Арчибальд Кронин - Звезды смотрят вниз
Приехали в Тайнкасл. Улицы кишели людьми. Чувствовалось какое-то тревожное оживление, и это, видимо, было приятно Баррасу. Когда они подъехали к Центральной гостинице, старший швейцар открыл дверцу их машины с той торжественностью, которую швейцары всегда приберегают для дорогих автомобилей. Баррас кивнул ему. Швейцар низко поклонился.
Они вошли в зал, где было уже множество народа и царило такое же беспокойное оживление, как на улицах. Было много мужчин в военной форме. Баррас одобрительно посмотрел на них.
Гетти весело делала им знаки из угла, где она заняла места, — уютного уголка у камина, а Алан, её брат, встал, когда подошли Баррас и Артур. Первым вопросом Барраса было:
— Где же ваш отец?
Алан усмехнулся. Он был очень эффектен в форме младшего лейтенанта и очень весело настроен, так как успел уже хлебнуть немного.
— У отца приступ его старой болезни — разлитие желчи. Он просит его извинить.
Баррас показался смущённым, лицо у него вытянулось.
Наступила выразительная пауза. Но Баррас быстро оправился. Он неопределённо улыбнулся Гетти. Через минуту все четверо пошли обедать. В ресторане Баррас, развёртывая салфетку, обвёл глазами комнату, полную людей и веселья. Большинство из тех, кто веселился шумнее других, были в хаки. Баррас сказал:
— Как тут весело! Я несколько переутомился за последнее время. Приятно будет развлечься в такой обстановке.
— Вы, верно, рады, что всё уладилось, — заметил Алан с многозначительным взглядом.
Баррас ответил коротко:
— Да.
— Это такие пакостники, — продолжал Алан. — Они бы и вам насолили, если бы имели возможность. Знаю я эту свинью Геддона. Ему платят за то, чтобы он поступал как свинья, но он и без того, по природе своей, настоящая свинья!
— Алан! — с недовольной гримаской запротестовала Гетти.
— Знаю, Гетти, знаю, — беспечно продолжал Алан. — Мне немало приходилось иметь дело с людьми. Не проглотишь их сам, так они тебя проглотят. Это самозащита.
Артур украдкой посмотрел на отца. Что-то похожее на прежнюю замороженность снова проступило сейчас на лице Барраса. С явным желанием переменить разговор он сказал:
— Ты уезжаешь в понедельник, Алан?
— Да.
— И доволен, конечно?
— Ещё бы! — громко подтвердил Алан. — Это здорово приятно!
Подошёл лакей с карточкой вин. Баррас взял у него карточку в красной обложке и долго раздумывал над ней. Впрочем, он занят был не столько выбором вина, сколько совещанием с самим собой. Наконец, решение созрело.
— Полагаю, нам надо это отпраздновать. Почему не воспользоваться таким случаем?
Он заказал шампанское, и лакей с поклоном отошёл. Гетти, казалось, обрадовалась. Она всегда немного побаивалась Барраса, его чопорность и холодная важность как-то отпугивали её, но сегодня он удивил её, выступив неожиданно в роли любезного хозяина. Она подарила его улыбкой, нежной и почтительной.
— Вот это мило! — шепнула она. Одной рукой она перебирала бусы на шее, а в пальцах другой сжимала ножку своего бокала с вином.
Она обратилась к Артуру:
— Не находишь ли ты, что к Алану удивительно идёт военная форма?
Артур принуждённо усмехнулся:
— Алан хорош в любом платье.
— Нет, серьёзно, Артур, тебе не кажется, что форма очень его красит?
Артур деревянным голосом ответил:
— Да.
— Но чертовски утомительно всё время отвечать на приветствия, — вставил Алан снисходительным тоном. — Вот погоди, Гетти, поступишь в Женский добровольный отряд, так сама узнаешь.
Гетти отхлебнула ещё капельку шампанского из своего бокала. Она о чём-то размышляла, склонив набок красивую головку.
— А ты, Артур, будешь просто великолепен в военной форме.
Артур весь похолодел внутренне. Он сказал:
— Я как-то не представляю себе, что на мне военная форма.
— Видишь ли, Артур, ты, во-первых, строен, у тебя самая подходящая фигура для «Сэма Брауна». И потом — твой цвет лица! Ты будешь очарователен в хаки.
Все посмотрели на Артура. Алан подтвердил:
— Это верно, Артур. Ты бы всех за пояс заткнул. Жаль, что ты не едешь вместе со мной.
Артур не мог бы объяснить, почему он в эту минуту внутренне задрожал. Нервы его были напряжены, весь нынешний вечер представлялся ему чем-то ненормальным, отвратительным. Зачем отец сидит здесь, в этом шумном ресторане, пьёт шампанское, поддерживает патриотическое бахвальство Алана Тодда, да и сам так неестественно оживлён и на себя не похож?
