Иван Фирсов - Лазарев. И Антарктида, и Наварин
Однако дело оказалось более серьезным.
После праздников Державин наведался в Морской корпус. Он частенько заглядывал туда, следил за своими подопечными.
Как обычно, Голенищев-Кутузов радушно встретил приятеля.
— Лазаревы молодцы, — похвалил директор корпуса, — успевают отменно, поведения похвального. Ну, бывает не без проказ, но кто из нас в эти годы по линеечке хаживал.
Собеседники рассмеялись. Державин всегда интересовался флотскими новостями.
Голенищев велел принести чаю, притворил дверь кабинета.
— Ведома вам перемена политики государя? Англичане с австрийцами плодами наших побед на суше и на море пользуются бесстыдно, принижая во всем. Теперь же государь начал сближение с Бонапартом[19]. Донские войска генерала Орлова на марше, идут к Волге и Каспию. Оттуда морем вместе с французами двинутся к Индии.
Державин удивленно поднял брови.
— Кое-что я слыхивал краем уха, но причину досконально не знаю.
— Англия нынче на морях бесправно установила морскую блокаду в Европе. Силой захватывают купеческие суда датские, шведские, испанские.
— Это уж действо — разбой, — удивился Державин. — Мне думалось, из-за Мальты весь сыр-бор разгорелся.
— Нет, милейший Гаврила Романович, в конце прошлого года государь заключил союзный договор с Пруссией, Швецией, Данией, дабы оградиться от произвола англичан.
— В таком случае дело к войне движется?
Голенищев пожал плечами:
— Теперь английские эскадры вошли в проливы и двигаются на Балтику. Под Копенгагеном кровопролитный бой с датчанами произошел, с большими потерями. После того эскадра адмирала Нельсона[20] направилась к Финскому заливу, в сторону Ревеля…
Однажды, в середине марта, случилось необычное. Прибежав из умывальника в камору, Миша удивленно посмотрел на Андрея. Тот, полуодетый, стоял у окна и смотрел на улицу. Первые лучи солнца по-весеннему ложились на изрытый трещинами посеревший лед Невы. Несмотря на ранний час, по набережной взад и вперед сновали горожане, офицеры, чиновники. Они вскидывали руки, раскланивались, некоторые из них обнимались.
— Христосуются, ровно на Пасху, так еще рано, — Андрей пожал плечами.
Внизу, в вестибюле, непривычно часто хлопали двери. Все вскоре прояснилось. На утреннем построении дежурный офицер с пунцовым носом и мутными глазами быстро прошел вдоль фронта, без обычных придирок осматривая лица, руки, мундиры. Остановившись у левого фланга, испуганно-хриплым голосом объявил:
— Прошлой ночью император Павел скончался. — Он сдернул треуголку, перекрестился. — Нынче новый государь взошел на престол. — И зычно закончил: — Живо на завтрак, а после того в храм на литургию, стало быть.
Он кивнул усатому фельдфебелю, и тот торопливо начал раздавать кадетам булки.
На следующий день корпус строем, поротно повели в Александро-Невскую лавру. Гроб с телом Павла стоял на высоком постаменте, и лица его не было видно. Дежурные офицеры в черных перевязях торопили кадетов проходить побыстрее, не задерживаясь.
На Пасху Лазаревы гостили у Державина. Поэт был несказанно рад перемене на троне и не скрывал этого.
— Наконец-то тиранству несносному положен конец, — сказал он за обеденным столом сидевшему рядом с ним Резанову.
Кивнув на другой конец стола, промолвил, вздохнув:
— Покойного друга моего Петра Гавриловича Лазарева детки не без его свирепства сиротками остались.
Из обрывков разговоров стало понятно, что император умер не своей смертью, а был убит.
Вечером, уединившись с Андреем и Алексеем в дальней комнате, Миша начал читать братьям вторую часть записок именитого рыльского гражданина:
— «Российского купца Григорья Шелихова продолжение странствования по Восточному океану к американским берегам в 1788 году с обстоятельным уведомлением об открытии им новообретенных островов, до коих не досягал и славный английский мореходец капитан Кук…»
Незаметно ребята входили в неведомый мир. Не раз прибегали они к Гавриле Романовичу, расспрашивали о далеких землях, незнакомых народах. Теперь на занятиях по географии и истории Лазаревы ловили каждое слово о путешественниках и мореплавателях в далекие земли.
Спустя месяц преподаватель географии перед началом урока вынул из сумки увесистый том.
— Книга сия о путешествии в южной половине земного шара и вокруг оного, учиненном английскими судами четверть века тому назад, — он обвел взглядом притихших кадетов, — а начальствовал над ними Иаков Кук.
