Виктор Квашин - Последняя крепость империи. Легко сокрушить великана
– Это тебе, командир, чтобы не скучно было.
В корзинке были сушёные абрикосы и инжир. Сиантоли не без удовольствия жевал кисло-сладкие упругие плоды и смотрел, как четверо тангутов, один из которых был совсем старый, а другой почти мальчишка, пытались вытащить распухший труп из-под обвалившейся стены. Они то тянули за ноги, то принимались разбирать завал, но большей частью беспомощно суетились, поминутно оглядываясь на него. Сиантоли надоело это видеть, он нехотя поднялся, подошёл к тангутам. Один из них закрыл руками голову и зажмурился, будто его собираются бить. Сиантоли выдернул из завала жердь, подсунул под кусок стены, придавивший труп, приподнял, показал тангутам «тащите!». Те мигом выдернули останки и стали кланяться начальнику. «Уносите!» – показал Сиантоли и вновь уселся в тень. Даже от такого небольшого напряжения пот заливал глаза. «Как они тут живут?!» Здесь совсем не ощущалась давно уже наступившая осень. Припомнилась родная долина Елань. Какая там в это время красота – жёлтые дубы и красные клёны окрасили крутые склоны хребта Тачин-Чтан20, а между ними под ещё зелёными ивами чистыми холодными струями течёт река. Как вкусна в ней вода!
Жара утомила не только Сиантоли. К полудню к нему в тень стал собираться его десяток. Первыми пришли Братья. Большой угрюмо привалился к прохладной стене и замер в таком положении, не проронив ни слова. Брат Малый вошёл во двор как-то боком, вихляющей походкой, он постоянно вытирал ладони о штаны и озирался по сторонам, с лица не сходила блудливая улыбочка. «Нашкодил где-то», – подумал Сиантоли.
За братьями пришли Котёл со Стрелой, Котёл принёс ещё корзинку с сушёными фруктами, к ней сразу потянулись Братья, а Стрела молча снял со спины мешок и положил рядом с ранее принесённым Котлом.
Ещё пара Гончар и Рыбачок (Сиантоли уже знал по именам всех бойцов своего десятка) приволокли огромный железный котёл.
– Может, поменять удастся, – сказал Гончар, – или самим сгодится.
Последними подтянулись Хохотун и Неспеши, оба загадочно улыбались. Неспеши снял с плеча бурдюк, вытащил затычку, подал Сиантоли.
– Начинай, командир.
Сиантоли отхлебнул кислого вина, противного, но прохладного, повторил, передал соседу. Было заметно, что Хохотун и Неспеши уже не однажды к бурдюку приложились. Хохотун потирал руки, улыбался и всё никак не решался высказать то, что давно рвалось наружу.
– А княжна-то оказалась мастерицей в любовном деле! – наконец выпалил он. – Эти, герои из Пятого десятка Третьей сотни – слабаки, сутки не продержались. Вот это женщина!
– Это чего они не продержались? – угрюмо спросил Брат Первый.
– Ну, всё, не могут больше, утомились. Это им не на городскую стену лазить. Продали её во Второй десяток нашей сотни. Мы к ним, во Второй, заглядывали – весело у них! – энергично рассказывал Хохотун.
– Что, и вам перепало? – с завистью спросил Рыбачок.
– Не дали. Жадные. Выкуп требуют, – вздохнул Хохотун. – А давайте выкупим, а? Давайте! Куда нам эти трофеи копить? Может убьют завтра, а тут – княжна!
– Тебе девок что ли мало? В любом дворе бери, какая понравится, – попытался урезонить Котёл.
– Так эта благородных кровей. Она, говорят, такое умеет!
– Не спеши отдавать добро за траченный товар, – сказал Неспеши. – После двух десятков монгольских всадников она уже забыла, как её саму зовут. Да и все они одинаковы. Я свою долю не дам.
– Я тоже, – сказал Котёл. – За бабу добро отдавать не стоит. Лучше жратвы наменяем.
– А я бы отдал, – тихонько сказал Стрела и засмущался.
Солдаты дружно расхохотались и пустили бурдюк по второму кругу. О княжне больше не говорили.
Сиантоли улучил момент, расспросил у Неспеши, где располагается Второй десяток, сказал, что скоро вернётся и пошёл на главный двор сотни.
Сотник Жаргал наслаждался незнакомой городской жизнью – возлежал на горе подушек перед изящным низким столиком, на котором стояли красивые сосуды с вином. Две едва прикрытые прозрачными накидками тангутки обмахивали его веерами. Жаргалу было хорошо.
– Подсаживайся, – пригласил он Сиантоли. – Мне добыли хорошее вино, ты такого не пробовал, это точно.
Сиантоли присел на подушки напротив, пригубил вино. Поблагодарил.
