Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)
Но то было в Лифляндии, в России. Постаревший Панин перед отъездом говаривал:
— Не отвлекайтесь в сторону к предметам, не имеющим отношения к плану. Не тревожьтесь тем, что недостойно возбуждать беспокойство.
«Что же, — подумал Павел, — будем смотреть корабли. Кое-что мы знавали в Павловске и Петербурге, не забыли беседы старика Голенищева-Кутузова. Кроме того, повидали немало в Триесте и Венеции».
Сухотин подал руку Павлу, но тот слегка отстранил ее и легко соскочил на землю. Сухотин помог выйти Марии Федоровне.
— Ваше высочество… — начал было рапортовать адмирал, но цесаревич отмахнулся.
— Пока без церемоний, здесь публика, — он повел глазами на большую толпу зевак, — ведите нас.
Тем временем из кареты вышли князь Куракин, Разумовский, подруга Марии Федоровны, Юлиана Бенкендорф, фрейлины, камердинеры…
Сухотин сделал жест рукой, приглашая следовать за ним, и, чуть отстав от цесаревича, зашагал к пристани.
Едва Павел ступил на катер, с флагмана загремел пушечный салют, оркестр заиграл гимн.
Катер отвалил и направился к строю эскадры. На реях в праздничных формах стояли матросы, вдоль бортов с ружьями к ноге выстроились солдаты абордажных партий, на шканцах замерли в парадных мундирах офицеры.
Продолжал греметь пушечный салют, катер подошел к концевому кораблю.
— Ура-а-а! — закричали по команде матросы на этом корабле. И так перекатывало этот звонкий воинский клич от корабля к кораблю, пока катер с цесаревичем обходил строй эскадры…
Павел поморщился и попросил:
— Нельзя ли обойтись без эдакого шума?
Сухотин развел руками:
— Сие положено по Морскому уставу и возможно лишь, если загодя последует указание.
В это время катер поравнялся с «Виктором». Павлу нравилось действовать внезапно:
— Давайте посмотрим этот корабль.
— Держать к правому трапу! — скомандовал Сухотин унтер-офицеру на руль.
— Мы поднимемся с адмиралом, — сказал Павел Куракину, — а вы подождете нас.
Пока катер разворачивался, на нижнюю площадку парадного трапа быстро сбежали два дюжих усатых матроса — фалрепных. Они ловко подхватили Павла и помогли взойти на трап.
На верхней площадке в парадной форме Павла встретил, отдавая честь, рапортом Федор Ушаков.
Павел меланхолично взмахнул перчаткой:
— Достаточно представлений, покажите нам корабль.
Они двинулись по правому борту к полубаку. Отдраенная с песком палуба лоснилась.
«Не все так худо, как я предполагал, — подумал Павел. — Палуба выглядит нарядней, чем паркет в Эрмитаже. Однако вот и непорядок». — Цесаревич ткнул тростью в свернутый и подвязанный к нижней рее мачты парус.
«Еще что?» — мелькнуло у Ушакова.
— Как же вы с таким старьем плаваете? — язвительно ухмыльнулся Павел, указывая на солидную, аккуратно пришитую заплату.
У Ушакова отлегло, он улыбнулся краешком губ:
— Сие, ваше высочество, обыденно для корабля. Самые лучшие паруса, есть намного хуже.
— Почему так? — раздраженно спросил Павел.
— Шквалы и штормы свое дело вершат. Положено иметь два комплекта запасных, однако казна и одного не отпускает.
Наследник, нахмурившись, пошел дальше. Всюду виделся порядок, чистотой дышала палуба, все было пригнано и на месте…
У трапа Павел задержался, поманил Ушакова:
— А ты, никак, меня запрошлым годом на «Штандарте» из Петербурга в Раниенбаум доставлял?
— Ваше высочество, точно так! — Ни один мускул не шевельнулся на лице Ушакова. Павел хмыкнул.
— Пойдешь с нами на флагман, — цесаревич проворно сбежал по трапу.
На «Исидоре» нижнюю площадку трапа устлали коврами. Опять же два матроса подхватили Павла. Вслед за наследником легко вспрыгнул Сухотин, а матросы принялись высаживать свиту. Дамы слегка повизгивали, но матросам было в привычку обращаться с женщинами без особых церемоний. Командир приказал главное — чтобы не замочить юбки, а что это за особы — они не ведали…
Оставив свиту на шканцах в креслах у накрытых столов, Павел с командиром, Сухотиным и Ушаковым пошли по верхней палубе.
На «Исидоре» паруса зияли прорехами, в которые цесаревич просовывал свою трость. У вант фок-мачты он задержался. Одна из вантин в месте разрыва была соединена сплеснем, но не аккуратно, торчали концы.
— Что за лохмотья? — ударил тростью по сплесню Павел. — И вообще такелаж слабо обтянут.