Преподаватель положил книгу на стол.
— Мореплаватель сей отважный задумал отыскать Южный материк, однако оного не достиг. Кто из вас о том полюбопытствует, книгу ту может взять для прочтения…
Первым попросил книгу Михаил Лазарев.
Особое уважение питал Миша к математическим наукам. Геометрия, начала сферической тригонометрии, а затем основы алгебры давались ему непросто. По вечерам долгими часами просиживал он в классе, но зато скоро стал одним из первых успевать по этим предметам. Сии науки младшим кадетам преподавал Марк Филиппович Гарковенко, человек увлеченный. Частенько приговаривал он:
— Арифметика, геометрия и алгебра подобны трем слонам, на коих прочно покоится вся наука. Особливо математика надобна в мореходном деле — навигация и астрономия без нее мертвы, а без оных ни малые, ни большие вояжи не свершить.
Солнце между тем припекало все сильнее. По Неве изредка плыли последние льдины, устремляясь к Финскому заливу…
В ту пору, когда по весне в Петербурге меняли владельцев трона, на другом конце Балтики происходило необычное. Впервые к российским берегам с недобрыми намерениями направилась английская эскадра.
Акция эта началась, когда престолом еще владел Павел I, а десятки тысяч донцов по его приказу двинулись на юг, к Индии.
Еще раньше, осенью, в британских портах арестовали датские, шведские, русские коммерческие суда и товары. В ответ Россия задержала английских купцов.
Эскадра адмирала Хайда Паркера появилась на рейде Копенгагена. Там шли переговоры. Английские дипломаты склоняли Данию порвать отношения с Наполеоном. Поэтому адмирал Паркер не торопился.
— Лучшие дипломаты Европы — это флот британских боевых кораблей, — убеждал Паркера его заместитель, вице-адмирал Синего флага Гораций Нельсон.
Победитель у Абукира рвался в бой. Был убежден: только сила может принести успех Англии.
Переговоры закончились безрезультатно. Паркер вызвал своего заместителя.
— Нельзя терять ни минуты, нужно атаковать противника, — жестко чеканил Нельсон, — иначе могут к ним на помощь подойти шведы и русские. Никогда у нас не будет такого равенства, как сейчас.
Адмирал Паркер колебался, а Нельсон распалялся:
— Вам вверена Англия, ее безопасность и, несомненно, ее честь. Теперь от вашего решения зависит — упадет ли страна в глазах Европы или поднимет голову еще более гордо.
Паркер продолжал осторожничать, оттягивая время.
— Надо решить, каким из проливов подойти к Копенгагену.
— Мне наплевать, каким проливом подойти, лишь бы начать драться, — парировал Нельсон.
«К чему порет горячку этот неугомонный Нельсон? — подумал Паркер. — Вечно он куда-то несется, мало ему прежней славы».
Если бы Паркер служил бок о бок с Нельсоном года два тому назад на Средиземном море, быть может, он и получил бы ответ на свой вопрос.
Нельсон торопился разделаться с датчанами, чтобы быстрее двинуться на восток к Ревелю и Кронштадту. Там он хотел выместить свои прежние обиды за Средиземноморскую кампанию. Именно во время нее впервые прославленный моряк столкнулся с русским характером.
Упоенный славой, лорд Нельсон тогда привык довольно фамильярно обращаться не только с равными себе, но и со своими начальниками.
Едва эскадра Федора Ушакова появилась в Адриатике, английский адмирал на правах «союзника» стал наставлять, где и как использовать русские корабли с наибольшей пользой, конечно для Британии. Надо послать корабли в Египет. Оттуда текут золотые реки в казну английского короля. Ну, а Корфу и Мальта — это не для русских, Нельсон сам разберется, что к чему.
Однако коса нашла на камень. Ушаков имел свое мнение, в корне противоположное советам Нельсона. Англичанин не раз прикусывал язык, получая веские и недвусмысленные ответы русского адмирала.
Совсем рассвирепел Нельсон после визита к Ушакову. На борту «Святого Петра» адмирал нелицеприятно упрекнул его за бессмысленное кровопролитие и расправу английских моряков с повстанцами в Неаполе. «Я ненавижу русских, — писал Нельсон на Мальту капитану Боллу, — и если этот корабль пришел от их адмирала с о. Корфу, то адмирал — негодяй». С тех пор Нельсон носил за пазухой камень, но он, конечно, не знал, что Ушакова нет ни в Ревеле, ни в Кронштадте. Но там засели эти русские, которых следовало проучить…
