Мичо Каламата - Под властью пугала
"Благая весть! Августейший король вступает в брак!"
И все разом забывают о наводнении, никто и знать не желает о том, что люди мрут с голоду. Газеты принимаются снова за старую песню: превозносится до небес августейший король и королевская фамилия, газетчики со смаком описывают ужины и обеды, балы и рауты, встречи и проводы, фраки и декольте…
Тем временем незадачливый крестьянин, на глазах у которого разбушевавшаяся стихия унесла все подчистую, погубила скотину и залила последний мешок с кукурузой, крестьянин, который уже несколько суток ожидает, когда же спадет вода, сидя на соломенной крыше со своими детишками, съежившимися под истертой буркой, истощавший от недоедания, с посиневшими от холода губами, замечает вдруг лодку, что плывет к нему. Это надежда! Детишки высовывают головы из-под бурки, как цыплята из-под крыла наседки, и с нетерпением следят за лодкой сияющими глазами: наконец-то им дадут хоть корочку хлеба! Лодка все ближе, ближе. Еще немножко! Вот она уже совсем рядом, даже лодочника видно! Да там и староста! Мы спасены!
Староста поднимается на ноги и, размахивая газетой, кричит:
– Новость! Благая весть! Августейший король вступает в брак!
Не задерживаясь долго, лодка отправляется дальше, чтобы разнести "благую весть" по всем выступающим из-под воды крышам.
"Осчастливленный" крестьянин воздевает руки к небу, восклицая:
– Слава тебе, о господи! Конечно, ты наслал на меня взбесившуюся воду, забрал у меня все: погубил скотину, оставил меня без последнего мешка кукурузы, по твоей милости мои дети хворают, я мокну под дождем на крыше и подыхаю с голодухи. Но, о радость! Ты прислал мне самую прекрасную весть за всю мою жизнь! Король вступает в брак! Возрадуйтесь, дети мои! Поесть мы всегда успеем, а такой радости, как эта, больше не будет! Славен будь, о господи!
И снова площадь Скандербега заполнили цилиндры и котелки. Депутаты гуськом тянутся в парламент. Народ толпится, глазея на "отцов нации", которые вот-вот начнут новое представление. На этот раз комедия длится недолго.
Заседание по обычаю открывает парламентская мумия, господин Пандели Евангели. Угасающим голосом он читает по бумажке:
– Господа депутаты! Радостный эвенемент[67] величайшей важности, затрагивающий жизненные интересы албанского государства и народа, побудил нас созвать это историческое заседание. Мы пригласили вас, господа, чтобы зачитать вам послание его высокого величества, нашего светлейшего короля, переданное нам господином премьер-министром. Вот это послание: «Желая взять в супруги графиню Апонюи, поручаем вам довести это наше пожелание до сведения представителей народа».
Депутаты вскакивают с мест и начинают рукоплескать с таким энтузиазмом, что можно подумать, будто каждый из них сам женится на графине вместе с его высоким величеством.
Овации стихают, депутаты усаживаются, начинаются прения.
Председатель колеблется, кому первому предоставить слово.
Слово берет Абдуррахман-бей:
– Господин председатель! Блажен наш парламент, которому выпало счастье объявить о помолвке его высокого величества и отпраздновать ее. Эта женитьба, господин председатель, заткнет рот врагам нации и положит конец всяким домыслам и сплетням. Возблагодарим же небеса и вознесем к ним наши молитвы.
Аплодисменты.
Интересно, какие это домыслы и сплетни имеет в виду достопочтенный депутат? Судя по всему, отцы нации знают, в чем дело, потому и хлопают с таким пылом. И вправду, хотя жены у них и состарились, зато дочери подросли, а при короле-холостяке мало ли что может случиться. Досужие языки утверждают, что уже не однажды случалось, а что прикажете делать? Кто осмелится, я вас спрашиваю, отказать его высокому величеству? С кем случилось, с тем случилось, ничего не попишешь. Отныне же ревность молоденькой венгерки обеспечит то, с чем не справились ни мужественность и гордость албанца, ни законы, принятые парламентом.
Но давайте полистаем "Официальный вестник".
Слово берет Фейзи-бей Ализоти:
– Господин председатель! Бывают такие торжественные и радостные мгновения, когда язык не в состоянии выразить то, что у тебя на сердце. Одобрим же столь долгожданный всем албанским народом брак!
Аминь!
Говорит Джафер-бей Юпи:
– Да выйдет замуж за августейшего короля прелестная графиня Апонюи и удостоится сана королевы! Пусть спаситель нации станет основателем династии Зогу! Парламенту надо проголосовать единогласно!
Как прикажете! Господа депутаты, смирно!
Пардон!
