Дереник Демирчян - Вардананк
– Не давайте проклятым, отбирайте обратно!
Монахи – и старые и молодые – кинулись ему на помощь. Они так толкались, так рвали из рук воинов припасы, словно боролись за свою жизнь. Точно первобытные люди выбежали из пещер и дерутся из-за дичи Звериные инстинкты проснулись у обеих сторон. Защищая свои запасы, настоятель уже не помнил о своем сане: растрепанный, в разорванной рясе, со сверкающими алчностью глазами, он метался по двору, хватаясь за мешки. Но вот воины отогнали его и, вытащив припасы, сложили посреди двора. Тогда настоятель с неожиданной, невероятной силой боднул одного из воинов головой в живот, прорвал цепь и, набросившись на груду припасов, обхватил большой тяжелый кожаный мешок. Переваливаясь по-медвежьи с ноги на ногу, он потащил его обратно к двери кладовой. Воины кинулись за ним и вцепились в мешок. Началась потасовка, каждая сторона тащила мешок к себе. Обливаясь потом, со вздувшимися на шее жилами, настоятель напрягал все силы, чтобы не выпустить мешок из рук. Ряса его разорвалась, обнажилась косматая грудь. От бешенства он рычал, как зверь, задыхался.
Сборщик дани, разъяренный сопротивлением монахов, сделал знак начальнику отряда, который молча, с недоброй улыбкой смотрел на все происходившее. Тот выхватил свой меч и, подойдя к настоятелю, кольнул его острием в плечо. Настоятель ничего не почувствовал. Перс снова нанес удар. Настоятель упал, на четвереньках подполз к двери кладовой и схватился рукой за новый мешок, который выносили из кладовой. Третий удар – уже в голову- заставил его выпустить мешок и растянуться на земле.
Монахи отступили, подняли настоятеля и унесли его в монастырь. Собрав в одну кучу отобранные припасы и зерно, персидские воины разожгли костер, вынесли медные котлы и начали готовить себе обед.
Сборщик дани на глаз подсчитывал собранное. Подойдя к своему коню, он снял привязанные к седлу дощечки, на которых ножом нанесены были какие-то черточки, затем подозвал начальника отряда и предложил вполголоса:
– Приступим к деревне…
– Подождем, пока подойдут наши… – возразил тот, почуяв какую то опасность при виде мрачных лиц крестьян.
– Да, могут взбеситься, собаки!.. – пробормотал сборщик, искоса бросив злобный взгляд на крестьян. Он сел на ближайшую могильную плиту и начал наносить новые знаки на свои дощечки.
Старшина решил, что настало удобное время для беседы. С ним вместе подошел к сборщику и старик, направлявшийся к марзпану.
– Почему не по закону берете? – проговорил Бакур, обращаясь к сборщику. – Столько по закону не полагается. Это ведь страна марзпана!
Сборщик взглянул на него и, ничего не ответив, снова углубился в свои расчеты. Старшина повторил сказанное, но сборщик молча встал и начал всматриваться в дорогу, по которой приехал На вершине холма показался отряд. Его-то он поджидал.
Оскорбленный Бакур молча отошел. За ним также молча последовал и старик.
– Этак они и село выпотрошат и марзпану ничего не оставят… Пойду потороплю нашего сборщика!
Отряд подошел и остановился перед монастырем. Воины были в кувшинообразных головных уборах. Грузный чернолицый командир спешился и, войдя во двор, остановился перед сборщиком:
– Чу, как у вас?
– Тут кончили. Скоро будет готов обед для воинов. Действительно, обед вскоре поспел. Воины группами уселись вокруг костра, принялись за еду, приготовленную из награбленных припасов. Как только с едой было покончено, сборщик дани кивнул командиру:
– А теперь в село!
Подъезжая к селу, сборщик обратил внимание на оседланных коней, привязанных к деревьям и плетням. В селе царило какое-то смятение. В хижины заходили люди, выносили какие-то мешки.
Въехав в село во главе вооруженною отряда, сборщик приказал вызвать старшину. Тот явился. У него был встревоженный вид.
– Кто эти люди? Что они здесь делают? – спросил сборщик.
– Это люди марзпана, – объяснил старшина, – собирают остаток осеннего налога…
Персидский сборщик побагровел от ярости.
– Прежде чем собрать дань царю царей, вы даете марзпану?! Да как вы осмелились?! Накладываю запрет на весь урожай!
Его помощники в сопровождении воинов рассыпались по селу.
Воины врывались в хижины, забирали мешки с зерном и заставляли крестьян сносить и складывать эти мешки на сельской площади, где сидел сборщик.
Напрасно Бакур требовал, чтобы, во-первых, взвесили все собранное зерно, и затем, чтобы не трогали того, что принадлежало марзпану. Не слушая его, сборщик чертил знаки на своих дощечках. Когда же старшина еще громче повторил свое требование, сборщик пригрозил:
– Ты противишься законам царя царей?! Язык у тебя прикажу вырвать!
