Сергей Смирнов - Царь Горы, Или Тайна Кира Великого
Какой-то дух толкнул меня прямо в сердце. Оно испуганно содрогнулось, и я стал говорить нечто, как мне кажется, не предсказанное никакими вавилонскими звездами.
— Замыслил, царь Набонид, это верно.
Веки Набонида, дрогнув, поднялись. Царь проснулся.
— Что же? — полюбопытствовал он.
— Царь персов не будет останавливать великих рек, хотя может. Царь персов не станет сокрушать стен Вавилона, хотя способен это сделать. Он замыслил сделать так, чтобы жизнь шла своим естественным чередом. Реки должны течь с более высоких мест к более низким. Цари должны править в сердце государства, а не из далекой пустыни. Великим богам должно приносить жертвы... Наконец, война должна быть войной, а не посмешищем. Великий бог Мардук был покровителем Вавилона. Исполняя волю Мардука, царь персов пришел, чтобы узнать, может ли царь Вавилона поддерживать порядок вещей: течение рек, а также естественные обычаи мира и войны. Царь персов хочет узнать, остались ли вавилоняне, которые готовы защищать свою землю, потому что им дорога собственная земля и собственная свобода. Если таковые остались, то царь Кир с радостью поможет такому народу процветать и множиться, ибо исполняет волю богов.
Закончив речь, я приложил немалые усилия, чтобы самому быстро вспомнить ее слово в слово и трезво оценить, до какой степени дерзости я дошел, говоря за царя Кира его сокровенные мысли, которые сам же только что придумал.
Набониду крепко досталось, поэтому мне можно было ожидать заслуженного наказания.
Вавилонский владыка долго смотрел на меня пристальным взглядом, а потом, так ничего и не сказав, поднял руку.
Оказалось, что этот жест означает не осуждение дерзкого посланника на быструю казнь, а просто окончание приема.
Тот же провожатый вывел меня из крепости. Когда тяжелые, окованные медью ворота раскрылись перед нами и мы сделали первый шаг наружу, он опасливо оглянулся и шепотом спросил меня:
— Посланник, это правда, что царь персов остановит Тигр и Евфрат?
Похоже, в Вавилоне все со страхом и благоговением ожидали этого часа.
— Если и остановит, то ненадолго,— уверил я защитника Вавилонского царства,— Попросите царя, чтобы не останавливал, и он не станет этого делать.
От удивления мой провожатый споткнулся на ровном месте.
«Бессмертные» встречали меня ровным строем. Их золотые одежды сверкали на солнце, но под этим золотом дышали мощные тела, а не мумии, и в золотых рукавах были сильные руки, способные добросить копье с этого места до вершины башни, в которой сидел бескровный Набонид. У меня мелькнула мысль, а не взять ли стремительным приступом Сиппар прямо сейчас, пока эти сонные мухи все еще возятся там с воротами. Прорваться в город захватить царя и отправить к Киру уже нового посланника с вестью о славной победе над Вавилонским царством.
Я вздохнул, вспомнив, как только что сам говорил о естественном порядке вещей. Кир, несомненно, обиделся бы на меня за такую выходку.
— А это правда, что у царя персов голова из золота и он двулик? — еще тише спросил провожатый, хотя от царя Набонида мы успели отойти еще дальше.
О боги! Кратона Милетского догнала его собственная небылица, которую он придумал сам на крепко хмельную голову, чтобы припугнуть невежественное простонародье. А тут меня пугливо вопрошал один из царских советников!
— Придите к царю Киру и посмотрите сами,— дал я добрый совет.
На этом мы простились. Я сел на коня и отправился к «златоглаво-двуликому» повелителю рек.
Когда я прибыл в стан Кира, вода в реке Дияле упала настолько, что русло уже можно было перейти, не замочив колен.
— Что ответил царь Набонид? — спросил Кир, приняв меня в своем шатре, но уже позволив себе восседать не на походном троне в позе египетского фараона, а как раньше — на удобном тюфяке.
— Ничего не ответил,— сказал я,— Кажется, вавилонский царь страдает лунной болезнью. Он сидит на троне, говорит, открывает глаза, но, похоже, делает все, не пробуждаясь от сна. Недаром он стал поклоняться богине Луны. Царь Набонид только сообщил, что реки в его стране очень полноводны, а стены Вавилона очень высоки и крепки.
Кир нахмурился и проговорил с недовольством:
— Ты должен был узнать, пошлет он подкрепление в Опис к Валтасару или же нет.
— Царь! В тот час, когда твой посланник стоял перед Набонидом, царь Вавилона, похоже, сам еще не решил, посылать ему подкрепление или не посылать,— твердо сказал я.— Теперь полагаю, что обязательно пошлет своему сыну подкрепление.