Ну почему мы все время неправильно воспринимаем слова почтенного Джафер-бея? Он вовсе не командует, он просто выражает свое мнение. Послушаем же. Нет, вроде он уже высказал все, что хотел.
Слово берет господин Хикмет:
– Король женится! Какая радостная весть! Женится Зогу Первый! Албанцы и албанки, где бы вы ни были, ликуйте!
Депутат из зала:
Не вижу необходимости в дальнейших прениях, давайте поскорее примем решение о женитьбе его высокого величества!
Аплодисменты.
Голоса:
– Правильно!
– Мы замерзли!
– Давайте голосовать!
Нет. Предложение отвергается.
Слово берет Хюсни Тоска.
Оживление и шум в зале.
Хюсни Тоска:
– Да здравствует Зогу Первый!
Фитри-бей:
– Ее сиятельство графиня Джеральдина Апонюи – не кто иная, как современное воплощение жены Скандербега Доники.
Хонджо-бей:
– Желание короля было, есть и будет желанием албанского парламента.
Бенджо-бей:
– Нашу королеву называют белой розой, а этот цветок – символ всех добродетелей.
Болван-бей:
– Да здравствуют молодожены!
Дуб-бей:
– Уже столько веков мы не видали королевы на албанском троне!
Глуп-бей:
– Я хотел кое-что сказать, но не скажу, другие уже все сказали.
Депутат из зала:
– О аллах! Его высокое величество ждет там ответа, а мы тут развели канитель. Давайте же не будем задерживать его высокое величество!
Аплодисменты.
Голоса:
– Принять!
– Голосовать!
И парламент "на основании статьи 89 Основного закона королевства" дает "consentement" [68] на брак его высокого величества с графиней Джеральдиной Апонюи и желает благополучия королевской чете.
На этом заседание закрывается.
Хотя погодите, вроде бы еще нет.
Ну конечно же! А свадьбу-то на что устраивать? Откуда возьмет деньги его высокое величество? Совсем упустили из виду, надо же!
Предложения посыпались градом, руки снова взметнулись вверх: выделить столько-то на содержание королевского двора, столько-то на свадебные расходы, столько-то на прием родственников невесты, да еще надо не ударить в грязь лицом перед остальными гостями. А ее сиятельство будущая королева! Что ж она, луком-пореем питаться будет? Ну, с богом, счастья им и всяческого благополучия!
Господина Вехби Лику, как испытанного сочинителя, пригласили на сей раз написать биографию будущей королевы. Он согласился очень охотно, не потребовал никакого вознаграждения, попросил лишь оплатить расходы на небольшое путешествие в Венгрию, чтобы, как он объяснил, "собрать факты и повидать места, где расцвела белоснежная роза, которая украсит Албанию".
А что он мог написать об этой двадцатилетней девушке?! Что ее семья, действительно древняя и родовитая, не имела ни гроша за душой и маленькая графиня росла у теток, взявших ее на воспитание, чтобы потом найти ей мужа? Боже упаси!
Нет, Вехби Лика начал биографию с восхищенного одобрения "гениального выбора, сделанного его высоким величеством". Он уверял, что этот брак навечно свяжет Албанию с Венгрией, так что в случае войны, вздумай Югославия напасть на Албанию, с севера против нее выступит Венгрия, и все это ради прекрасных глаз албанской королевы!
Далее господин Вехби Лика писал:
"Ее высокое величество выросла, окруженная нежными заботами и любовью, что типично для знатных аристократических семейств Венгрии. Летнее время наша королева проводила в старинном величественном замке Апонюи. Она бродила по сосновому бору, окружавшему замок, и собирала яркие цветы. Она ловила гибкую куницу, но та вспрыгивала на сосну и скрывалась в гуще ветвей. Она собирала в корзинку сочную пахучую землянику… Иногда маленькая графиня, лежа на мягкой лесной траве, устремляла взгляд на клочок неба, окаймленный листвой высоких деревьев, и погружалась в мечтания…"
Тут уж никто не смог бы обвинить нашего историка в обмане. Какая же девушка не любит бродить по лесу, собирать сочную пахучую землянику или лежать на мягкой траве и, глядя в небо, предаваться мечтам?
II
Со дня знакомства они почти все время проводили вместе. Приходили друг к другу в камеру, вместе шли на прогулку. Новые товарищи Лёни подружились с ним и скоро поняли, что он кое-что смыслит в том, что их волнует, видно, Скэндер многому его научил. Лёни в первое время держался настороженно и скованно, избегал откровенных разговоров, но постепенно освоился, и они стали открыто говорить обо всем. Постепенно у них сложилась своя компания, к которой присоединились и Хайдар с адвокатом. Собравшись в углу камеры, они говорили о всевозможных вещах, но чаще всего о политике. Вокруг собирались заключенные, политические и уголовники.
