Сергей Смирнов - Царь Горы, Или Тайна Кира Великого
— Об этом яде мы все можем забыть, клянусь богами! — предупредил я «ученого мужа».
— Хорошо, забудем,— легко смирился Аддуниб и развел руками.— Подумай об остальном.
Холод из его темных глаз против моей воли стал вливаться в мою душу. Из чувства превосходства я намеренно не отводил взгляда, начиная понимать, что в словах вавилонянина есть-таки горькая истина. Я всегда любил свободу, но когда-то подчинил свою волю воле Скамандра. Кир дал мне свободу, но, платя за нее, я подчинил свою судьбу его воле и успокоился, безосновательно решив, что мир отныне неизменен до скончания века. Но сколько умных людей теряло к старости рассудок! Сколько справедливых царей на склоне лет становились невыносимыми для своего собственного народа и своих собственных потомков!
__ Подумаю,— сказал я Аддунибу, уже глубоко задумавшись над превратностями судьбы.
— Приятно встретить посреди пустыни разумного человека! — с довольным видом проговорил «ученый муж» из Вавилона.
В это время где-то залаяла собака, потом еще две, и сквозь лай донесся стук копыт. Аддуниб и ухом не повел, а в его глазах мелькнул очень недобрый огонек.
«Неужто измена!» — встрепенулся я и, опрокинув скамью, опрометью выскочил в темноту. Какова могла быть измена, я ума приложить не мог, но, признаюсь, первый раз испугался, что не выполню приказ Кира и, попавшись в руки каким-нибудь врагам, нанесу царю убыток.
Во мне проснулись старые кошачьи повадки. В один миг я взлетел на крышу одного из ближайших домов, затаился и напряг зрение.
Лаяло уже с десяток собак. Люди выскакивали из домов с огнями. Кто-то уже гнал скотину и женщин в сторону зарослей кустарника, полагая, что на селение налетели разбойники.
Действительно, из тьмы появилось полдюжины всадников. Они сбавили ход и, никого не трогая, спокойно проехали по единственной улице селения к тому самому дому, где мы держали «совет» с Аддунибом. По одежде в них можно было определить знатных вавилонских воинов. Всадники были одеты в длинные, до колен, кожаные рубахи с обрезанным подолом, подпоясанные широкими ремнями. Передний всадник отличался от прочих перевязью через левое плечо и золотыми бляшками, сверкавшими на поясе. Штанов эти воины не носили.
Вавилоняне спустились с коней около дома. Один из них поспешил в сторону и стал требовать у жителей вина. Кто-то повел его за собой. Я тут же спрыгнул с крыши, настиг жертву в темноте, прыгнул ей на загривок и, зажав Рот, приставил к горлу кинжал. Вскрикнул не он, а обещавший ему вино житель селения.
— Молчи и убирайся! — зашипел я на простолюдина, и тот исчез.
Я придавил воина лицом к ближайшей стене, немного ослабил хватку и начал допрос:
— Ты откуда?
— Из Описа,— прохрипел вавилонянин.
В Описе стоял гарнизон под началом Валтасара, сына царя Набонида.
— Зачем приехали сюда?
— Не знаю...
С той стороны, где остановились всадники, донесся подозрительный шум, и я невольным движением пронзил пленнику шею.
— Кратон! — раздался громкий голос Аддуниба,— Кратон, ты где?
Я отпустил мертвеца и, когда тело сползло по стене на землю, выдернул из плоти кинжал.
— Найдешь его теперь! — веселился тем временем «ученый муж».— Кратон, выходи! Опасности нет!
Я начал злиться и на него и на себя: похоже было, что я показал чрезмерную прыть. Но эту игру надо было доводить до конца.
— Слушай меня, Кратон! — крикнул Аддуниб, видя, что я не собираюсь «сдаться» задешево,— Мы будем говорить в доме обо всем том, что нужно знать и тебе. Знаю, ты все услышишь. Даю тебе время найти место поудобней.
После этого он приказал всем всадникам, кроме их предводителя, удалиться за пределы селения.
Положение мое выходило глупым, но ничего не оставалось, как внять совету Аддуниба.
Перебравшись с земли на крышу дома, в который вошли Аддуниб с прибывшим из Описа воином, я устроился, и вся картина стала напоминать ту достославную ночь, когда мы с Азелек пробрались в селение, занятое Гарпагом. Тогда опорой и зашитой мне была прекрасная Азелек, а теперь кто?
Вавилонский стратег говорил Аддунибу о сдаче Описа, и его громкая речь была обращена скорее ко мне, чем к «ученому мужу». Тот лишь задавал наводящие вопросы.
За Валтасара будут сражаться только фракийцы,— сообщил стратег.— Пять тысяч. Но если мы откроем ворота, то хлопот не будет.
