Сергѣй Штернъ - Въ огнѣ гражданской войны
Существуютъ среди русскихъ политическихъ дѣятелей такіе, которые отрицаютъ не только федеративную связь Украйны съ Россіей, но и предоставленіе ей широкой автономіи. Вопреки выкрикамъ петлюровцевъ, вопреки закулисной поддержки клерикально-католическихъ круговъ, Украйна де-факто не является самостоятельной державой, на подобіе хотя-бы балтійскихъ республикъ. Обстоятельство это нельзя не учесть, оно выбиваетъ оружіе изъ рукъ тѣхъ, кто готовъ изъ временныхъ и эфемерныхъ политическихъ цѣлей подходить съ одинаковой мѣркой къ Украинѣ и, скажемъ, къ Эстоніи. Но, съ другой стороны, невозможно и полное возвращеніе вспять къ режиму централизаціи. Теперь централизація эта осуждается не только теоретическими соображеніями, но и чисто практическими, ибо воочію и на дѣлѣ выяснились практическія удобства административной децентрализаціи. Гетманскій режимъ, несмотря на всѣ его ошибки и преступленія, возсоздалъ зачатки государственнаго строя, Кіевъ сталъ подлиннымъ административно-государственнымъ центромъ, близкимъ и удобнымъ для населенія. Вмѣсто поѣздокъ въ далекій Петроградъ, изъ Полтавы или Одессы стали ѣздить въ Кіевъ для разрѣшенія на мѣстѣ многихъ назрѣвшихъ вопросовъ. Но гетманская Украйна, несмотря на подчеркиваніе ея самостоятельности, по существу была вассаломъ Германіи и ея союзниковъ, только ими и была признана, какъ самостоятельная держава, что, въ совокупности, и даетъ основаніе утверждать, что гетманская Украйна въ меньшей степени имѣетъ основаніе быть почитаема за самостоятельное государство, чѣмъ напр. балтійскія республики, экономически связанныя съ Англіей, но политически болѣе или менѣе свободныя, не являющіяся театромъ оккупаціи и признанныя большинствомъ европейскихъ государствъ. Только широкая автономія при федеративной связи можетъ вновь дать населенію Украйны возможность пользоваться благами децентрализаціи и удобствами мѣстнаго самоуправленія. Не посягая, естественно, на вопросы, военной, морской, иностранной и обще-финансовой политики, житель Украины, отвѣдавъ уже на часъ сладость децентрализаціи, хочетъ, чтобы не въ Петроградѣ, а въ Кіевѣ рѣшались многіе вопросы въ области дорожнаго строительства, просвѣщенія, промышленности, сельскаго хозяйства, благоустройства и т. д. Политическая и административная автономія Украйны принадлежитъ къ числу завоеваній революціи, отъ которыхъ населеніе отнюдь не склонно отказываться. Безъ всякаго оппортунизма надлежитъ признать этотъ фактъ, разсматривая его съ точки зрѣнія не оппортунистической тактики, а — подъ угломъ реальнаго учета жизненныхъ и крѣпкихъ настроеній. Года 3 — 31/2 тому назадъ можно было-бы удовольствоваться автономіей украинскихъ губерній, теперь-же, послѣ усиленной проповѣди самостійничества, съ одной стороны, и усиленныхъ безтактностей крайнихъ централистовъ — съ другой, золотой серединой является уже федерація. И среди самостійниковъ имѣется не мало лицъ, которыя примирятся легко съ федераціей, подходя къ требованіямъ самостоятельности, какъ къ «запрашиванью», съ котораго можно уступать. Въ тоже время, и въ умѣренныхъ украинскихъ кругахъ опасеніе оппозиціи обоихъ крайнихъ крыльевъ заставляетъ теперь настаивать на федераціи. Автономію считаютъ болѣе легко подверженной атакамъ и посягательствамъ унитаристовъ, федерація же считается способной болѣе длительно укрѣпить режимъ самоуправленія. Покойный Ф. Ф. Кокошкинъ настаивалъ на томъ, что путь къ федераціи лежитъ въ Россіи черезъ автономію и это было до середины 1917 г. совершенно правильно, но послѣдующія событія заставляютъ настаивать и соглашаться на федерацію, ибо фаза автономіи почитается уже пройденной.
