Кадзуо Навата - Тигриное око (Современная японская историческая новелла)
Впрочем, изредка Сино тревожили смутные мысли о том, что же тогда произошло. Однако мысли эти были мимолетны и быстро забывались в потоке будней. Она не жалела ни о чем. Сейчас в сердце Сино было легкое чувство беспокойства о муже и сыне, — не позовешь их домой, так и будут играть во дворе, позабыв о времени.
Сино подошла поближе и уже раскрыла рот, чтобы позвать ребенка, когда услышала, как муж Сюскэ говорит мальчику:
— Посмотрел на звезды? Хорошо, теперь посмотри вниз, вон на эти камешки. Камни тоже хорошо видны, так же как звезды. Смотри хорошенько, пока не увидишь их так же ясно.
— Хорошо, отец, — послышался ответ Сэйскэ. Обычно неразговорчивый, сейчас муж говорил с увлечением, и это удивило Сино. И в следующий миг ее словно что-то ударило.
Она ведь, кажется, уже где-то слышала нечто похожее на эти слова мужа. Сино задумалась, и когда вспомнила — чуть не вскрикнула. Эти слова ее брат услышал в разговоре с Асаба Кидзаэмон. Глава школы Асаба рассказывал брату о секретном приеме «Тигриное Око». «Узри во мраке вещь, затем узри звезду, и вновь на вещь воззрись…»
Снова послышался голос мужа:
— А теперь посмотри вот на этот кустик. Сколько листьев видишь?
— Восемь.
— Отлично, ты уже стал видеть больше, чем раньше. Ну давай теперь опять на звезды погляди.
Сино начала торопливо искать в памяти, не было ли чего-нибудь необычного, чего-то такого, что она проглядела в муже. Но, сколько ни рылась в памяти, ей не припоминалось ничего, что противоречило бы образу заурядного нандо с жалованьем в 70 коку риса.
— Ах да, вот что было странно…
Сино наконец вспомнила одно происшествие — это было, когда еще только зашла речь о ее помолвке с человеком из рода Канэмицу. В тот день Сино втайне от домашних отправилась в дом Канэмицу на окраине квартала Кицунэ. Она встретилась с Сюскэ, сказала, что хотела бы поговорить с ним, и тот вышел с ней на берег реки Гома-кава.
В свете яркого полдневного солнца Сино рассказала ему без утайки все о Киёмия Тасиро, чтобы он знал об этом, когда будет решать — соглашаться на помолвку или нет.
Сюскэ молча выслушал ее и просто, без затей, сказал, чтобы она не беспокоилась об этом. Потом остановился и тихо взял Сино за руку. В эту секунду она и решила стать его женой.
И вот по пути домой после этого разговора Сино вдруг услышала резкий свист, и одновременно что-то блестящее промелькнуло перед ее глазами. В испуге Сино отпрянула и увидела, что этот блестящий предмет оказался в руке Сюскэ. Это была бамбуковая стрела. Выражение лица Сюскэ испугало ее на секунду, но тут из-за насыпи у берега появился мальчик с маленьким луком в руке, и Сюскэ вернул ему стрелу, сказав:
— Смотри, играй поосторожнее, ведь ты можешь попасть в людей.
И на лице его уже заиграла добрая улыбка.
Тогда Сино лишь сказала, почти не задумываясь:
— Вот ведь в какие опасные игры играют дети.
«Однако поймать летящую стрелу, — подумала она сейчас, — под силу только человеку, который долго упражнялся…»
— Ну-ка, взгляни-ка еще раз на этот камень. Он круглый или с углами?
Сино тихо отошла подальше и снова прислушалась к его голосу. Вроде бы вполне обычный разговор отца с сыном, поглощенных игрой. И в то же время это была тайная церемония рода наемных убийц для передачи секретных знаний. Сино стояла недвижно, и подозрения все сильнее сжимали ей сердце.
Миюки МИЯБЭ
Родилась в Токио в 1960 г. После окончания школы занималась стенографией, служила в юридической конторе, в 1984 г. стала посещать «Писательские курсы» Фэймос Скул Энтэтэйнмент при издательстве «Коданся» и начала писать. В 1987 г. получила премию журнала «Ору ёмимоно» за детективный роман «Преступление нашего соседа», а ее книга «Нежданная атака» получила 12-ю премию за лучший исторический роман. В 1989 г. 2-ю премию за лучшую книгу в жанре детектива и саспенса получил роман Миюки Миябэ «Шепот волшебства», в 1992 г. ее «Повесть об удивительном квартале Хондзё-Фукагава» награждена премией Эйдзи Ёсикава как произведение-дебют, а «Дракон спит» — 45-й премией Японского союза писателей детективного жанра. В 1993 г. повесть «Причина» была отмечена 120-й премией Наоки, в 2000 г. книга «Подражание преступлению» удостоилась премии Рётаро Сиба. В исторических произведениях писательницы присутствуют и пугающие эпизоды: в повседневную жизнь обычных людей вплетаются жуткие и странные события, сюжеты часто решены в жанре мистерии направления «социальной школы», то есть на фоне бытовых реалий писательница не раз использовала элементы научной фантастики, — благодаря всему этому ее книги довольно скоро стали бестселлерами.