– Я действую по закону царя царей! – нахмурился старшина. – Дань мы всегда платили, но разве так платили? И дань мы сами собирали. Где мы находимся? Разве это не страна марзпана?..
– Это страна царя царей!
– Зачем же вы разоряете село, раз оно принадлежит царю царей?! – гневно возразил старшина. – Марзпан от меня потребует свой налог. Какой же ответ я дам ему?
– Ответ ты дашь Деншапуху. Война сейчас, поймите это!
Поняв, что сборщик просто грабит село, старшина созвал людей марзпана и распорядился отделить причитающийся марзпану налог.
Услыхав об этом, крестьяне переполошились:
– Что ж, а нам с семьями в воду бросаться?! Все собрались вокруг старшины.
– Хоть ты над нами сжалься! Сжечь село собираетесь, что ли?!
– Не могу, маргпан повесить меня прикажет, – отмахнулся тот и обратился к армянским сборщикам:-Отделите налог марзпана!
Между персидскими и армянскими сборщиками началось дикое соревнование в ограблении крестьян. С лихорадочной поспешностью таскали все, что попадалось под руку, стараясь опередить друг друга.
Село наполнилось воплями, криками. Женщины и дети метались взад и вперед, призывая на помощь. Аракэл подошел к персидскому сборщику:
– Сколько же мы должны платить? И марзпану, и царю? Сборщик рассмеялся:
– Что еще вам делать, если не платить дань?
– Марзпан отбирает, ты отбираешь… Что же будет с крестьянином?
– Крестьянин – что мышь: сколько ни отбирай, он себе в норку опять натаскает!
Аракэл умолк, мрачно задумавшись, и опустил голову. Воин-перс толкнул его концом копья, требуя, чтоб он продолжал перетаскивать мешки. Аракэл обернулся, злобно взглянул на война и пошел к своей хижине. Выйдя с тяжелым мешком на спине, он со стоном побрел к площади. Жена его, стоя перед хижиной, вопила по-армянски:
– Да чтоб он подох, этот царь! Сколько раз ему платить? Разве дань весной берут? Да и марзпан у них научился: чего они не доделали, то он доканчивает.,. Смерти нашей, что ли, они хотят?
Сборщик перс со смехом спросил:
– Что говорит эта женщина?
– А что ей говорить? Не хочет платить, – объяснил командир отряда.
– То есть как это она не хочет? Кушаны близко. Войску хлеб нужен. – И с новым взрывом смеха он прибавил:- Это еще ничего! Скоро их самих возьмем! Будут для войска на своем горбу всякую кладь таскать, – вьючный скот у нас погиб.
При этих словах персидские воины начали гоготать, поглядывая на Аракэла. Жсна снова накинулась на него с бранью:
– А ты чего вес им отдаешь? Что ж, нам-то всей семьей помирать?
Аракэл не обращал на нее внимания. Жена схватила его за Руку:
– С тобой я говорю. Или ты не слышишь?
– Убирайся! Не то хуже будет!.. – прорычал Аракэл и вошел в хижину.
Воины, пересмеиваясь, последовали за ним. Когда Аракэл выходит с мешком на спине, один из воинов начал покалывать его сзади копьем, как подгоняют скот. Аракэл со стоном бросил мешок наземь и остановился, чтоб отереть пот и перевести дыхание. Воины торопили его, подталкивая концами копий, Аракэл медленно зашагал дальше.
– Но-но! – подтолкнул его снова один из воинов.
Сдав мешок сборщику, Аракэл отер пот со лба и снова молча повернул в свою хижину.
Его односельчане, уже покончившие со своей работой, скрестив на груди руки, бледные, молчаливые, следили за всем происходящим.
Вот Аракэл вышел с пустым мешком в руках и швырнул мешок наземь.
– Ну вот, теперь все дочиста обобрали! Оставили нас голыми и голодными… Чего еще вам надо? Говорите! Один из воинов со смехом отозвался:
– Найдется еще что-нибудь!.. Неси!
– Что найдется? Может, мясо мое возьмете?! – огрызнулся Аракэл. – На, бери!.. – И он выпятил обнаженную грудь.
– Война, милейший! Всем надо чем-нибудь пожертвовать, – бесстыдно ухмыльнулся сборщик.
– Потух очаг наш, Аракэл! – запричитала старая крестьянка и, присев, начала бить себя по коленям.
Аракэл шагнул вперед и крикнул односельчанам:
– Что очаги у нас в домах потушили – это еще можно стерпеть! Но смотрите, чтоб они душу нашу не осквернили!
– О чем это собака лает? – злобно насторожился сборщик.
– О чем лает?! – ответил ему в гневе Аракэл. – Я не лаю! Еще не поднял головы крестьянин!..
