Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис
Мы с миссис Фрит часто угощали нашим знаменитым супом спасателей, которые всё еще занимались разбором завалов на Шоуфилд-стрит, на Мэйнор-стрит и на Флад-стрит. Они парковались как раз напротив нашего дома и любили заглядывать к нам. Именно они прозвали Вики Мисс Гитлер, из-за того что в газетах и журналах стали появляться карикатуры, на которых Гитлера изображали в виде таксы. Миссис Фрит была возмущена этой оскорбительной кличкой и пригрозила мужчинам, что еды они больше не получат. В свою очередь, у каждого из наших гостей также были забавные прозвища – Крушитель, Громила, Забивала. Они кричали всякий раз, когда мы с Вики проходили мимо: «Привет, Мисс Гитлер. Как там поживает Адольф?» И подшучивали надо мной, обещая в случае чего откопать из-под завала не только меня, но и Мисс Гитлер тоже, потому что она не боится бомбежек.
Повсеместно распространился обычай обращаться друг к другу по имени, без фамилий и титулов. Ричард сказал, что даже в министерстве новая практика вошла в моду. Он считал, что это затрудняет работу, поскольку, читая протоколы заседаний, порой трудно понять, какое должностное лицо имеется в виду под именем «Джордж» или «Дик». У нас на постах первой медицинской помощи и в отрядах гражданской обороны все называли коллег по именам. Это создавало ощущение равенства среди людей, принадлежавших к различным социальным слоям общества, которые работали бок о бок ради общего дела. Никто не чувствовал себя выше или ниже другого, каждый был важен на своем месте.
Глава шестая
Тем временем беды Катрин не закончились. Не прошло и недели после выписки, как у нее опять поднялась температура. В течение нескольких дней я ухаживала за больной. Но жар не спадал, ей становилось хуже, и ничего не оставалось делать, как снова отправить ее в больницу. К счастью, врачам удалось найти свободную койку для молодой матери, однако принять Франческу – так Катрин назвала ребенка – они не могли. Поэтому мне пришлось взять девочку к себе. Когда Ричард вернулся вечером из министерства, он был несколько удивлен, обнаружив в гостиной младенца, лежащего в корзине для белья. Муж не имел ничего против неожиданной гостьи, отметив лишь, что появление ребенка в нашей семье выглядит несколько преждевременным и что среди соседей поползут кривотолки!
Франческа оказалась чудесной малышкой, она безмятежно посапывала в своей корзинке ночь напролет, пока я или миссис Фрит не будили ее для утреннего кормления. Если кто и лежал не смыкая глаз, так это я, думая, что каждая новая бомба может оказаться последней для всех нас. Глядя на стоящую возле моей кровати корзину с младенцем, я начинала понимать, что чувствует мать, охваченная тревогой за свое дитя. Все вокруг в один голос твердили, что Франческа необычайно красивый и спокойный ребенок. Кэтлин и Энн обожали малышку, а миссис Фрит и вовсе души в ней не чаяла. Что касается Мисс Гитлер – она испытывала смешанные чувства. Собака не отходила от корзинки, охраняя младенца, но стоило мне взять Франческу на руки, как у Вики делался обиженный вид и она показывала мне, как сильно ревнует.
Отношение Катрин к новорожденной дочери трудно было понять. Правда, она еще не до конца оправилась после болезни и плохо себя чувствовала. В каком-то смысле ее можно было назвать даже образцовой матерью: Катрин зорко следила за тем, чтобы Франческа была чистой, опрятной и накормленной, педантично выполняя свои материнские обязанности, но в ее заботе не хватало подлинного тепла. По собственному признанию молодой женщины, она не испытывала любви к ребенку, хотя, вернувшись из больницы во второй раз, Катрин стала заметно спокойнее. И снова возник вопрос с ночевками в бомбоубежище. Катрин уверяла, что готова остаться дома, но бельгийские женщины настаивали, чтобы она шла вместе с ними. Итак, каждый вечер Катрин и Франческа отправлялись в убежище. Девочку укладывали в корзину для белья, а кто-нибудь из ребят постарше охотно помогал нести ее, придерживая за одну ручку.
Хильда Рид, дежурная по бомбоубежищу, сказала мне, что начали поступать жалобы: людям не нравилось присутствие новорожденного, ребенок мешал своим плачем, а они и так плохо спали. Некоторые вели себя крайне агрессивно.
