Виктор Московкин - Тугова гора
Семейный раздор угнетал старого князя, тревогой обволакивало душу предчувствие, что после его смерти все его труды, все заботы пойдут прахом, не удержать сыновьям землю в единстве: передерутся. Вот уже и сейчас нет согласия между старшими детьми.
Всеволод Юрьевич снова почувствовал себя обессилевшим, вернулся в кресло, руки его, положенные на подлокотники, мелко дрожали. Уже более спокойно продолжал, обращаясь к Константину Всеволодовичу:
— Осерчал на тебя, не скрываю. Не только боярин Матвей, есть и другие доверенные люди, о каждом шаге твоем передают. Ладно, что ты устраиваешь города, но ты забываешь о власти, даденной тебе, упустил ее… — Заметил, что Константин недоуменно пожал плечами, прикрикнул;— Не спорь! Не знаешь, что делается возле тебя, являешь ненужную мягкость. Князь — твердь в своем уделе, во все вникать должен… И уже порешил я отдать владимирский стол твоему брату Юрию. Но не объявлено еще сие. Сейчас думаю по-другому, не годится нарушать родовое право: старший сын должен наследовать отцу. И потому остаешься ты во Владимире великим князем. Юрий пойдет в твой удел, в Ростов. Есть у него желание справиться с непокорством бояр, нынче показал это.
Константин был поражен решением князя.
— Отец! — с волнением заговорил он. — Могу ли надеяться, что я ослышался? Ах, отец! Не ты ли всегда повторял, уверен был: только единством жива будет Русь, иного выхода у нее нету. А сам делишь землю на два равных княжества. Ростовский удел обширен и богат. При тебе я мог быть в нем князем, потому как знал: я в полной твоей воле. А что будет после?..
— Что ты хочешь? — раздражаясь и подозрительно оглядывая старшего сына, спросил Всеволод Юрьевич.
— Хочу, чтобы был один великий князь. Я буду им, или Юрий, или кто другой из братьев, но один, как ты сейчас. Оставь в Ростове доверенного боярина, пусть им будет нынешний Яков Резанич. Дай братьям по городу, каждому по достоинству, но не дели княжество на два равных удела, способных противустоять друг другу.
— Вот, батюшка, — скромно вставил Юрий, — ему всё, другие братья пусть бедствуют. Вот что он хочет! Ему и Владимир, и богатый Ростов. Жаден старший братец. Одно только непонятно, отчего он Ростов приравнивает к стольному Владимиру? Не зря, пожалуй, слухи-то идут, что хочет Ростов столицей сделать. Полюбился он ему… Вот они, боярские-то наущения, где всплывают.
— О другом моя речь, как не поймешь? — укорил брата Константин Всеволодович. — Но и не скрываю, полюбился Ростов мне, и беды в том нету. И уж если батюшка решил создать новое ростовское княжество со многими городами и землями, то лучше там мне и быть.
Говорил и надеялся, что отец поймет пагубность своего решения.
Всеволод Юрьевич устало качнулся в кресле, недовольно сказал:
— Дерзок ты, Константин, отца учишь!.. Идите, затомился я с вами. Последнее слово скажу позднее.
«Не станет же рушить то, чему посвятил долгую, неспокойную свою жизнь, — уходя от отца, раздумывал Константин Всеволодович, — не станет дробить землю».
К вечеру великий князь собрал к себе в палату ближних бояр. Ослабевший, задыхающийся, жаловался на непослушание старшего сына и объявил, что наследует великое владимирское княжество его второй сын Юрий. За Константином Всеволодовичем оставался Ростов с городами и заволжскими землями.
Многие любили Константина Всеволодовича за прямоту и мягкость, сочувствовали ему, но не посмели противоречить старому князю, — присягнули Юрию. Наиболее дальновидные понимали, что нарушение родового права усилит раздор между братьями, трудно будет старшему смириться, ходить под рукой меньшого брата.
Горделиво выходил из отцовских покоев новый великий князь Северо-Восточной Руси — Юрий Всеволодович. Оттиснул старшего брата в сторонку от бояр, сказал весело, не заботясь, что прислушиваются к нему:
— Ехал, поди, надеялся: переменит батюшка свое первое решение, тебя поставит великим князем. Ан не вышло! Погоди, братец, я еще и Ростов-то у тебя отберу. Поедешь на прокормленье в маленький городишко, какого мне хотел.
— Не спеши карать, всякое может быть, — угрюмо ответил Константин Всеволодович. — Недозрелый умок — что вешний ледок, от дождя и от солнца тает.
— Посмотрим, — с загадочной улыбкой сказал Юрий Всеволодович.
«О господи, что-то будет!» — вздыхая, крестились бояре.
