Штефан Хейм - Хроники царя Давида
И был уже царь Давид старым, и вступил он в преклонный возраст, и никак не мог согреться, хотя и была с ним сунамитянка Ависага, красивая девушка со стройной фигурой, которая нежно о нем заботилась. И знал он, что дни его сочтены; но если и отдавал он предпочтение Адонии, или Соломону, или кому-нибудь другому из своих сыновей, то об этом он молчал.
(И тогда лег царь, и смотрел в потолок, и чувствовал, как власть уходит из его рук. Он хорошо понимал, как ждут они его слова, дабы использовать его в борьбе за престол; слово это было последним, что осталось от былого величия.)
И Адония, сын Давида от жены его Агифы, проворный мужчина, родившийся после Авессалома, стал говорить: «Я буду царем!» Он взял себе колесницу, и всадников, и пятнадцать человек, которые бежали впереди него и кричали: «Посторонись! Дорогу наследнику престола, избранному царем Давидом!» И царь, услышав этот шум, даже не потребовал от сына объяснений.
(Они уже совершенно не заботились о нем. Ему же не оставалось ничего иного, как ждать, когда ГОсподь Яхве склонит чаши весов по своему усмотрению. У него, правда, было еще его слово, слово умирающего; и если он, упаси ГОсподи, отдаст свое слово не за того, за кого нужно, и тот проиграет, что же останется от него, Давида? Ибо суд людской творят те, кто приходит на смену; и от сына зависит, каким будет жить отец в памяти народа.)
Адония договорился с военачальником Давида Иоавом, дабы обеспечить себе помощь войска, и с первосвященником Авиафаром, за которым стояли священники сельской местности, стремившиеся сохранить свои маленькие храмы, и алтари на холмах, и свои доходы; оба они поддержали Адонию. И тогда принес Адония в жертву овец и быков, и упитанного тельца у камня Зохелет, что находится поблизости от источника Рогель, и пригласил туда всех своих братьев, сыновей царя, и всех мужчин рода иудейского, царских чиновников. Лишь брата своего Соломона он не пригласил.
(Соломон, второй ребенок, рожденный Вирсавией, — думал, наверное, умирающий царь, — еще в юные годы прославился своими мудрыми речами. ГОсподь ниспослал ему этот дар, ясно, что он расположен к Соломону, но никто точно не знает, что у Соломона на сердце. За Адонией стояло войско, но это войско нужно было еще собрать; а деревенские священники Авиафара рассеяны по всей стране и тяжелы на подъем, вот жрать, пить да блудить — в этом они были расторопны. Решающим было то, как поведет себя Ванея, ибо стоял он над хелефеями и фелефеями[2], царской гвардией, а она была единственным войском, готовым к действиям немедленно.) Но вот пророк Нафан и Садок, другой первосвященник, выступавший за установление единого главного Храма со строгой властью над всеми священнослужителями и левитами, не принадлежали к сторонникам Адонии и очень его опасались. Нафан убеждал Вирсавию, чтобы спасала она жизнь свою и своего сына Соломона. Он посоветовал ей пойти к царю Давиду и сказать ему: «Разве не обещал ты недвусмысленно мне, рабе твоей, что сын мой Соломон станет после тебя царем и воссядет на твоем троне? Почему же Адония поступает так, как будто это он царь?» И обещал Нафан Вирсавии явиться за ней к царю и подтвердить ее слова. Вирсавия отправилась в царские покои и сказала царю так, как научил ее пророк Нафан, а от себя добавила: «Господин мой царь, глаза всех израильтян смотрят на тебя, чтобы ты указал им, кто должен сидеть на троне после тебя; ибо может случиться так, что когда господин мой царь отойдет к праотцам своим, я и сын мой Соломон пострадаем».
(Он возлежал на своем ложе с девицей Ависагой, нежно его ласкавшей, а женщина взывала к нему. Действительно ли он давал подобное обещание? Последняя страсть мужчины самая сильная: из-за нее он совершил убийство, и Соломон был дитя греха. Но после страшной смерти Амнона и гибели Авессалома, который висел на том дубе на собственных волосах, Адония был следующим в ряду наследников. Старая женщина, просившая за своего сына, и молодая, к нему прижимавшаяся, — это было для него слишком; все мы лишь странники на этой земле, а его путешествие уже подходило к концу.)
