в котором, как в зеркале, отразится ваше величие. Великий господин! Даже боги вступают в брак. Где может найти покой душа после смерти, если твой наследник — часть твоего существа — не воздвигнет усыпальницу, где для счастья и покоя умершего будет помещено все необходимое?!
— Я не понимаю вас, — сказал Манибандх растерянно.
— Великий господин! Четырнадцать сыновей у вашего покорного раба, и все они составляют единое целое. Они вышли из чрева разных матерей, но все эти женщины были знатного рода. Женщины низкого происхождения годятся только для забавы. У них нет чести и закона, великий господин. Знатная женщина, на губах которой редко является улыбка, в сердце которой преданность своему супругу, готовность бесконечно служить ему, — только такая женщина достойна продолжать род. Только она может дать истинное утешение в беде и разделить с вами радость. Но, великий господин, вы не имеете жены. Если у вас не будет сына, ваше царство распадется. Народ склоняет голову перед величием своего властителя, а потом перед его наследником…
Манибандх поднял сосуд с вином.
— Вы правы, досточтимый! До сих пор я не думал об этом. Я считал, что каким одиноким я пришел в этот мир, таким и покину его. Но теперь все пойдет по-другому. Пусть будет исполнен древний закон, досточтимый! Непременно исполнен до конца…
Он стал наполнять чаши. На лице Амен-Ра светились отблески едва сдерживаемой радости.
— Великий господин! — воскликнул он.
— Так будет, досточтимый! Разве Манибандх, став царем, сможет обойтись без женской половины во дворце? Чего бы стоила тогда красота всех женщин?
— Великий господин! Ваша жена должна происходить из знатного рода. Только такая женщина способна пожертвовать всей жизнью своей ради сохранения величайший вашей власти! Она считала бы себя былинкой по сравнению с вами. Такая женщина не имеет слабостей, присущих простым смертным…
Амен-Ра смотрел, как закипало белой пеной вино в чаше высокочтимого. Вдруг рука Манибандха дрогнула. Вени! Ведь он обещал ей!.. Неужели он начнет великое дело с нарушения своего слова?
Вино полилось через край.
— Что с вами, великий господин?
— Ничего, досточтимый. Вино пролилось. Это мое упущение…
— Какое упущение, великий господин?
— То, что вино полилась через край!
Амен-Ра смотрел на него нёпонимающим взглядом.
— Полная чаша ждет вас, не так ли, досточтимый?
— О да! — воскликнул египтянин и приложил чашу к губам.
Глава девятнадцатая
Тревога поселилась в сердцах жителей великого города, все жили в предчувствии надвигающихся грозных событий. Военные приготовления Манибандха не могли укрыться от постороннего взора. На улицах и базарах часто появлялись солдаты, набранные из иноземцев. Они вели себя развязно и нагло, вступали в драки с горожанами, а порой даже избивали какого-нибудь торговца, посмевшего спорить с ними. Солдаты носили кольчуги, шлемы и всегда были вооружены. Держались они группами, и горожане не могли противостоять им.
Облик города менялся на глазах, всюду возводились укрепления. Обеспокоенные жители Мохенджо-Даро хотели знать правду о намерениях высокочтимого.
В винных лапках ежедневно собиралась молодежь. Сколько зла творилось теперь в великом городе! Знатные повесы распивали вино. Опьянев, они приставали к людям, лезли с непрошеными советами; при виде полуголых танцовщиц начинали сквернословить и изощряться в непристойных шутках; те пускались в бесстыдный танец, и тогда на улицах затевались оргии.
…С самого утра винная лавка на главной улице была полна народом. Изрядно выпивший молодой горожанин потребовал:
— Еще вина!
Молодая прислужница стала наполнять его чашу. Хозяин лавки гордился прекрасными большими глазами Чанчалы. Он заплатил за красавицу крупную сумму, и как только она появилась в лавке, доходы его немедленно выросли.
