Амин Маалуф - Крестовые походы глазами арабов
Очевидно, что такая неблагодарность к победителю Эйн Галута, проявленная менее чем через два месяца после его великого деяния, не делает чести мамлюкам. Однако следует сказать в оправдание воинов-рабов, что большинство из них на протяжении долгих лет считало Бейбарса своим настоящим предводителем. Разве не он первый осмелился поднять свою руку на Тураншаха, выразив этим желание мамлюков самим осуществлять власть? И не он ли сыграл определяющую роль в победе над монголами? Вдобавок, ввиду его политической проницательности, военному искусству и чрезвычайной смелости он заслуживал того, чтобы его признали первым среди своих.
Родившийся в 1223 году, мамлюкский султан начал свою жизнь рабом в Сирии. Первый хозяин, айюбидский эмир Хамы, продал его из-за суеверного страха, который пробуждал в нём облик раба. Действительно, юный Бейбарс был очень смуглым гигантом с хриплым голосом, со светло-голубыми глазами, на одном из которых имелось большой бельмо. Будущего султана приобрёл мамлюкский офицер, включивший его в айюбидскую гвардию, откуда тот, благодаря своим личным качествам и, в первую очередь, ввиду полного отсутствия моральных устоев, быстро проложил себе путь к вершинам власти.
В октябре 1260 года Бейбарс победно вошёл в Каир, где его власть была признана незамедлительно. Напротив, в сирийских городах некоторые мамлюкские предводители воспользовались смертью Кутуза, чтобы провозгласить свою независимость. Но в ходе блестящей кампании султан овладел Дамаском и Алеппо и объединил под своей властью бывший домен Айюбидов. Очень скоро этот жестокий и необразованный воин стал великим государственным деятелем, творцом настоящего ренессанса арабского мира. В его правление Египет и в меньшей степени Сирия вновь стали центрами распространения культуры и искусства. Бейбарс, посвятивший свою жизнь разрушению всех франкских крепостей, способных оказать ему сопротивление, проявил себя при этом как великий строитель, украшая Большой Каир и сооружая на всей его площади мосты и прокладывая дороги. Он также организовал почтовую службу, голубиную и конную, ещё более эффективную, чем при Нуреддине или Саладине. Его правление было суровым, иногда грубым, но авторитетным и ни в коей мере не беззаконным. В отношении франков он с момента прихода к власти придерживался твёрдой линии, имея своей целью ликвидацию их влияния. Но он делал различие между франками Акры, которых он хотел просто ослабить, и франками Антиохии, виновных в содействии монгольским захватчикам.
В конце 1261 года он вознамерился организовать карательный поход на земли князя Боэмонда и армянского царя Гетума. Но он столкнулся с татарами. Хотя Хулагу уже больше не мог вторгнуться в Сирию, он ещё располагал в Персии достаточными силами, чтобы помешать наказанию своих союзников. Бейбарс решил благоразумно подождать более подходящего случая.
Такая возможность представилась в 1265 году, когда умер Хулагу. Тогда Бейбарс воспользовался раздорами, возникшими у монголов, чтобы сначала вторгнуться в Галилею и ликвидировать многие укреплённые места в содружестве с частью местного христианского населения. Потом он резко повернул на север, вошёл на территорию Гетума, разрушил один за другим все города и, в первую очередь, столицу Сис, в которой была убита большая часть народа и уведено в рабство более сорока тысяч пленных. Армянское царство больше никогда не оправилось от этого удара. Весной 1268 года Бейбарс вновь отправился в поход. Он начал с нападения на окрестности Акры, овладел замком Вофор, а затем повёл свою армию на север и 1 мая появился у стен Триполи. Здесь он застал правителя города, которым был никто иной, как Боэмонд, одновременно являвшийся князем Антиохии. Последний, хорошо зная враждебное к нему отношение султана, приготовился к долгой осаде. Но у Бейбарса были другие планы. Через несколько дней он взял путь на север и 14 мая достиг Антиохии. Самый большой из франкских городов, на протяжении ста семидесяти лет отражавший атаки всех мусульманских владык, сопротивлялся всего четыре дня. Вечером 18 мая была пробита брешь в стене неподалёку от цитадели; отряды Бейбарса растеклись по улицам. Это завоевание нисколько не напоминало победы Саладина. Всё население было или перебито или уведено в рабство; сам город был полностью разграблен. От гордой метрополии осталось небольшое заброшенное местечко, усеянное руинами, которые со временем покрылись травой и прочей растительностью.