Въ свое время украинское національное движеніе было въ значительной степени засорено оппортунистическими выступленіями съ русской стороны. Въ помѣщичьихъ кругахъ многіе склонялись къ мысли о самостійности, какъ мнимой панацеѣ отъ коммунизаціи; въ иныхъ военныхъ кругахъ самостійность одно время почиталась барьеромъ отъ большевизаціи арміи. Въ гетманскій періодъ самостійность рахитически поддерживали — искренно или неискренно, это другой вопросъ — многіе типичные «москали» и, даже, чистокровные москвичи, которые ради охраненія порядка и возможности болѣе или менѣе спокойно прожить, готовы были не только плясать вмѣсто «козачка» гопака, но соглашались на замѣну русскаго языка украинскимъ. Это было въ то время, когда тяга съ сѣвера на Украйну была громадной, когда жители Петрограда и Москвы только и мечтали, что пройти пресловутую границу въ Оршѣ и очутиться на Украйнѣ, охраняемой богомъ самостійности и нѣмецкими штыками. Шло великое переселеніе народовъ изъ Ленинской «Россіи» въ гетманскую Украііну, гдѣ можно было получить передышку, сносное питаніе и, главное, относительное спокойствіе и порядокъ. И тысячи людей катились изъ Петрограда въ Москву, изъ Москвы въ Харьковъ, изъ Харькова въ Кіевъ, изъ Кіева въ Одессу, изъ Одессы въ Новороссійскъ, изъ Новороссійска въ Севастополь, этотъ предѣльный пунктъ бѣженства, ведшій уже къ эмиграціи за рубежъ.
Нельзя, однако, отрицать того, что среди временныхъ союзниковъ и попутчиковъ созидателей украинской державности имѣлись и элементы идейные, считавшіе возможнымъ идти на нѣкоторыя жертвы, ради укрѣпленія государственнаго принципа. Вѣрилось, что удастся возстановить государственный порядокъ сперва на Украйнѣ, а затѣмъ, создавъ украинскій плацдармъ государственности, расширять вліяніе государственной идеи и дальше, являясь какъ-бы центромъ собиранія Руси (эту-же мысль лелѣяли и въ Крымскомъ правительствѣ С. С. Крыма, М. М. Винавера и В. Д. Набокова). Южно-русскіе к.-д., исходя изъ соображеній необходимости повсемѣстно охранять государственное начало, согласились на вхожденіе своихъ представителей въ гетманскій кабинетъ. Сдѣлано это было не безъ колебаній, но принятое рѣшеніе соотвѣтствовало общему духу партіи, стремившейся быть охранительницей государственнаго начала. За вхожденіе и поддержку кабинета Ф. А. Лизогуба говорило на первыхъ порахъ и то, что нужна была борьба и парализованіе агрессивнаго украинскаго шовинизма, защита русской культуры и языка. Можно только поставить въ минусъ южнымъ к.-д., что они не заставили своихъ представителей уйти изъ правительства Ф. А. Лизогуба, когда выяснился его характеръ и направленіе дѣятельности. Министры к.-д. не имѣли возможности дѣйственно вліять на ходъ политики и сохраненіе ими постовъ только укрѣпляло зря гнилыя основы гетманскаго режима. Помнится, въ главномъ комитетѣ партіи к.-д. на Украйнѣ, а такъ-же въ одесскомъ комитетѣ, членъ котораго С. М. Гутникъ былъ министромъ торговли и промышленности кабинета Лизогуба, не разъ поднимался вопросъ о необходимости перемѣны тактики въ отношеніи къ гетманскому правительству. Но вихрь событій помѣшалъ вылиться этимъ настроеніямъ въ реальную форму. Почти до самаго крушенія гетманской власти продолжались попытки мѣстнаго государственнаго и культурнаго строительства. Во имя этого строительства во всеукраинскомъ комитетѣ печати, въ объединеніи земскихъ и городскихъ гласныхъ Украйны, въ всеукраинскихъ кооперативахъ и другихъ организаціяхъ — не за страхъ, а за совѣсть работали многіе представители «россійской оріентаціи», чуждые или холодные къ идеѣ украинской державности, но горячо преданные идеѣ государственнаго, общественнаго и культурнаго строительства.
