Сергей Смирнов - Царь Горы, Или Тайна Кира Великого
Персидские вестники донесли Киру, что Набонид вместе со своим войском подвинулся к границам его царства. Кир покинул Бактры и двинулся в обратном направлении.
Какой мудрец, какой провидец мог определить, чьи страхи и опасения, чьи замыслы были первопричиной, а чьи, напротив,— их следствием? Чем дальше друг от друга находились два самых могущественных владыки того времени, тем, наверно, больше они опасались внезапного нападения друг от друга. Наконец они решили сблизиться и двинули войска, рассчитывая показаться один перед другим во всей красе. А ведь остановить движущееся войско может окончательно только сражение или же богатый беззащитный город.
Кир дошел до Эктабана, задержался в нем всего на три дня и двинулся дальше на запад вдоль долины реки Диялы, восточного притока великого Тигра.
В первый день весеннего месяца, который в Вавилоне именуется шиваном, войско Кира вторглось в соседнее царство. Спустя еще неделю наместник восточных и южных областей Вавилонии, небезызвестный эламит Гобрий изменил Набониду и перешел на сторону Кира с пятнадцатью тысячами эламских воинов, которые уже в скором времени славно послужили новому повелителю своей Доблестью. Как оказалось, эламские части в вавилонских войсках обладали наилучшим вооружением. Так Набонид, еще не начав сопротивляться Киру, успел понести немалые потери.
Последний день вавилонского месяца шивана оказался для Кратона самым счастливым из всех дней, сложившихся в целое пятилетие. Он получил от царя персов предписание явиться в его стан. Так началось и вторжение Кратона в Вавилонию.
Я спешил, как в молодости. Пыль вихрем взлетала позади моего коня. Меня вновь распирала гордость, что я не какой-нибудь путешествующий философ, вроде того же Солона, и потому увижу Вавилон глазами завоевателя и хозяина, а не робкого странника. В том, что Кир возьмет Вавилон и присоединит его к своему царству, у меня не было ни малейшего сомнения.
Поначалу, оказавшись на вавилонской земле, я обходил селения и пробирался нехожеными путями, воображая себя неуловимым лазутчиком и наслаждаясь своими старыми повадками. По ночам я теперь вновь с двадцати шагов отличал спящую птицу от камня и слышал, как ящерица шуршит мелкими камешками.
В пустынных местах я пускался вскачь, распугивая стада страусов и порой подбирая за ними большие яйца. Но все же я старался добывать себе пропитание теми способами, что более подобают хищнику, Болотному Коту.
Наконец-то я избавился от чиновничьей скуки, тяготившей меня в Лидии и в усмиренной Ионии, вздохнул полной грудью и вновь почувствовал себя молодым.
Но однажды горло у меня так пересохло, что я не стал дожидаться тьмы, и не скрываясь заглянул в одно придорожное селение, на краю которого торговец выставил несколько больших глиняных кувшинов с пальмовым вином.
Мужчины, сидевшие вокруг саманного дома, уже успели поговорить о многом и не представляли никакой опасности. Они даже не заметили меня и еле ворочали языками, но слова, кое-как еще вываливавшиеся из их ртов, все до одного стали падать прямо мне в уши и проваливаться в сердце.
— Кир! Кир — он бог! — громко повторял один.— Да! Ты его не видел, а я видел! У него голова из чистого золота. Вся!
— Из чистого золота,— кивал другой, никогда не видевший Кира.— А борода? Скажи... ты говорил...
— Из чистого серебра. Вот посюда.— Простолюдин провел рукой ниже пупа, будто хотел отмахнуть ножом свой уд — Чистое серебро. Этого перса родили нам боги. Да! Недаром ячмень так пошел, хвала Мардуку!
— А еще ты говорил, к чему бы он ни прикоснулся, все превращается в золото.
— Если правой рукой, то — в золото. А если левой — то в серебро. А если он дунет на камень, тот становится самым драгоценным. В Лидии Кир сделал золотым целый табун лошадей. Целый табун!
«Бедный царь Мидас! — с усмешкой подумал я,— Куда ему теперь угнаться за царем Киром».
— А еще он может выпить реку. Ты говорил. Скажи...
— Может, может,— поболтал головой знаток чудес, совершенных Киром,— Он жил в маленьком доме. Вот чуть побольше этого. Там вокруг были горы, и против него пошли... этот... как его... Астиаг. Он на своего внука пошел. Тогда Кир выпил целую реку и обрушил ее с гор прямо на войско, и всех смыло. Он помочился на них сверху — и все! Как не бывало! Это Астиагу приснилось раньше, будто мать Кира залила мочой все поля. Все! И ничего в тот год не взошло.