К моей радости, Кир улыбнулся и сказал:
— Ты всегда берешь на себя слишком много, Кратон. Поэтому сатрапом тебе никогда не быть.
Если бы я не сгодился на старости лет в сатрапы, то в прорицатели мог бы податься без опасений. Набонид выслал к Опису большой отряд фракийцев.
Узнав об этом, Кир позволил течь ручейку под названием Дияла и сразу двинул войско к Опису. Неподалеку от города произошла битва, в которой участвовали только персы и фракийцы. До конца того дня война шла естественным порядком. Потом наемники Набонида были опрокинуты и бежали. Валтасар, окруженный отборной стражей, понаблюдал со стен Описа не только за битвой, разгоравшейся за их пределами, но и за своим войском, делавшим вид, что готовится к осаде. Он почувствовал измену и, не дожидаясь исхода битвы, бежал из Описа в Вавилон.
Захватив Опис, Кир двинул войско не на запад, а на юг, то есть обошел укрепления, возведенные Навуходоносором, с восточной стороны и переправился через Тигр, не ставший менее полноводным от потери Диялы. Затем стремительным броском он достиг Сиппара и окружил его. Как только персидское войско спокойно расположилось и приготовилось к осаде, крохотный гарнизон крепости прислал к Киру своих представителей и открыл ворота.
Когда я поднялся на главную башню, от царя Набонида остался в ней только сладковатый аромат благовоний.
Узнав о бегстве царя, Кир не дал войску даже подкрепиться, а сразу двинул его на Вавилон. У самых высоких в мире стен царь персов остановился уже следующим вечером, то есть на закате шестнадцатого дня вавилонского месяца арах-шашна.
Кир всегда умел сочетать неторопливость со стремительным, неудержимым порывом и этому свойству был наверно, обязан своими успехами.
На подходе к Вавилону, уже за двадцать стадиев, воинам и самому царю Киру пришлось задирать головы чтобы видеть хотя бы зубцы крепостных стен, окружавших город, не говоря уже о голубой, украшенной золотыми рогами башне бога Мардука, возвышавшейся над Вавилоном.
Стратеги и сотники торопили воинов, но те невольно замедляли шаг, приближаясь к этим величественным сооружениям. Даже кони и те робели. Их приходилось непрестанно бить по бокам.
Последние стадии войско двигалось в полном молчании.
Хотя речь идет о царе Кире, нельзя не описать необыкновенный город, доставшийся ему воистину по воле обиженных Набонидом богов. Ведь, что и говорить, царь Кир получил эту самую неприступную цитадель всех времен и народов совершенно даром.
Вавилон был, до сих пор остается и, возможно, останется навсегда самым большим и самым богатым городом мира. Раньше я полагал, что нет и не может быть ничего прекраснее и величественнее Афин. Афины, пожалуй, прекрасней всех городов. Но нет ничего величественнее и великолепнее Вавилона. Если отбросить пристрастия, надо признать: Афины перед Вавилоном подобны Эктабану перед Афинами.
Вавилон лежит на обширной равнине и представляет собой довольно правильный четырехугольник. Длина каждой из его сторон никак не менее сотни стадиев. Во рву, окружающем город, могут плавать, не боясь помех, даже пятидесятивесельные корабли. Стены города, подобные горным хребтам, возведены из сырцового кирпича, обожженного в печах. Вместо цемента строители использовали горячий асфальт и через каждые тридцать рядов кирпича закладывали в промежутках камышовые плетенки. Высота стен достигает не менее ста пятидесяти царских локтей, а в особо укрепленных местах доходит до двухсот! И это не считая одноэтажных сторожевых башен, поставленных по краям стен. Какие нужны лестницы или осадные машины, чтобы поднять воинов чуть не в небесную высь! Легче выдрессировать сотню тысяч орлов для доставки осаждающих или же выкупить из преисподней древних титанов, боровшихся с богами, чтобы использовать их для приступа в качестве наемников! Ширина стены также поражает разум: от тридцати до сорока царских локтей! В промежутках между башнями без труда могут разъезжаться боевые колесницы, запряженные тройкой лошадей. Через день после взятия Вавилона я предложил Киру в ознаменование славной победы над новым царством устроить состязания, посвященные богам Митре и Мардуку, которые действовали в добром союзе, и в частности пустить по стенам вокруг всего города сотню лучших бегунов, а потом сделать заезд колесниц. Такие состязания, несомненно, запомнились бы воинам и всему народу, и о них сложили бы гимны, подобные гимнам о троянской древности или же о победителях первых Олимпийских игр. Но персы понимают, что такое война и что такое охота, а прекрасный дух олимпийских состязаний чужд им. Кир нашел мою затею пустой тратой сил.