И вот когда Вирсавия разговаривала с царем, пришел и пророк Нафан и молвил: «Господин мой царь! Разве говорил ты, что Адония должен стать царем после тебя и сидеть на твоем троне? Он пригласил всех сыновей царя, и Иоава, и всех военачальников, а еще первосвященника Авиафара, и они едят и пьют с ним и кричат: „Да здравствует царь Адония!“ Но сына твоего Соломона он не пригласил, и меня не пригласил, преданного твоего слугу, и священника Садока не пригласил, а также Ванею, сына Иодая». Царь же повернулся к Ависаге, посмотрел на нее и произнес: «Столь красива, столь щедро одарена, а что толку?» А затем обратился к Нафану: «Я правильно понял — Ванею тоже не пригласил?» И пророк Нафан отвечал: «Все так, как сообщил я тебе, господин мой царь: ни Ванею, сын Иодая, ни царскую гвардию не пригласил Адония к камню у источника Рогель». Тогда царь Давид приподнялся и сказал Вирсавии: «Теперь поступлю я так, как обещал тебе пред ГОсподом БОгом Израилевым». И сказал он: «Позовите ко мне священника Садока и Ванею, сына Иодая». И когда те предстали перед ним, царь повелел: «Соберите всех хелефеев и фелефеев, посадите сына моего Соломона на моего мула и возведите его на Гион; и да помажут его там священник Садок и пророк Нафан собственноручно на царствование над Израилем; и пусть затем дуют в трубы и кричат: „Слава царю Соломону!“» «Аминь, — отозвался Ванея, сын Иодая, — и да скажет так же ГОсподь, БОг моего господина!»
(Он откинулся на подушки. Чаша весов Господа Яхве склонилась, и слово ГОспода дошло до него. Но он был утомлен, а еще нужно было выдержать, пока Соломон не вернется из Гиона: ибо был еще список, который он хотел ему передать, дабы уладить то, на что у него самого уже не было сил. Многие искали этот список в его покоях и в хранилище тайнописей. Глупцы, думал умирающий царь. Не существовало списка, который кто-либо мог бы отыскать. Имена он держал в голове. Все до единого.)
И Нафан, и Садок, и Ванея сделали так, как велел им царь, и когда помазали они Соломона, затрубили трубы. И кричал весь народ: «Да здравствует царь Соломон!» И играли на флейтах и пищалях, и отправились обратно в Иерусалим, и ликовали радостно, так что земля звенела от их криков. Адония и все, кого пригласил он на свой праздничный обед, услышали шум. Иоав спросил, что означают эти крики и вся эта суматоха в городе. И тут прибежали вестники, среди них сын священника Авиафара, и сообщили о последних событиях. И все, кто был с Адонией, узнали, что Иоав, стоявший над войском, не имел рядом своей рати, а начальники сотен и тысяч не имели под рукой ни сотен своих, ни тысяч; зато у Ванеи, сына Иодая, были его хелефеи и фелефеи, царская гвардия. Испугались гости и, не тратя времени даже на то, чтобы ополоснуть рот после еды, поднялись и ушли каждый своей дорогой. Адония же сбежал в дарохранительницу и вцепился в рога алтаря. Однако Соломон еще не был уверен в своей власти и потому сказал: «Если Адония будет вести себя хорошо, то ни один волос не упадет с его головы; если же замышляет он зло, то должен будет умереть». И тогда пришел Адония и склонился пред царем Соломоном; и сказал ему Соломон: «Иди к себе домой». А дееписатель Иосафат, сын Ахилуда, который во время всех этих событий лежал больной в своем загородном поместье в Ливане, возвратился в Иерусалим и присягнул на верность новому царю, и Соломон даровал ему свою милость. Ванея же, сын Иодая, был поставлен над войском вместо Иоава. Однако недовольные в Израиле и те, кто чувствовали себя уязвленными, обратили свои взоры к Адонии и ждали, что Иоав затрубит в трубу; но царь Соломон велел Ванее иметь тысячу ушей, и стал голос Израиля тихим, как ветерок в поле.
* * *К концу своего рассказа Фануил, сын Муши, мой поручитель, был уже в состоянии легкого подпития. Он обнял меня и доверительно поведал, что все цари одинаковы — что Адония, что Соломон, — кровопийцы, которые никогда не насытятся; и что Яхве проклял весь род Иессеев за то, что на руках Давида море крови и за те несчастья, которые он принес народу.
Когда же мы под вечер возвращались через городские ворота, раздался стук копыт, скрип колес и топот скороходов, которые кричали: «С дороги, голодранцы! Дорогу Ванее, сыну Иодая, стоящему над войском и над хелефеями и фелефеями, царской гвардией!» Мой новый друг внезапно исчез, словно провалился в преисподнюю; я же, озадаченный, остался стоять в одиночестве. А сверху раздался голос:
— Тпру, канальи!
Взвизгнули колеса, из-под копыт полетели искры, а голос продолжал:
— Разрази меня БОг, если пред собой я вижу не Эфана, сына Гошайи и редактора Хроник царя Давида.
Я хотел было пасть ниц, но властным жестом мне было предложено сесть в колесницу.
— Я отвезу тебя домой, Эфан, если ты направляешься именно туда, — сказал Ванея. — Я уже слышал, что ты в Иерусалиме. Почему ты не посетил меня?
