Антон Хижняк - Даниил Галицкий
Анна легко выпорхнула из светлицы. Даниил слышал шелест ее длинного платья, не спускал взгляда с двери, в которой она исчезла.
Анна вернулась. Она несла огромный жбан с медом и три золотые чаши.
— Налей, дочка, выпьем меду из твоих рук.
Она налила в чаши меду и поставила их перед отцом и гостями. На Даниила не смотрела. Он видел лишь ее черные брови.
— Выпьем за дружбу нашу и за Галич, — провозгласил Мстислав и поднял чашу.
Даниил тоже поднял чашу, ощущая на ней тепло рук Анны. Ведь она только что держала эту чашу в своих пальцах. Он поднял чашу к губам, а глазами незаметно, исподлобья, следил за Анной. Она зарделась и, став в сторонке, перебирала пальцами монисто.
— Хороший мед галицкий, — сказал Мстислав, — и не отличишь его от новгородского. Налей-ка, дочка, еще. Пусть князь Данило скажет теперь, за кого пить будем.
Анна подошла и взяла у Даниила чашу. Кончиком пальца она коснулась его руки. Даниил едва не уронил чашу и не успел опомниться, как Анна поставила ее перед ним, снова полную.
— Выпьем… — Даниил споткнулся на слове… — Выпьем… за наших гостей, которых мы долго ждали, — и глянул на Анну.
Она стояла близко и украдкой смотрела на него. Но едва уловила его взгляд, снова, как и раньше, опустила глаза.
Даниил торопливо начал прощаться, сказал, что должен ехать встречать мать. Ни Мстислав, ни Хорасана не задерживали его. Как только Даниил вышел, Анна выскочила из светлицы в свою опочивальню.
Мстислав посмотрел на жену:
— Видала? Вот и приехали мы к зятю. Не ожидал я… Вот как получается… Поди, поди к ней!
6Анна вбежала в свою комнату, упала на постель и закрыла голову подушкой. Она слышала, как вошла мать, но не подняла головы. Хорасана ничего не сказала, села рядом и положила руку на спину дочери, под подушкой погладила ее волосы. Мать и дочь молчали, думая о своем.
Мать опечалилась. Не о такой паре для Анны думала она. В мечтах своих она видела, что дочь вернулась в родные Хорасане половецкие степи, вышла замуж за половецкого ханича. Хорасана вспоминала, как когда-то давно впервые увидела и полюбила Мстислава, как хан Котян хотел непременно породниться с русскими, чтобы прекратить вражду.
Анне исполнилось семнадцать лет. Хорасана думала — поедут они в половецкую орду и найдет там дочь свое счастье. А может, это к лучшему для нее, что она встретила Даниила?
— Анна, дочь моя! Почему ты спряталась от меня?
— Голова болит.
— Погляди на меня, дай я гляну в глаза твои.
— Мне так лучше. Держи руку у меня на голове.
— Почему ж ты, дочь моя, как приехала в Галич, так и заболела? Я позову старую Мариулу — пусть пошепчет, прогонит злых духов.
Анна попросила мать не уходить, а побыть с ней — тогда ей станет легче.
— Ты будто вся дрожишь, Анна? Я укрою тебя. — Хорасана взяла пуховый платок и набросила его Анне на плечи.
Анна лежала не шевелясь. Ей стыдно было посмотреть матери в глаза. Она ведь не сводила очей своих с Даниила, и мать видела это. А мать учила — нельзя так смотреть на молодого мужчину. А что отец скажет?
Анна снова спрятала голову под подушку. Ей было душно, щеки горели, подушка была горячей, как печь. Анна силилась вспомнить взгляд Даниила. Вот он вошел в светлицу, ищет ее глазами… Анна уже забыла, что мать возле нее.
— Я пойду, золото мое, а тебе пришлю няню, — поцеловала Хорасана дочь.
Анна схватила ее за руку, тихо промолвила:
— Я пойду с тобой, не хочу одна оставаться.
Она поднялась, все еще боясь глянуть на мать. Хорасана тихо промолвила:
— Я пойду к отцу.
Анна порывисто повернулась.
— Что ты ему скажешь? Не говори, мама, у меня уже ничего не болит. Вот смотри. — Она схватила руку матери и приложила ко лбу.
Хорасана обняла дочь.
— Ты уже и веселее стала, моя хорошая. А я испугалась: не приключилось ли с тобой чего? Завтра отец на охоту едет. И князь Данило тоже…
Сказав это, мать быстро взглянула на дочь.
— А меня отец возьмет? — торопливо спросила Анна.
— Не знаю, спроси у него.
— А он тебе не говорил? Ты же любишь на охоту ездить. И я с тобой.
Мать улыбнулась.
— Возьмет, я скажу ему. Отдыхай, доченька.
Она пошла к Мстиславу.