— Слышишь, Артур? — повторил Алан. — Нам с тобой следовало бы двинуться вместе.
Артуру пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить. Он старался говорить лёгким тоном:
— Я думаю, дело без меня обойдётся, Алан. По правде говоря, меня оно не очень привлекает.
— О Артур! — разочарованно протянула Гетти. Считая Артура уже как бы своей собственностью, она желала, чтобы он всегда был на высоте, чтобы он, как она выражалась, «блистал во всём». А последнее замечание Артура не очень-то блестяще! Подвижное личико Гетти скорчилось в милую неодобрительную гримасу.
— Странная у тебя манера выражаться, Артур. Кто тебя не знает, может подумать, что ты трусишь.
— Пустяки, Гетти, — снисходительно вмешался Баррас. — Артур просто не успел об этом подумать. В скором времени вы увидите, как он со всех ног помчится на ближайший вербовочный пункт.
— О, я в этом уверена, — горячо сказала Гетти, опуская ясные глаза и немного сожалея о своих словах.
Артур промолчал. Он не поднимал глаз от тарелки. Отказался от шампанского. Отодвинул десерт. Он предоставил остальным вести беседу, не принимая в ней никакого участия.
В дальнем конце зала, где было приготовлено место и навощён пол для танцев, заиграл оркестр. Оркестр громко играл «Боже, храни короля», и все встали, загремев стульями, и по окончании долго и громко кричали «ура». Затем оркестр, уже не так громко, стал играть танцы. По субботам в Центральной всегда танцевали.
Гетти через стол улыбнулась Артуру: оба они танцевали хорошо и любили танцевать вдвоём. Когда Гетти танцевала с Артуром, ей часто говорили, что они очаровательная пара. И она ожидала, что Артур сейчас пригласит её. Но он сидел, мрачно упёршись глазами в тарелку, и молчал.
В конце концов всем стало ясно, что он не в духе, и Алан, всегда услужливый, наклонился к сестре.
— Не хочешь ли пройтись разок со старым боевым конём, Гетти?
Гетти улыбнулась с преувеличенной живостью. Алан танцевал плохо, тяжеловесно, он не любил танцев, и танцевать с ним не доставляло Гетти никакого удовольствия. Но Гетти притворилась довольной. Она поднялась и пошла с Аланом.
В то время как они танцевали, Баррас сказал:
— А Гетти — премилая девочка. Так скромна и вместе с тем такая живая!
Тон у него был дружелюбный и уже более спокойный. После обеда и шампанского он казался более уравновешенным.
Артур не отвечал. Он искоса наблюдал танцующих Гетти и Алана и изо всех сил старался побороть своё необъяснимо скверное настроение.
Когда Гетти и Алан вернулись к столику, он из вежливости пригласил её танцевать. Попросил об этом натянуто, всё ещё огорчённый и больно задетый.
Чудесно было танцевать с Гетти, она была так податлива в его объятиях, и при каждом движении её тела он ощущал аромат духов, составлявший как бы часть её самой. Но именно потому, что это было так чудесно, Артур поклялся себе, что протанцует с ней только этот единственный раз, не больше.
Потом Гетти сидела, отбивая такт ножкой, обутой в изящную туфельку, пока, наконец, не выдержала и сказала с подкупающим выражением живейшего огорчения:
— Что же, никто сегодня не хочет танцевать?
Артур поспешно отозвался:
— Я устал.
Молчание. И вдруг Баррас сказал:
— Если я могу пригодиться, Гетти, то я к твоим услугам. Но боюсь, что не знаю некоторых новых па.
Гетти посмотрела на него с сомнением, несколько растерявшись.
— Да они очень лёгкие, — возразила она, — надо ходить — больше ничего.
На лице Барраса появилась эта его новая улыбка, неопределённая, но довольная.
— Ну что ж, если ты не боишься, давай попробуем. — Он встал и предложил ей руку.
Артур сидел как одеревенелый, с застывшим лицом, наблюдая за отцом и Гетти, которые, обняв друг друга, медленно двигались в конце зала. Отец всегда относился к Гетти холодно-покровительственно, а Гетти к нему — с робким почтением. А теперь они танцевали вместе. Он ясно различал улыбку Гетти, кокетливую улыбку на её поднятом лице, — улыбку женщины, польщённой вниманием, которое ей оказывают.
Затем он услышал голос Алана, который предлагал ему выйти вместе из зала, и он механически встал и пошёл за Аланом. Алан был уже явно нетрезв. Лицо его пылало румянцем. В уборной он остановился перед Артуром, немного пошатываясь.
— А твой старик сегодня угостил нас на славу, Артур! Никогда бы не поверил!.. Шикарные проводы устроил старому боевому коню!
