Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Нельзя не отмѣтить того факта, что нѣкоторые дальнозоркіе иностранцы предвидѣли вредныя послѣдствія централистическаго максимализма даже раньше иныхъ россіянъ. По случайному стеченію обстоятельствъ апогей самостійнической украинской агитаціи въ парижской прессѣ совпалъ съ пріѣздомъ въ Парижъ миссіи ген. Драгомирова (лѣтомъ 1919 г.). Бесѣдуя съ нѣкоторыми вліятельными французскими журналистами по украинскому вопросу и снабжая ихъ матерьялами о самостійникахъ, мнѣ пришлось выслушать отъ нынѣ уже покойнаго Жозефа Рейнаха, умѣреннаго и сдержаннаго публициста, очень преданнаго Россіи, буквально слѣдующее:
— «Нѣтъ, не помѣщу я въ «Фигаро» статьи противъ украинскихъ сепаратистовъ. Не потому, однако, что я сочувствовалъ-бы имъ, а вслѣдствіе того, что нужно, чтобы антибольшевистская власть поспѣшила съ провозглашеніемъ федералистическаго и республиканскаго принциповъ. Внѣ этого — нѣтъ спасенія, внѣ этого — большевизмъ, потеря Россіей выходовъ къ морямъ, сведеніе ея границъ къ существовавшимъ въ Московскомъ княжествѣ. Генералъ Драгомировъ, съ которымъ я вчера бесѣдовалъ, не хочетъ стать на эту точку зрѣнія. Тѣмъ хуже для того правительства, которое онъ представляетъ. Но и мы, друзья свободной Россіи, лишены возможности сдерживать вашихъ сепаратистовъ до тѣхъ поръ, пока другая сторона не откажется отъ своего нелѣпаго и отжившаго централизма»... Жозефъ Рейнахъ, стоя внѣ гущи россійскихъ дѣлъ и глядя на нихъ со стороны, формулировалъ, надо признать, правильную и здравую точку зрѣнія.
Сепаратизмъ вызвалъ къ жизни сотни министровъ, пословъ, главнокомандующихъ и т. д., которые цѣпко держатся за свою власть и всячески ее отстаиваютъ. Ихъ кровный интересъ — поддерживать полное и окончательное отдѣленіе отъ Россіи. Съ паденіемъ большевизма, если новая власть будетъ придерживаться трезвой и реальной политики въ національномъ вопросѣ, населеніе окраинъ будетъ находиться при рѣшеніи судьбы государственныхъ новообразованій подъ вліяніемъ соображеній преимущественно финансово-экономическаго характера. Не говоря уже о прочныхъ культурныхъ связяхъ, федеративное единеніе съ Россіей сулитъ не малыя экономическія выгоды — единый экономическій организмъ и общій торговый рынокъ, а также облегченіе и смягченіе бюджетно-налоговыхъ тяготъ (отпадутъ расходы на содержаніе отдѣльной арміи, министерствъ, дипломатическихъ представительствъ, пропаганды и т. д.). Сепаратизмъ сталъ для многихъ средствомъ карьернымъ, способомъ закрѣпить за собою опредѣленное высокое служебное положеніе. Ради культивированія государственной обособленности стали — о, выученники Бобриковыхъ, Шульгиныхъ и Рененкамфовъ, — насаждать искусственную украинизацію, грузинизанію и т. д., преслѣдовать все русское, притѣснять русскій языкь и даже отрицать русскую литературу и культуру. Изъ всѣхъ народовъ Россіи развѣ что одни только армяне, татары, караимы и евреи неповинны въ подобныхъ грубо-неприличныхъ и трагически-смѣшныхъ нанесеніяхъ ударовъ въ спину окровавленной Россіи. Изъ среды-же едва-ли не всѣхъ остальныхъ народовъ Россіи выступали шумливые милостивые государи, бравшіе на себя самозванно право говорить отъ имени своего народа и, не имѣя на то ни полномочій, ни достаточныхъ данныхъ, клеветать на Россію и злословить на весь русскій народъ. Если иные иностранцы еще недостаточно усвоили различье между царизмомъ и Россіей и между большевизмомъ и Россіей, то выросшимъ на русской культурѣ народамъ русскихъ окраинъ уже сугубо не пристало подобное смѣшеніе и обобщеніе.