Мать Даниила спешила в Галич. Ей хотелось скорее увидеть, как Даниил торжествует над врагами. Сколько лет лелеяла заветную мысль: хоть бы уж скорей подрастал Даниил! Подрастет — тяжкие заботы спадут с ее плеч. И вот хоть и в грозных бурях, но промчались-пронеслись четырнадцать лет. Даниил вырос, ему уже восемнадцать лет, сам сумеет постоять за себя. А ей и в монастырь, на покой, можно уйти.
Возок катился звенигородским лесом. Установилась хорошая дорога. И Мирослав перед выездом советовал ей, чтоб на санях ехала, но она не согласилась.
— Скоро уже Галич, княгиня! — наклонившись, выкликнул дружинник.
Возок качало, как ладью, и Мария задремала. Но кто-то взял ее за руки, будит ее.
— Мамо! — услышала она радостный голос.
Рядом с возком стоял Даниил.
— Сынок, откуда ты взялся?
— Сегодня выехал встречать тебя. А где Василько?
— А я тут, — радостно ответил Василько, подъезжая на коне. — Ты меня не взял, когда я просил, — обиженно добавил он.
— Подрастай, Василько, — ответил ему Даниил таким тоном, как когда-то ему самому говорил Мирослав. — Подрастай, сил набирайся. А что не взял с собой, хорошо. И боя не было, а Дмитрия схватили угры.
— Отца? — громко закричал Любосвет. Он незаметно подъехал вслед за Васильком. Испуганными глазами мальчик впился в Даниила. — Где отец? А мать приехала?
— Все тут, — успокоил его Даниил. — И отца нашли, и мать приехала. А я думал, что ты ездить верхом еще не умеешь!
— Умею, — похвалился Любосвет. — От самого Владимира верхом еду.
Когда тронулись, Даниил наклонился к матери и сказал:
— Я сегодня на охоту поеду.
— С кем же?
— С князем Мстиславом.
В крепости было уже людно. Мстислав стоял на подворье, возле него собрались дружинники. Он осматривал собак, рвавшихся из рук ловчих и доезжачих.
Возок въехал во двор и остановился. Мстислав подошел и поклонился Марии. Она вышла из возка, обняла его.
— Благодарю тебя, княже, за помощь. Сын уже поведал мне обо всем. Слышали мы о тебе много.
Она осматривала знакомое подворье, откуда с такой тревогой выезжала много лет назад. Невдалеке от старого княжеского терема возвышался новый терем, построенный Владиславом. Там теперь жил Мстислав со своей семьей.
Возле Даниила вертелся Василько, недовольный тем, что на него не обращают внимания. Озабоченный выездом на охоту, Даниил тоже забыл о брате, все время поглядывая на терем: не выйдет ли оттуда Анна?
Мария взяла Василька за руку. Он хотел быть похожим на взрослого, выпрямлял спину, выставлял грудь. Его серые глаза быстро бегали, он прикусывал верхнюю губу, чтобы удлинить курносый нос; уж очень мал этот нос, будто прилеплен над красноватыми губами. Круглолицего, толстого Василька трудно было принять за брата Даниила.
— А это мой второй сын, Василько.
Мстислав подошел к мальчику.
— Растут сыновья, Мария, радоваться тебе надо.
— Радуюсь, Бога молю за них.
Из терема вышла Хорасана с Анной. На Анне был кожушок, на который она надела пояс с маленьким мечом. Из-под меховой шапочки виднелись косы.
Мария не отрывала глаз от Анны. Она, как женщина, оценивала красоту девушки. И видно, осталась довольна. Глянув на Даниила, заметила, какими глазами следит он за молодой гостьей.
Анна еще в окно увидела, как отец встречал мать Даниила, теперь она подошла к ней и низко поклонилась. Мария наклонилась к Мстиславу:
— Славная у тебя дочь. И я бы хотела иметь такую.
Мстислав чуть заметно улыбнулся, ответил:
— А почему бы и не иметь…
Анна подошла к дружинникам, ей подвели небольшого серого коня. Увидев Анну, он заржал. Она похлопала его по шее и ловко вскочила в седло. Сел на своего коня и Мстислав.
— Ну, Данило, показывай, куда ехать, мы ведь тут гости, — сказал он.
7Даниил ехал между Мстиславом и Анной, но все время разговаривал только с Мстиславом. Он уже заметил: только повернется в сторону Анны — она делает вид, будто не замечает его.
Перескочив мост, поехали улицами Подгородья. День был погожий, безветренный.
Вот и последняя, длинная улица. Отсюда дорога ведет прямо в лес.
Но что там за шум? Почему так кричат на площади, где расположены княжеские клети? Даниил оглянулся, кивком приказал Дмитрию поехать узнать. Дмитрий свернул налево и помчался на площадь. Возле клетей он увидел человек тридцать смердов. Окружив тиуна плотным кольцом, они возбужденно выкрикивали:
— Охота на зверя, а людей бьют!
— Словно мы звери!