Но Хильда была непреклонна: до тех пор, пока не найдется иное решение проблемы, ребенок останется в убежище. Бельгийское правительство собиралось открыть специальный приют для беременных и женщин с маленькими детьми. Катрин хотела отправить туда Франческу, но сама не желала перебираться в приют. Многие ужасались из-за того, что такая малышка вынуждена ночевать в холодном сыром бомбоубежище, да еще зимой. Несмотря на все передряги, выпавшие на долю Катрин, Франческа родилась на удивление здоровым ребенком. И все же ей, как и тысячам других детей, в Лондоне было не место. Мне не раз приходилось наблюдать в бомбоубежищах за матерями, которые устраивают своих малышей на раскладушках, дают им зубную щетку и кружку с водой, вытирают руки полотенцем, причесывают, укутывают одеялом и подкладывают любимую плюшевую игрушку. И дети спокойно засыпали, как если бы лежали дома в своих кроватках. Сердце наполнялось трепетом при виде этих мирных сцен. Бельгийские и французские дети быстро привыкли к жизни в походных условиях. Однако их матери не уставали возмущаться, что Франческу, такую крошку, таскают в бомбоубежище.
Однажды Катрин явилась ко мне вся в слезах. По ее словам, она знала истинную причину, по которой их с Франческой не желают видеть в бомбоубежище. Это все потому, что девочка незаконнорожденная и те женщины считают, что такому ребенку не место рядом с их детьми. Мне эти домыслы казались нелепыми, но для Катрин все это имело смысл. Я видела, что она чувствует себя глубоко несчастной. Иногда я задавалась вопросом, скучает ли Катрин по своему жениху и беспокоится ли о его судьбе. Но молодая женщина заявила, что он ее больше не интересует. Все, чего она хочет, – поскорее поступить в одно из подразделений Женской добровольческой службы. Среди моих подопечных было несколько бельгийских и французских девушек, которые родились в Британии во время Первой мировой войны, когда их матери прибыли сюда в качестве беженцев. Трое из них поступили в Женский территориальный корпус. Катрин намеревалась сделать то же. Она испытывала благодарность к стране, некогда приютившей ее мать, а теперь их с дочерью. Катрин мечтала научиться прыгать с парашютом, обращаться с оружием и делать другие опасные вещи, которые делают солдаты. Отчасти это желание объяснялось ненавистью к фашистам, убившим многих ее соотечественников, в том числе Матильду. Катрин до сих пор не могла забыть школьную подругу, обезглавленное тело которой осталось лежать в придорожной канаве.
Благодаря стараниям одного из членов правительства Бельгии, перебравшегося в Лондон, Катрин и малышку собирались отправить в приют для матерей с маленькими детьми. Приют находился в сельской местности в глубине страны. Нам сказали, что живущие там женщины также обязаны помогать в работе приюта. Катрин эта идея не казалась заманчивой. Она не хотела покидать столицу, утверждая, что ей нравится жить в Лондоне.
Сюзанна считала, что Франческу пора крестить. Из-за болезни Катрин церемония откладывалась. Наконец время пришло. Сюзанна взяла хлопоты на себя, она договорилась со знакомым священником католической церкви, которую посещали большинство французских и бельгийских беженцев. Здание церкви пострадало от бомбежки, но дыру в крыше залатали гудроном, и службы продолжились. Нам хотелось сделать для Франчески крестильный наряд, но найти муслин и кружева оказалось непросто. Тогда миссис Фрит взяла одну из москитных сеток, которые я когда-то привезла из Индии, хорошенько выстирала ее, а Катрин сшила из сетки красивую белую рубашечку. День, на который была назначена церемония, выдался холодным и пасмурным, в результате Франческа отправилась на крещение, завернутая в мою белую меховую накидку. Надо признать, малышка в ней выглядела великолепно. Крестным был молодой человек из бельгийской общины, а я стала крестной матерью Франчески. Мы собрались вокруг купели, включая Сюзанну и мадам Р. с детьми, и отвечали на положенные обрядом вопросы священника, обещая воспитывать девочку в вере и любви. А затем всей компанией отправились ко мне в студию, где нас ждало праздничное угощение. Миссис Фрит приготовила торт с шоколадной глазурью и украсила комнату белыми цветами. Мисс Гитлер также получила нарядную белую ленточку на шею. Она расхаживала среди гостей, привлекая ничуть не меньше внимания, чем виновница торжества, которая вела себя безупречно, позволяя всем желающим понянчиться с ней и покачать на руках.