Нужно опредѣленно признать, что грубое, цинично опирающееся на временную силу издѣвательство надъ всѣмъ русскимъ — безслѣдно врядъ ли пройдетъ и свой слѣдъ оставитъ въ видѣ извѣстнаго запаса раздраженія. Насильственное навязываніе украинскаго языка, малопонятнаго южно-русскому населенію, не освоившемуся съ «галлицизмами» «мовы», было длительной траги-комедіей. Учрежденія засыпались бумагами, которыя надо было переводить, среди чиновничества началось нездоровое соревнованіе въ знаніи украинской мовы, шпіонажъ и доносительство на говорящихъ «по московски». Когда изъ гетманскаго мин-ства торговли пошла въ гетманекое-же мин-ство труда бумага, написанная по русски, послѣдовалъ отвѣтъ на французскомъ діалектѣ съ просьбой впредь не писать на иностранномъ языкѣ и, въ крайнемъ случаѣ, пользоваться обще-употребительнымъ иностраннымъ языкомъ — французскимъ. Отрицалось даже двуязычіе — признаніе равноправно-государственными и украинскаго и русскаго языковъ, упрямо требовалось всеобщее употребленіе одного только языка — галиційско-украинскаго. Всѣ разновидности украинской власти, заявляли себя противниками большевиковъ, въ своихъ видахъ отожествлявшихся съ «москалями» вообще (фактически впрочемъ гг. Винниченко и Грушевскій и за долго до офиціальнаго пріятія коммунистической вѣры заигрывали съ большевиками). Украинская директорія дошла до такой наглости, что объявила офицеровъ русской добровольческой арміи, отстаивавшихъ Украйну отъ большевистскаго нашествія, иностранцами, подлежащими разоруженію и въ случаѣ отказа сдать оружіе, насильственной высылкѣ за предѣлы Украйны. На практикѣ мѣра эта осуществлена не была, но тревоги опубликованіе мудраго рѣшенія кіевской власти внесло не мало. Въ одесскую городскую думу к.-д. фракція внесла запросъ о мѣрахъ, которыя предполагаетъ принять городская управа для огражденія правъ и интересовъ офицерства Добровольческой арміи. «Въ чемъ вина этой категоріи гражданъ — вопрошалъ интерпеллировавшій гласный, — если въ томъ, что ихъ оріентація на Москву, а не на Вѣну, или Львовъ, то и к.-д. придерживаются той-же «оріентаціи» и, слѣдовательно, ихъ точно такъ-же нужно выселять изъ предѣловъ Украйны, какъ «иностранцевъ». —
Всякіе «трудовые конгрессы», національныя рады, гайдамаческія части, петлюровскія организаціи, значительную долю своей энергіи и активности отдавали «работѣ» по борьбѣ съ русскимъ духомъ и русскимъ вліяніемъ. Гетманская власть только наканунѣ своего паденія завела рѣчь о федераціи, о равноправіи языковъ и т. д. Можно, не рискуя впасть въ преувеличеніе, утверждать, что всѣ разновидности украинской самостійнической власти отдали дань, и не малую, срыванію вывѣсокъ на русскомъ языкѣ, переименованію улицъ и площадей, перекрашиванію въ желто-голубой цвѣтъ почтовыхъ ящиковъ и т. д. Все это дѣлалось съ ожесточеніемъ, грубо, озлобленно, благо украинскіе самостійники вербуютъ адептовъ преимущественно изъ малокультурныхъ рядовъ сельской полу-интеллигенціи, а прозелиты и мелкіе карьеристы строили на «кацапофобіи» свое личное благополучіе.
Предѣлы того, что стали именовать Украйной, съ теченіемъ времени расширялись, захватывая губерніи и уѣзды, этнографическая принадлежность которыхъ къ Украинской территоріи была спорной. Специфически-самостійное «украинство» насаждалось не только въ Кіевѣ и Полтавѣ, но и въ такихъ космополитическихъ центрахъ, какъ Одесса или Николаевъ. Характерно, что большіе города неизмѣнно проводили микроскопическое количество украинскихъ кандидатовъ въ городскія думы, а Кіевъ даже въ украинское Учредительное Собраніе провелъ въ числѣ прочихъ и В. В. Шульгина, активнаго украинофоба. Украинская деревня, поддаваясь агитаціи о томъ, что только самостійная Украйна спасетъ отъ коммунистической анархіи, голосовала, правда, въ большинствѣ случаевъ за самостійниковъ, но въ этомъ сказывалась лишь ненависть къ большевизму, наивная вѣра въ спасеніе самостійниками, вліяніе національно настроенной сельской интеллигенціи, въ частности кооператоровъ. Ненависти къ русскимъ не было и въ поминѣ, напротивъ того, повсѣместно выражалась селянами симпатія къ злосчастной судьбѣ Москвы, русскій языкъ былъ въ почетѣ и почитался проявленіемъ болѣе высокой культуры (населеніе часто высказывалось за преподаваніе въ начальной школѣ по-русски, а не по-украински, считая, что практически полезно, чтобы дѣти ознакомились съ «барскимъ» языкомъ и не учились одному только языку «мужицкому»). Впослѣдствіи, самостійники пытались придать національное освѣщеніе антибольшевистскому движенію на Украйнѣ, которое, въ дѣйствительности, въ націоналистическіе цвѣта отнюдь не окрашено и носитъ опредѣленный характеръ рѣзкой оппозиціи лишь соціально-укономической программѣ большевизма. Украинское крестьянство не только органически связано съ институтомъ мелкой земельной собственности, но, будучи болѣе или менѣе зажиточнымъ, оно проявляетъ склонность съ оружіемъ въ рукахъ защищать свой урожай, свой скотъ, свой инвентарь отъ реквизицій, конфискацій, разверстокъ, продналоговъ и т. д., какъ точно оно защищаетъ свою молодежь отъ безконечныхъ мобилизацій. «Совѣтская Украина», въ сущности, существуетъ только на бумагѣ, горсточка украинскихъ коммунистовъ, руководимая не то болгариномъ, не то румыномъ Раковскимъ, распространяетъ свою власть только на нѣсколько крупныхъ городовъ и узловыхъ желѣзнодорожныхъ станцій, на разстояніи-же 10 верстъ отъ нихъ комиссаръ и показаться не смѣетъ и тамъ царитъ голая анархія, прикрашенная «батьковщиной» и «атаманщиной». Всѣ эти Махно, Струки, Тютюники, Зеленые и т. д. — типичные бандиты, попутно осуществляющіе политическую цѣль, — борьбу съ коммунистами.