Въ періодъ тяги на югъ и массоваго бѣгства съ сѣвера, шли «мирные переговоры» между Украйной и Москвой, при чемъ съ украинской стороны представителемъ выступалъ членъ одесскаго окружнаго суда С. П. Шелухинъ, внезапно оказавшійся не знающимъ, или позабывшимъ русскій языкъ, а Россію — большевиствующую представлялъ румыно-болгаринъ Раковскій, изъяснявшійся только по русски, вслѣдствіе чего г-нъ Шелухинъ не безъ кокетливаго цинизма, требовалъ веденія переговоровъ черезъ переводчика. Впрочемъ г-нъ Шелухинъ вообще страдаетъ не то внезапной потерей памяти, не то острой формой карьеризма: онъ-же такъ мило пряталъ себя и свою самостійную отчизну подъ крылышко нѣмцевъ, противъ которыхъ онъ такъ яростно нападалъ въ своей брошюрѣ военнаго періода о нѣмецкомъ землевладѣніи на югѣ Россіи. Вообще, украинство, какъ направленіе и политическая система, становилось средой, благопріятной для разведенія бациллъ оппортунистическаго карьеризма и карьернаго оппортунизма. Находились люди, которые не безъ ловкости жонглировали, то трехцвѣтнымъ, то желто-блокитнымъ флагами. Вспоминается изъ одесскихъ фигуръ начальникъ штаба военнаго округа генералъ Н. А. Марксъ, который къ моменту захвата города украинцами, оказался сразу щирымъ украинцемъ, склоннымъ даже преслѣдовать враговъ украинской самостійности. Ген. Марксъ вообще сочеталъ въ себѣ нѣкоторое безспорное чутье и прозорливость съ оппортунистическими перекрашиваніями. Либерально настроенный и до революціи, онъ воспринялъ февральскій переворотъ, повидимому, вполнѣ искренно-восторженно, но скоро сталъ очень ужъ увлекаться красными бантами, искать опоры въ крайнихъ кругахъ, игнорируя даже соціалистическую городскую думу. Ген. Марксу пришлось выслушать публично, въ думскомъ засѣданіи, упреки за то, что онъ, помимо думы, какъ органа мѣстнаго самоуправленія, избраннаго на основаніи всеобщаго избирательнаго права, счелъ предпочительнѣе опираться на самочинный революціонный комитетъ, собравшійся въ штабѣ округа «самотекомъ», по красочному выраженію ген. Маркса, талантливаго автора «Легендъ Крыма». Въ украинскомъ вопросѣ ген. Марксъ заговорилъ объ украинскомъ «штатѣ» тогда, когда Вр. Правительство дальше автономіи и не помышляло, да и почвенные украинскіе круги большаго тогда и не требовали. Разговоры, исходившіе изъ штаба округа, объ отдѣльномъ украинскомъ «штатѣ» произвели тогда на мѣстную интеллигенцію впечатлѣніе больно уже дальнозоркаго «перебарщиванья» и забѣганія впередъ. Ловкій тактикъ, генералъ Марксъ заходилъ слишкомъ далеко, дойдя впослѣдствіи даже до работы въ большевистскомъ комиссаріатѣ народнаго просвѣщенія въ Феодосіи, что довело до военнаго суда и разжалованія въ рядовые, утвержденнаго ген. Деникинымъ [2].
