Михаил Каратеев - Карач-Мурза
– Пусть и к тебе будет Аллах неизменно милостив, благородный хан. Садись, прошу тебя!
Оглянувшись вокруг, Айбек ногою, обутой в зеленый сафьяновый сапог, подтолкнул к дивану ближайшую подушку и тяжело опустился на нее. С минуту он молча сопел, видимо собираясь с мыслями. Наконец Тулюбек не выдержала:
– Если меня не обманула моя служанка, ты желал говорить со мной? – напомнила она.
– Зачем мы здесь? – вместо ответа пробормотал Айбек.
– Я думала, ты это знаешь, хан.
– Что я знаю? Знаю, что ты этого хотела, и я уступил тебе. И вот мы зря теряем тут время, вместо того чтобы спешить и мой улус, пока нас не захватила зима.
– Я не могла продолжать путь, потому что почувствовала себя совсем больной. И должна была воспользоваться тем, что эмир Кинбай, от имени своего господина, предложил мне приют и отдых. Ты сам пожелал остаться здесь, со мной, но если ты спешишь, я тебя не держу: тут я в безопасности и нахожусь под надежной защитой.
– Но разве ты не будешь моей женой?
– Я уже говорила тебе, что пока не думаю о новом замужестве.
– Ты сказала, что не можешь о нем думать и не хочешь говорить об этом, пока не пройдет пятьдесят дней со смерти твоего мужа.
– Этот срок установлен обычаем, которого я не хочу нарушать.
– Но когда он окончится, ты согласишься стать моей женой?
– Когда он окончится, я дам тебе мой ответ.
– Хорошо. Ждать уже недолго, и, если ты не можешь сейчас ехать дальше, я останусь здесь, чтобы этот ответ услышать.
– Как тебе угодно, хан. Но помни: я ничего тебе не обещаю.
– Если тебе так дороги обычаи, я спокоен, ханум.
– О каком еще обычае ты говоришь?
– Я родной брат покойного Азиза-ходжи, да усладится его душа райским блаженством. И тот обычай, о котором я говорю, повелевает тебе стать моей женой.
– Не совсем так, благородный хан: обычай, о котором ты вспомнил, обязывает тебя взять меня в жены, то есть дать мне приют и защиту, если я в них нуждаюсь. Но никакой обычай не запрещает мне устроить свою жизнь иначе, например, навсегда остаться вдовой и до самой смерти оплакивать своего мужа… Именно это наиболее угодно Аллаху.
– Ты не сделаешь этого! – почти в ужасе воскликнул Айбек-хан.
– Может быть, и сделаю. Подумай хорошо, ханум! Если бы Аллах этого хотел, он не создал бы тебя такой красивой! Ты обидишь Аллаха, если не будешь пользоваться его дарами. Скажи, что будешь моей женой!
*В эту пору всех темников в Орде титуловали эмирами.
– Хан! Я уже говорила тебе много раз…
– Знаю, знаю, ханум! Я подожду. Но ты хорошо подумай!
– Я подумаю!
– Непременно подумай, много подумай, ханум! И ты сама поймешь… Зачем тебе всю жизнь плакать о том, кого все равно не возвратишь и кто теперь ласкает в раю прекрасных гурий? Тебе будет хорошо со мной… Ну, ну, не сердись, ханум, я уйду. Да умножит Аллах твою мудрость и да укажет Он тебе правильный путь!
Глава 37
Без всяких происшествий доехав до своего улуса, Карач-мурза был немало удивлен, увидев здесь такое многолюдное стойбище. Заметная издалека, синяя юрта с драконами была ему хорошо известна, а потому он сразу догадался, кто является его главной гостьей.
Это открытие ему приятно польстило. Он неоднократно видел Тулюбек-ханум в Сарае и раза три даже беседовал с нею на празднествах, которые устраивались во дворце Азиза-ходжи. Она всегда бывала к нему благосклонна, и он платил ей чувством почтительной симпатии. Услыхав от Рагима, что хатунь уехала из Сарая с ханом Айбеком, он был уверен, что она, согласно обычаю, почти не знавшему исключений, решила стать его женой. Почему же теперь она здесь, в Карачеле?
Чтобы получить точный ответ на этот вопрос и узнать все новости, Карач-мурза, не вступая ни с кем из встречных в разговоры и лишь короткими кивками головы отвечая на приветствия узнавших его воинов,– направил коня прямо к тому шатру, над которым развевался бунчук Кинбая.
Старый богатырь,– друг и побратим Никиты,– был еще бодр и крепок. Только лишь веточки морщин у глаз да короткая, почти белая борода говорили о его возрасте. Он знал Карач-мурзу со дня рождения и был его первым наставником в воинской практике Орды, но служба была службой: при виде вошедшего царевича он вскочил с места, поспешно надел на бритую голову тюбетейку и хотел опуститься на колени. Но Карач-мурза, искренне любивший старика, не дал ему этого сделать и, быстро шагнув вперед, крепко его обнял.