Остальные пьянчужки, слушавшие эти россказни, только покачивались из стороны в сторону и кивали. Эту местность Кир уже мог присоединить к своему царству безо всякого сражения.
Не вынеся такой лжи, я подал голос:
— Снег! То был снег! Кир выпил реку, превратил ее в снег, повернулся задом к обрыву и завалил сверху всех своих врагов. Они стали мерзнуть и попросили пощады. И Кир всех пощадил.
Весь достойный ареопаг обратился в мою сторону.
— Неужто снег?! — радостно поразился любитель чудес.
— А ты что, сам видел этот снег? — недоверчиво ухмыльнулся рассказчик.
— Я?! Я сам его разгребал. Под этим снегом оказалось ровно пятнадцать тысяч пеших и десять тысяч всадников. Да ты знаешь, кто перед тобой? — принял я надменный вид и сунул в нос рассказчику кулак, на котором блестел перстень-печать с царским орлом.— Посланник самого царя Кира!
Все встрепенулись и отодвинулись от меня подальше, насколько хватало сил после выпитого.
— Я хожу по городам и селениям и проверяю, насколько народ Вавилона почитает персидского царя. Если вы преклонитесь перед царем Киром, он дарует вам счастье и благоденствие на долгие годы. Не только ячмень будет всходить, но и овцы будут исправно ягниться. Засуху он отменит... для начала на десять лет. Но если царя здесь не станут почитать, то без засухи не обойдется никак. Сами будете виноваты.
— Мы и так почитаем царя Кира более всех царей! — радостно признался любитель чудес,— Мы знаем, что он самый могущественный и добрый царь из всех, какие только жили на свете. Тут все в округе его почитают. Так и передай царю. Пусть царь Кир поскорее прогонит этого нечестивого Набонида.
— А скажите-ка мне, чем плох ваш Набонид? — полюбопытствовал я.
— Как чем? — изумился вавилонянин.— Он и его мать — святотатцы. Они оскверняют наши святыни, вызывают из-под земли демонов. Набонид вот-вот навлечет на всю землю гнев богов. И сам он живет не в Вавилоне, а в какой-то пустыне. Зачем царю жить посреди пустыни? Наверно, боится и богов и жрецов.
— А откуда вы обо всем этом знаете?
— Набонид изгоняет жрецов. Они ходят повсюду и рассказывают о его гнусных делах.
— Передам царю Киру ваши слова,— пообещал я,— Он будет доволен и проявит к вам великую милость. Передавайте и вы всем, что царь Кир пришел не разрушать ваши дома и разорять ваши поля, а спасти вас от гнева богов.
— О! Мы расскажем всем! — взмахнул руками любитель чудес.— Просим тебя, посланник персидского царя, соверши здесь возлияние, и да будут к нам милостивы великие боги.
Разве можно было отказываться?
— А правда, что у царя персов голова из золота? — спросил меня кто-то из недоверчивых.
К тому времени «жертвенный» сосуд для возлияний опустел почти на один хус, и мне привиделось нечто необыкновенное.
— Голова у царя персов не только из золота, но и видит одинаково во все стороны: что вперед, что назад! — ошеломил я вавилонян, которые так и ахнули; даже самозваный рассказчик обомлел и выпучил глаза.
Я замолк, пытаясь сообразить, как же такое возможно и сколько у Кира должно быть глаз, и наконец нашел подходящее объяснение.
— У царя Кира два лица. Одно спереди, другое сзади. Он видит все.
Жители селения снабдили Кратона провиантом и с почетом отправили дальше. Везде его встречали как посланца верховного бога, и за неделю он завоевал для царя Кира почти всю северную часть Вавилонии. Как жалел я, что поначалу скрывался, полагая, что вавилоняне враждебны Киру! Я даже подумывал вернуться назад и прихватить еще несколько приграничных областей, но время было дорого — на зов царя негоже опаздывать.
Порой мне даже казалось, что Кир мог бы вступить в Вавилонское царство безо всякого войска — так благожелательно относились к нему местные племена, передававшие друг другу всякие баснословные истории. Да ему можно было бы и вовсе не покидать Эктабан, а просто отправить Набониду послание о том, что все Вавилонское царство Уже отдано богами Киру и с завтрашнего дня именуется Уже не царством, а сатрапией. Если же бывший вавилонский Царь не верит в такое чудесное превращение, то пусть спросит у своего народа, кому народ повинуется и кого больше почитает. И тогда пусть нечестивый Набонид даже в мыслях остерегается покарать вавилонян за ослушание, ибо тогда на самого Набонида обрушится неминуемая и жестокая кара.