Боэмонд узнал о падении своего города лишь благодаря памятному письму, которое ему прислал Бейбарс и которое составил официальный хронист султана Ибн-Абд-аль-Захир [56]:
Благородному и храброму рыцарю Боэмонду, князю, ставшему простым графом ввиду взятия Антиохии.
Сарказм на этом не заканчивался:
Покинув Триполи, мы сразу направились к Антиохии, которой достигли в первый день благословенного месяца рамадана. В час нашего прибытия твои отряды вышли, чтобы дать нам бой, но они были побеждены, ибо, хотя они и помогали друг другу, помощи Бога им недоставало. Представь же себе твоих рыцарей на земле под копытами лошадей, твои дворцы, подвергшиеся разграблению, твоих благородных дам, которых продавали в разных концах города и которых покупали всего за один динар, взятый, впрочем, из твоей же казны!
После долгого описания, в котором ни одна деталь не щадила самолюбие получателя послания, султан, в заключение, переходил к делу:
Это письмо обрадует тебя известием о том, что Бог явил к тебе милость, сохранив тебя целым и невредимым и продолжив твою жизнь, поскольку ты не был в Антиохии. Ведь если бы ты находился там, то теперь ты был бы мёртв, ранен или пленён. Но может быть Бог пощадил тебя лишь для того, чтобы ты смирился и изъявил свою покорность.
Будучи человеком рассудительным и, самое главное, бессильным что либо изменить, Боэмонд в ответ предложил перемирие. Бейбарс согласился. Он знал, что устрашённый граф не представляет больше никакой опасности, равно как и Гетум, царство которого было практически стерто с лица земли. Что касается франков Палестины, то они могли быть очень довольны, что получили передышку. Султан послал к ним в Акру своего хрониста Ибн-Абд-аль-Захира, чтобы скрепить договор печатью.
Их король хотел прибегнуть к увёрткам, чтобы получить лучшие условия, но я был непреклонен, как того требовал султан. Король франков, взбешённый, обратился к переводчику: «Скажи ему, пусть он посмотрит назад!» Я повернулся и увидел всю армию франков в боевом строю. Переводчик добавил: «Король говорит, чтобы ты не забывал о наличии такого множества воинов». Поскольку я не отвечал, король стал настаивать на ответе через переводчика. Тогда я ответил: «Могу ли я быть уверенным, что мне сохранят жизнь, если я скажу, что думаю? — Да. — Ну хорошо, скажи королю, что в его армии воинов меньше, чем франкских пленников в тюрьмах Каира». Король чуть не поперхнулся и закончил беседу, но вскоре он принял нас вновь, чтобы заключить перемирие.
Действительно, франкские рыцари больше не беспокоили Бейбарса. Он знал, что неизбежная реакция на взятие Антиохии последует не от них, а от их хозяев, королей Запада.
Ещё не закончился 1268 год, как упорные слухи возвестили о скором возвращении на Восток французского короля во главе могучей армии. Султан часто расспрашивал об этом купцов и путешественников. Летом 1270 года в Каир пришло известие, что Луи высадился с шестью тысячами людей на карфагенском побережье около Туниса. Бейбарс, не медля, собрал главных мамлюкских эмиров и сообщил им о своём намерении выступить с большой армией в направлении этой отдалённой африканской страны, чтобы отразить новое франкское вторжение.
Но несколько недель спустя, султан вдруг получил новое сообщение, подписанное аль-Мустансиром, эмиром Туниса, извещавшее, что король Франции умер в своём лагере, а его армия возвращается на родину, причём большая часть франков погибла в результате войны и болезней. После того, как эта угроза миновала, для Бейбарса настала пора развернуть против франков Востока новое наступление. В марте 1271 года он овладел грозной крепостью «Хусн-аль-Аркад» (Крак де Шевалье), которую не смог захватить сам Саладин.
В последующие годы франки и особенно монголы под руководством Абаги, сына и наследника Хулагу осуществляли ряд вторжений в Сирию, но все эти нападения неизменно отражались. И когда в июле 1277 года Бейбарс умер в результате отравления, франкские владения на Востоке представляли собой лишь цепочку прибрежных городов, окружённых со всех сторон империей мамлюков. Мощная сеть их крепостей была полностью разрушена. Отсрочка, которой они воспользовались во времена Айюбидов, закончилась навсегда; их изгнание стало отныне неизбежным.