8
Запыленные всадники на княжеском подворье спешились с усталых коней. Юный воин в нарядной одежде спросил подбежавшего конюха:
— Что князь Константин Всеволодович, здоров?
— Благодарение господу, в полном здравии!
— Доложи, брат его Святослав челом бьет.
Конюх услужливо бросился к терему, но тут же и остановился: князь увидел из окна всадников и вышел сам. Прищурившись, оглядывал прибывших.
— Рад видеть тебя, князь Константин! — Святослав поклонился, лицо его стало покрываться румянцем: смутила холодность Константина Всеволодовича.
— Здравствуй! — сдержанно отозвался Константин Всеволодович; пытался догадаться, с чем пожаловал к нему Святослав из Новгорода. — Заходи гостем!
Посторонился, пропустил младшего вперед себя. А когда остались одни, Святослав стал горько жаловаться на несправедливость Юрия Всеволодовича и переславского князя Ярослава, которые выгнали его из Новгорода. Боярское вече признало новгородским князем Ярослава.
— Так, — раздумчиво говорил Константин Всеволодович, угощая проголодавшегося брата. — Выходит, Юрий прежде на тебя замахнулся, согнал с княжения. Что же новгородцы не отстояли, подчинились безропотно? Али досадил им чем?
— Что им, новгородцам… И ничем не досаждал, а Ярослава, не моргнув, призвали. Им ведь, чем чаще князья меняются, тем сильнее они сами, не хотят твердой княжеской руки.
Два соседних княжества — владимирское и ростовское. Первое время после смерти старого князя кто-то прибивался к Юрию Всеволодовичу, кто-то шел к ростовскому князю Константину Всеволодовичу. Но то были бояре и служилые люди, воины. Ничего не было в этом удивительного. Другое дело взять под свое покровительство изгнанника из княжеского рода. Юрию Всеволодовичу явно не понравится, затаит обиду, подозрение. Но и в беде оставлять Святослава грешно.
— Оставайся. Забав себе найдешь. Скучать не станешь.
— Спасибо, брат, — скромно поблагодарил Святослав. Не того он ждал, думал, даст ему Константин Всеволодович какой-нибудь из своих городов, вроде Углича или Белоозера, — но не выпрашивать же!
Не успелось забыться волнение, вызванное внезапным появлением Святослава, — новое негаданное событие: с жалкой кучкой бояр и воинов прискакал из Юрьева-Польского младший брат Владимир.
— Под твою защиту, брат, не гони! Невмоготу больше оставаться под тяжелой рукой Юрия.
Приезд братьев ничего хорошего не сулил.
С отцом Пахомием Константин Всеволодович поехал на восточный берег озера Неро в сельцо Угожи. По дороге епископ много рассказывал про это село. Угожане занимались торговлей, рыбной ловлей, огородничеством. Еще при деде Константина Всеволодовича, Юрии Долгоруком, в Угожах было открыто училище, в котором помимо грамоты учеников знакомили с ведением торговых дел. Все это очень заинтересовало князя.
Село и в самом деле произвело на Константина Всеволодовича хорошее впечатление: дома добротные, людей много, живут богато. Впоследствии он не раз приедет сюда и даже поставит терем неподалеку от села. В эту поездку его встречал купеческий старейшина Михей Русин. Купец вел обширный торг с иноземцами, его корабли с товарами ходили в водах греческих. Как раз он только что вернулся из далекого путешествия.
Купеческий караван проходил через Владимир, и Константин Всеволодович, выспрашивая о разном, услышал и о Юрии Всеволодовиче: «Опечалился великий князь, узнав, что братья ушли в Ростов», — передал Михей.
Юрий Всеволодович появился под городом внезапно. Ростовские воины вышли навстречу. Сошлись на берегах неглубокой реки Ишны.
Князья выехали вперед войск. Юрий Всеволодович гарцевал на белом жеребце, был в блестящем стальном шлеме, в кольчуге, плотно сидел в седле.
— Князь Юрий! Зачем пожаловал в ростовскую землю? — Константину Всеволодовичу сказали, что по пути Юрий не зорил деревенек, и потому в голосе его не было гнева, только настороженность.
Оглянувшись на дружину, Юрий Всеволодович подбоченился:
— Не подобает тебе допрашивать меня. Я великий князь Владимиро-Суздальской Руси. Али ты со своими боярами считаешь, что мы, владимирцы, — ваши холопи?
Хвастливость его была невыносима.
— Брат Юрий, не вводи в грех, — сдержанно увещевал Константин Всеволодович. — Не поднимай меча, возвращайся к себе домой.
— Ты мне не указчик! Я волен решать, где мне быть и что делать!