*У татар считалось неприличным разговаривать с начальником или старшим с непокрытой головой.
– Да хранит тебя Аллах, атай,– сказал он.– Рад видеть тебя в добром здоровье.
– Аллах велик и милостив, благородный оглан. Пусть же не будет такого дня, когда Он окажет кому-нибудь больше благоволения, чем тебе. Я тоже рад видеть тебя здоровым и веселым. Была ли удачной твоя поездка и не случилось ли с тобой чего-нибудь плохого в дороге?
– Все было хорошо, атай, и поездка моя была удачной. Но вот вижу, что, пока я находился в отъезде, не все шло удачно в Орде.
– Ты говоришь о том, что случилось в Сарае, оглан?
– Да. И прежде всего хочу поблагодарить тебя: ты действовал как мудрый начальник и верный друг.
Твои слова наполняют мое старое сердце радостью, милостивый оглан. Я всегда старался хорошо служить твоему почтенному отцу и тебе.
– Я это знаю, атай, и никогда этого не забуду. Но расскажи сейчас, что происходит здесь? Подъезжая, я видел юрты Тулюбек-ханум и хана Айбека. Для меня это большая честь. Но что привело их сюда?
Ты хочешь знать то, что мне известно, или то, что я думаю?
– И то и другое. Говори сначала, что тебе известно.
– Мне известно, что когда изменники, да покарает их справедливый Аллах, покончили с великим ханом Азизом-ходжой и бросились искать Тулюбек-ханум, – ее во дворце не оказалось. Говорят, что среди вельмож, участвовавших в заговоре, был один, который, зная, что хан Джанибек приказал перебить всю семью Азиза-ходжи, захотел спасти Тулюбек-ханум. В то время, когда другие убивали великого хана, он вывел ее, переодетую воином, из дворца и помог ей добраться до стойбища хана Айбека. На следующий день, пользуясь тем, что в городе шли расправы и грабежи, он сумел отправить туда же ее походную юрту, некоторые вещи и тех слуг, в преданности которых не могло быть сомнений.
– А ты не знаешь имени этого вельможи?
– Не знаю, оглан. Но кто бы он ни был, да воздаст ему Аллах за это доброе дело.
– Да будет так. Но рассказывай, что было дальше?
*Атай (ата) – отец, папаша,– почтительное обращение к старшему по возрасту и уважаемому человеку.
– Я ничего не знал о случившемся в Сарае, пока ко мне не приехал гонец от нового хана. Что он мне говорил и что я ему ответил, тебе уже рассказал Рагим. Как только этот гонец крылся из виду, я приказал тумену готовиться в поход, а сам поскакал к хану Айбеку, чтобы узнать, что он будет делать. Он кочевал в трех фарсахах от нас, и через час я уже был там. Хан мне сказал, что в его стойбище находится Тулюбек-ханум и что он, вместе с нею, решил уходить в свой улус. До Миаса нам было почти по дороге, и мы сговорились двигаться вместе. В тот же день мы выступили, и путь наш, благодарение Аллаху, был благополучен. На походе хатунь два раза милостиво беседовала со мной и расспрашивала о тебе, оглан. Всю дорогу она выглядела совсем здоровой, но когда нам оставался один переход до Карачеля, она позвала меня и сказала, что совсем разболелась, а потому не может продолжать путь с Айбек-ханом. Она выразила желание остаться у нас, пока ее здоровье не поправится, и спросила – думаю ли я, что тебе будет неприятно, если она поставит свою юрту возле Карачеля? Я ответил, что этого не думаю и, наоборот, уверен в том, что ты будешь рад оказать гостеприимство вдове своего бывшего повелителя.
– Ты ответил правильно,– одобрил Карач-мурза.-Дальше!
– Когда она объявила о своем решении Айбек-хану, он казался очень рассерженным и мне сказал, что должен тоже задержаться здесь, со своим туменом, пока хатунь не выздоровеет и не сможет ехать с ним дальше. На следующий день мы пришли сюда и стали лагерем. Вот все, что я знаю, оглан.
– Так… Ну, а теперь скажи, что ты думаешь?
– Я думаю, что хатунь Тулюбек не хочет продолжать путь с ханом Айбеком и не хочет ехать в его улус.
– Как? Разве она не будет его женой? Хан Айбек говорил мне об этом, как о решенном деле, я никогда не слыхал, чтобы хатунь это подтвердила.
– Но ведь, бежав из Сарая, она сама отправилась к нему стойбище!
– А куда еще она могла отправиться? У нее тогда не было выбора: она знала, что Айбек-хан, как брат убитого Азиза-ходжи, никогда не покорится хану Джанибеку и будет уходить. А на верность других темников она не могла надеяться. Это истина. Ну, что же, атай, посмотрим, что дальше. Так ты говоришь, хан Айбек был очень рассержен?