— Вы сможете выдать Валтасара?
— Он имеет тысячу верных телохранителей, но, если великий Мардук того хочет, нам удастся и это дело.
— Учтите там, царь персов не любит принимать и миловать мертвых царей.
— Нам известно о великом милосердии персидского царя.
— Что слышно в Сиппаре?
— Набонид хочет послать большое подкрепление своему сыну. Если он сделает это, то сам останется только с горсткой личной охраны. Если же царь Кир начнет наступать, то подкрепление может и не подоспеть. Тогда оно окажется бесполезным уже для обоих. Так для царя персов будет лучше всего: подождать еще сутки, а потом начать быстрое продвижение к Опису. Тогда царь Кир подойдет к Вавилону безо всякой войны.
«Что за охота! — думал я,— Сотня великанов на полдюжины зайцев! Так и Кир: ведет огромное войско на страну, где уже никто, кроме одного царя и его сына, не хочет воевать. Все только и хлопочут, чтобы поднести завоевателю ягнят да щенят. В таком положении сильное войско выглядит попросту смешным... как и я на этой крыше».
Спустившись на землю, я еще подумал, что Кир, может быть, теперь сам понимает забавную двусмысленность своего великого похода на Вавилон. Тут бы наконец повоевать как следует, чтобы удивить весь мир не только своим милосердием к покоренным народам, а вот ничего не получается. Как ни бросай кости, выпадает одно и то же. Потому-то царь и начал теперь сражение с вавилонскими реками, чтобы хоть как-то удостовериться самому и убедить всех в своей мощи... Однако, с другой стороны, он ведь не выступил в поход против Вавилона раньше, чем Набонид со своими прихотями вконец опротивел всему народу.
С этими противоречивыми мыслями я и вошел в дом не стучась.
Вавилонский стратег сразу догадался, что за «гость» перед ним. Он живо поднялся и, отвесив низкий поклон, приветствовал посланника царя персов.
— Так ты был на охоте, Кратон?! — с деланным удивлением воскликнул Аддуниб, посмотрев мне на ноги.— Мы и не догадались сразу.
Я опустил взгляд и увидел, что мои анаксариды внизу густо запачканы кровью. Верно, я угодил тому бедняге прямо в шейную жилу, и, когда выдернул кинжал, кровь брызнула струей.
— Плохая охота, Аддуниб! — ответил я, имея в виду гораздо большее,— Надо предупреждать заранее. В гарнизоне Описа уже есть потери, а славные воины остались без вина.
Стратег приподнял бровь и с удивлением посмотрел на Аддуниба. Я объяснил ему, в чем дело, и принес извинения.
— Кратон из Милета — тот самый человек, который по ночам способен в одиночку брать укрепленные города,— столь же многозначительно заметил Аддуниб.
Вавилонский стратег снова поклонился. Он не сел, пока я сам не опустился на грубую скамейку.
— Что слышно в Вавилоне? — спросил я его первое, что мне пришло в голову.
Стратег бросил на Аддуниба еще один удивленный взгляд и ответил:
— Вавилон готовится к осаде. Съестные припасы свозят со всех сторон. Евфрат течет прямо через город, и воды всегда будет достаточно, даже в засуху. Взять приступом стены Вавилона невозможно. Город может легко продержаться три года. А может и пять лет.
— Хорошо, что еды будет много,— заметил Аддуниб,— Хватит и на жителей и на персов. В обиде никто не останется. Меньше будет грабежей.
Во взгляде стратега появилось напряжение.
— А что жители Вавилона? — задал я ему еще один вопрос.
— Жители? Я не слышал, чтобы в Вавилоне сильно опасались осады. Паники нет.
— Вавилон есть Вавилон,— с иронией проговорил Аддуниб.— Там из двух зол всегда умеют выбрать меньшее.
— Итак, Опис готов к сдаче, Сиппар при удачных обстоятельствах не окажет особого сопротивления, а в Вавилоне к приходу Кира будет достаточно провизии для долгого постоя?
— Если великому богу Мардуку угодно, так и будет,— подтвердил стратег.
Аддуниб намекнул, что большего и не требуется.
— Позволит ли посланник великого царя Кира задать два вопроса? — с некоторым смущением проговорил стратег, поднявшись.
Разумеется, я позволил.
— Это правда, что царь Кир хочет остановить Тигр, а потом и Евфрат?
Мы переглянулись с Аддунибом, и оба не смогли сдержать злорадных усмешек.
— Для царя персов это не составит труда,— сказал я.— Но никто не знает, будет ли на то его воля.
— И воля богов,— добавил Аддуниб.
— И воля богов,— подтвердил я.
Стратег наморщил лоб. Такой ответ, видимо, не слишком удовлетворил его.