Они тронулись дальше, наследник все больше раздражался — и палуба плохо выдраена, и медяшка не блестит.
— А щи кислые у тебя есть? — вдруг повернулся он к Сухотину.
Адмирал глянул на командира. Тот от неожиданности обомлел и пролепетал:
— Полдюжины котлов сварены, ваше высочество.
— Тащи скорей, — обрадовался Павел и зашагал на шканцы.
За столом Ушаков оказался против цесаревича. Тот смачно чавкал, уплетая горячие щи, и все пытал Сухотина:
— Не многовато ли матросов на эскадре? Сухотин слегка поперхнулся:
— Некомплект, ваше высочество, более семисот человек…
Павел, продолжая есть, удивленно поднял брови.
— Из оных почти все в госпиталях, двадцать восемь, — Сухотин перекрестился, — померли. Надобно ить нам подмогу прислать, а женкам их да деткам ихним всепомоществование определить.
Павла всегда раздражали просьбы у казны.
— Почему наши корабли не так стройны и красивы, как иностранные? — переведя разговор, спросил у Ушакова.
Ушаков подумал, чуть пожал плечами.
— Корабелы наши, ваше высочество, смекалисты и умельцы добрые. Однако все хитрости и пропорции корабельного строения своим умом доходят. Учить их надобно. Математике, физике…
— Ха, молодец Ушаков, — оживился цесаревич. — Ты, как и я, мыслишь. Вас, офицеров, в корпусе обучали, а до мастеров корабельных готовить — заботы не доходят. — Он вдруг замолчал. Через минуту-другую сказал: — Приеду в Петербург, возьму в оборот
Адмиралтейств-коллегию, буду у матушки денег просить. Сподобить надо училища архитекторов корабельных,
— Достойно внимания вашего высочества, — степенно склонил голову Ушаков, — державе нашей флот потребен великий, а корабли добротные не токмо парадов для…
В беседу вдруг вмешалась Мария Федоровна. Кокетливо глядя на Ушакова, улыбаясь, переменила тему разговора:
— Как же вы, моряки, так долго без семейной жизни оборачиваетесь?
— А так вот, ваше высочество, по привычке. У моряка дом — его корабль, — тихо, чуть покраснев, ответил Ушаков, а Сухотин добавил:
— А на бережку-то — матрос в гостях, — он кивнул головой в сторону набережной, где толпилось много народа, в большинстве своем мелькали нарядные платья итальянок, — и плох служитель, который по нерасторопности свое упустит…
Сидевшие за столом расхохотались…
Павел со свитой вскоре сошел с корабля и отправился вояжировать дальше — в Париж, Бельгию, Германию…
Эскадра Сухотина, закончив свои дела, через два месяца вернулась в Кронштадт. С тех пор Ушаков ни разу не встречался с Павлом. Но тот, видимо, став императором, не забыл памятной встречи и знал, кому можно доверять важную кампанию…
Первым отдал якорь на внешнем рейде родной гавани флагман эскадры «Пантелеймон». Следовавший за ним в кильватер, второй мателот, «Виктор», сперва вышел на ветер, прежде чем стать на якорь. Как положено эскадра Сухотина салютовала Кронштадту. На следующий день, 3 июля, на Кронштадтский рейд наведалась Екатерина II. Императорскую яхту «Екатерина» приветствовал «пушечный салют со всех крепостей и судов». Прибывшую эскадру Екатерина повелела разоружить и привести в порядок после дальнего похода.
Отдохнув, экипажи принялись ремонтировать, латать обшивку, менять полусгнивший местами рангоут и такелаж, менять паруса и производить другие, всего не перечтешь, первоочередные корабельные работы.
В Адмиралтейств-коллегий обрадовались появлению эскадры. Только что со стапелей Адмиралтейской верфи сошли на воду и спешно достраивались два необыкновенных фрегата, «Проворный» и «Святой Марк». Таких в русском флоте еще не было. Вековечный, беспощадный враг, черви, изъедали подводную часть, деревянную поверхность судна, особенно в теплых морях, превращая иногда дерево в труху. По примеру европейских судостроителей, два новых фрегата имели отличие, у них днища обшили белым металлом и медными листами.
Прежде чем строить подобные суда, следовало выявить их мореходные и боевые качества, новизну оснащения. Постройка каждого такого судна обходилась казне в несколько десятков тысяч рублей. Определить же истинное качество судна мог далеко не каждый, даже опытный капитан.
Из всей плеяды командиров в Кронштадте выбор пал на капитана 2-го ранга Ушакова. «Для сей пробы, — гласил указ Адмиралтейств-коллегий, — дабы оную производить надежнее и с большею точностью, командировать на фрегат «Проворный», флота капитана 2-го ранга Федора Ушакова».