– Ну, как тебе служба в моей сотне? Как твои ястребы, порхают?
– Нормально. Мертвецов таскать и воронам под силу, а насколько они ястребы, в бою посмотрю. Дело у меня к тебе, просьба.
– Говори.
– Дай сто монет в долг. Добуду, отдам.
Сотник посмотрел исподлобья изучающе, но слов не сказал. Крикнул помощника, приказал принести связку денег21.
Сиантоли поблагодарил и поспешил в расположение Второго десятка.
Монголы были пьяны и усталы, лениво выдумывали, что бы ещё сделать с голой и совсем некрасивой жертвой, уже вовсе не похожей на особу княжеских кровей и мастерицу по удовлетворению изысканных мужских желаний.
Сиантоли молча поднял над головой связку монет и кивнул на княжну.
– Договорились! – сказал за всех десятник, и видно было, что солдаты с ним полностью согласны.
Сиантоли накинул на княжну первую попавшуюся тряпку, схватил за руку и потянул за собой.
Он завёл женщину в первый пустой дом на своём участке работ. Отыскал кувшин с водой, дал напиться. Княжна, узнав спасителя, упала на пол, принялась обнимать ноги, причитать. Сиантоли не понимал тангутку, да он и не желал понимать. Она лопотала что-то вроде «Спаси, спаси» или «Спас. Ты меня спас». Он поставил её на ноги, жестом приказал повернуться лицом к стене. Приговаривая «Я спасу тебя… Да, я тебя спас…», с размаху проломил затылок кистенём.
Отыскав тангутов-уборщиков, за которыми присматривал Стрела, Сиантоли отвёл их к убитой, приказал убрать.
Стрела долго рассматривал обнажённое тело, отвернулся.
– Жалко, – тихо сказал он и кажется всхлипнул.
Тёмным вечером после сытной мясной похлёбки и ковша противного тёплого вина Сиантоли удалился от всеобщего шума, вышел со двора на пустую узкую улочку, сел на землю под глинобитную стену и задрал голову к звёздам. На душе было до тошноты пусто.
– Вот, друг мой Дзэвэ, чем закончилась твоя весёлая любовь к княжеской жене. Такие вот приключения… Ещё неизвестно, кому лучше теперь, ей или мне, – сказал он вполголоса и вдруг подумал, что княжна – первая жертва его в качестве воина монгольского войска.
Историк
(Россия, Владивосток, 2013 год)
Империи Дальнего Востока
– Итак, начнём. Какова тема нашего семинара? – профессор Ильмаков окинул аудиторию поверх очков. – Ну, забыли зачем пришли?
Николай Фёдорович любил эти моменты начала прямого взаимодействия со студентами, когда с высоты недосягаемо умного доктора наук ты опускаешься на одну полку с теми, кого учишь, начинаешь говорить с ними лицо в лицо, и постепенно возникают доверительные отношения между преподавателем и студентами. В глазах этих отстранённых, занятых своими личными проблемами молодых людей вдруг проявляется интерес, они вступают в диалог, иногда даже в спор с «преподом» и с этого момента начинается их подлинное проникновение в суть изучаемого предмета – то, чего и обязан добиться хороший преподаватель. А ещё Николаю Фёдоровичу нравилось это общение с молодыми ребятами за то, что на семинарах он сам почти забывал свой возраст и тоже начинал чувствовать себя молодым.
– Тема семинара: «Государства Дальнего Востока в двенадцатом – начале тринадцатого веков», – доложила староста группы Ира Цаплина.
– Хорошо. Дальний Восток, двенадцатый век. Начнём от печки, как говорила моя бабушка. Какое средневековое государство двенадцатого века ближе всего к нашей печке?
– Цзинь!
– Почему?
– Они жили на нашей территории.
– Правильно, Цаплина. Почти правильно. Это мы теперь живём на их бывшей территории. Кто у нас готовил историю государства Цзинь? Говори, Верунина. Можешь сидя.
– Начало второго тысячелетия нашей эры в истории народов Дальнего Востока ознаменовалось выходом на политическую арену тунгусоязычных чжурчжэней. Появление названия «чжурчжэнь» некоторые исследователи склонны относить к глубокой древности…
– Стоп, стоп, Верунина. Ты сейчас читаешь конспект моих лекций. Конечно, в твоём исполнении это звучит более эротично, но прости, вынужден тебя прервать, такими темпами мы ничего не успеем. Я читал вам этот материал девять академических часов. Сейчас нам нужно уяснить суть, очень коротко: откуда взялось это самое Цзинь. Кто может ёмко, в трёх словах? Ну? Давай, Ежов, ты мачо, у тебя всё должно получаться.
– Чжурчжэни – тунгусоязычные племена, оставшиеся на территории государства Бохай, разгромленного монголоязычными киданями.