ФОНАРЬ-ПРОВОЖАТЫЙ
Перевод: И.Мельникова.
Хотя для О-Рин в доме выставили стрелу с белым оперением, на самом деле в торговом заведении «Оноя» просто не было других женщин, рожденных в год Змеи.[157] Только в этом и была причина.
Нет, госпожа не была такой уж злой. Так старалась думать О-Рин. Просто любовный недуг взял над ней такую власть, что она не понимала, как жестоко в третью ночную стражу, стражу Быка,[158] зимним месяцем каннадзуки, посылать двенадцатилетнюю О-Рин из дома одну.
Оптовая табачная лавка «Оноя» была самая большая в квартале Хондзё в Фукагава. О-Рин служила там с восьми лет. Жила безбедно, потому что ее ценили за сообразительность, за то, что она старалась делать все порученные дела хоть чуточку проворнее, чем ожидали старшие.
В последнее время самой главной обязанностью О-Рин стала стряпня. Народу в доме было много, одних приказчиков одиннадцать человек, и каждое утро худенькая грудь О-Рин чуть не разрывалась, когда она дула в бамбуковую трубку, чтобы развести огонь в очаге. Поначалу — ей только-только поручили варить рис — у нее не было сил даже на еду, так кружилась голова к тому времени, когда доходила ее очередь завтракать.
Молодой госпоже из лавки «Оноя» было пятнадцать лет. Не раз уже заходили разговоры о том, что ее хотят сватать. Многие восхищались ее красотой. И хотя в делах она ничего не смыслила, никто с нее строго не спрашивал, потому что у нее был замечательный старший брат.
Зато каждый день госпожи заполнен был уроками: каллиграфия, игра на музыкальных инструментах кото[159] и сямисэне,[160] танцы…
Горячо и со всей душой относилась к этим занятиям только мать госпожи, а для самой девушки они больше служили развлечением. Лишь когда дело доходило до похвал ее талантам на каком-нибудь празднике, красивые пухлые щечки госпожи горделиво вспыхивали румянцем. Только в такие минуты таяло ее недовольство матерью за то, что та заставляет ее ходить на уроки. Сопровождать госпожу, когда она шла заниматься, также было одной из обязанностей О-Рин. Но поскольку с нее не снимались при этом и повседневные хлопоты домашней прислуги, приходилось быть расторопной.
Однако беспокойная жизнь была не только у О-Рин, но и у госпожи тоже; несмотря на множество уроков, ее занимали и другие вещи.
Госпожа ежеминутно в кого-нибудь влюблялась. Она уже многих успела полюбить. Но чтобы в ее любовные дела оказалась втянута и О-Рин — такое случилось впервые.
— Я замолвлю за тебя словечко перед госпожой. Это уж слишком, это каприз.
Так говорил Сэйскэ. Спустившись в кухню с земляным полом, он наклонялся к О-Рин, сложив пополам свое крупное тело. О-Рин в это время рассматривала, какого цвета огонь в очаге.
— От такого поручения можно отказаться. Ничего, если и ослушаешься, я тебе верно говорю.
Сэйскэ — самый младший из приказчиков — с поклоном уходил торговать, с поклоном возвращался в лавку. Помыкать мальчишками-учениками было не в его характере. Так что он больше помалкивал. Для О-Рин он был одним из немногих в доме людей, которые обращались с ней ласково. Так повелось с тех пор, когда она еще только-только пришла служить в лавку «Оноя», а он был всего лишь учеником.
О-Рин частенько об этом раздумывала: «Со мной Сэй-тян добрый. Наверное, ему и самому приятно, что есть кто-то еще ниже его, с кем можно быть великодушным…»
Правда, на этот раз О-Рин немного удивилась. Что ни говори, а Сэйскэ впервые отозвался о госпоже с неодобрением. О-Рин отрадно было сознавать, что заступился он не за кого-нибудь, а за нее.
— Ведь это уж чересчур, Рин-тян. Тебе самой разве не страшно?
Госпожа приказала О-Рин каждую ночь в третью, «бычью», стражу ходить в храм Экоин[161] и приносить оттуда по одному маленькому камешку. И так целых сто ночей. Причем ни в коем случае нельзя было допустить, чтобы кто-нибудь увидел О-Рин за этим занятием. А когда минует сотая ночь и камешков наберется сто штук…
— На каждом надо написать имя того, кого любишь, и потом бросить в реку Окава. Мне говорили, если это сделать, то любовные узы непременно завяжутся, — нараспев поясняла госпожа.
