Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис

Ночь на 3 ноября прошла без воя сирен и грохота бомбежек. После начала «Блица» это была первая ночь, которую жители Лондона провели относительно спокойно. Ограждение на Шоуфилд-стрит сняли, но разоренная улица производила удручающее впечатление. Разбор завалов все еще продолжался. В уцелевших домах жильцов почти не осталось, все предпочли эвакуироваться. Зато те, кто не уехал, сохраняли бодрость духа и были настроены решительно. Кроме фугасных бомб вроде той, что упала на Шоуфилд-стрит, нам на головы постоянно сыпались зажигательные снаряды. Для борьбы с ними и создавались отряды пожарных наблюдателей. Как рассказала Хильда Рид, отряд на Шоуфилд-стрит состоял из вдовы с двумя сыновьями шестнадцати и семи лет, немолодой супружеской пары с сыном-подростком и пожилого повара-инвалида с дочерью-инвалидом – все те, кто отказался покидать родную улицу.

Однажды эта дружная команда, к которой примкнула еще одна дама с Рэднор-Уок, обнаружила горящую зажигалку в пристройке пустующего дома. Они перелезли через стену палисадника, прихватив ведра с песком и прочее оборудование, и обезвредили снаряд, который упал на обеденный стол с остатками семейной трапезы. Справившись с возгоранием, отряд двинулся к руинам другого дома, где чуть раньше также была замечена зажигалка. Однако когда они прибыли на место, выяснилось, что наблюдатели с соседней улицы уже потушили ее. Это бесцеремонное вторжение настолько возмутило борцов с огнем, что они явились в местный штаб гражданской обороны, требуя направить официальную жалобу в мэрию и принять меры к «являющимся без приглашения на чужую территорию и берущимся тушить пожар, с которым мы и сами могли прекрасно справиться».

Одна женщина, жившая с нами по соседству, горько сокрушалась, что не поступила в отряд наблюдателей: веселое занятие, решила она, слыша, как на ночной улице болтают и смеются дежурные.

В ту ночь мы с Ричардом действительно повеселились от души. Он дежурил в нашем квартале, и я пошла вместе с ним. Зажигалки сыпались со всех сторон – маленькие мерцающие светлячки на фоне черного неба, – фантастическое зрелище. Обезвредить снаряды не составляло труда – песок или ручной насос прекрасно справлялись с этой задачей, но только если гасить их сразу после падения. Сначала мы работали вдвоем, но вскоре к нам присоединились Энн и Сесил. Как и мы, молодые люди находили это дело забавным. На Тайт-стрит пожар начался в пустующем доме. Сквозь окно мы увидели, что кресла и ковер в гостиной охвачены пламенем. Искать дежурного гражданской обороны, у которого, вероятно, имелся ключ от входной двери, было некогда. Поэтому Ричард поднял валяющийся в сточной канаве обломок кирпича и запустил им в стекло. Я последовала примеру мужа и тоже швырнула кирпич в крайнее от входа окно, так чтобы можно было забраться внутрь прямо с крыльца. Крушить стекла в пустом доме – занятие, приносившее подлинное облегчение, оно давало возможность излить гнев, который все мы испытывали из-за бесконечных авианалетов, несущих разрушения и смерть. Мы как раз лезли в чужую гостиную, когда появился майор Хардинг Ньюман и начал бить стекла в соседнем коттедже, куда также прилетел зажигательный снаряд.

Зажигалки обрушивались с неба проливным дождем. Небольшие контейнеры из магниевого сплава, около восьми дюймов длиной, заполненные – как объяснил мне Ричард – термитной смесью. Снаряд весил немного, однако благодаря высоте, с которой он падал, создавался импульс, позволявший без труда пробить черепичную или сланцевую крышу. При ударе о землю раздавался легкий хлопок, и зажигалка воспламенялась. Звук напомнил мне о времени, проведенном в Индии, – так разбивались о стекло лампы привлеченные светом ночные насекомые. Потушить зажигалку было несложно. К примеру, миссис Фрит подхватывала их каминными щипцами и с видом триумфатора отправляла в ведерко для угля, где они догорали сами собой. Те, что падали на тротуар, также сгорали, никому не причиняя вреда. Один бомбардировщик мог нести тысячи и тысячи этих снарядов, что немцы и делали, регулярно забрасывая ими город.

В одном из писем мама описывала такой «огненный» рейд у них в Плимуте. Из окна ее дома открывался великолепный вид на доки и лежащий в отдалении город. «Это было самое прекрасное зрелище, какое я когда-либо видела: небо, усыпанное танцующими огнями, они мерцали, как светлячки, голубовато-зеленым светом, а затем наливались ярко-малиновым. Их были десятки тысяч, это действительно походило на библейский огненный дождь. И повсюду я слышала веселые крики и смех людей, которые тушили упавшие снаряды. Одна зажигалка пробила крышу кухни и шлепнулась на пол. Я подхватила ее щипцами для угля и выкинула в сад, где она догорела во влажной траве. Другой снаряд упал на каменные плиты крыльца. Мне удалось спихнуть его ручкой от швабры на посыпанную гравием дорожку. Это было очень забавно! Ливень из фейерверков длился несколько часов. Я не спала до утра – опасалась новых возгораний. Но, похоже, основной мишенью был Плимут».

Читая письмо, я подумала, что моя хромая мама, которой уже за шестьдесят, неплохо справляется с зажигалками.

Ночные бомбежки продолжались как обычно, однако днем налеты становились все реже. Кроме того, мы обратили внимание, что если раньше самолеты люфтваффе предпочитали летать в пасмурную погоду, когда небо затянуто тучами, то теперь самые мощные атаки случались при полной луне. Таким образом, подразделения противовоздушной обороны, а также простые горожане начали сверяться с календарем: посмотрим, когда в этом месяце полнолуние? Лучи прожекторов расчерчивали облака замысловатыми узорами, указывая цель зенитным орудиям. Теперь эти световые указатели страшили врага ничуть не меньше, чем спитфайры, пилоты которых научились быстро перехватывать немецкие самолеты. И все же напряжение, не отпускавшее город последние месяцы, начало сказываться на людях. Дежурные, спасатели и пожарные ночевали на своих постах, готовые в любую секунду вскочить по тревоге. Часто им приходилось спать в сырых помещениях на раскладушках или жестких топчанах. Грязь, темнота, дождь, ветер, холод – с этим же сталкивались и многие жители Лондона, проводя долгие часы в земляных убежищах Андерсона, установленных на заднем дворе или в палисаднике. И тем не менее посты служб гражданской обороны становились местом, где царила атмосфера дружеского тепла, веселья и особой близости, которая возникает, когда люди подвергаются общей опасности. Среди волонтеров было немало художников, они использовали свой талант, чтобы украсить унылые казенные помещения: Тер Ли Эллиотт, Ганс Тисдалл, Норма Булл, Эллиот Ходжкин, Джо Окман – вот далеко не полный список имен. Особенно славился один из постов, расписанный Адрианом Дейнтри. Жаль, что в пунктах первой медицинской помощи роспись на стенах была запрещена, так как это считалось нарушением правил гигиены. В палатах стояли походные складные кровати, возле каждой – небольшой коврик. Полы вымыты до блеска – вне зависимости от количества поступивших раненых чистота должна быть идеальной. Наши белоснежные форменные фартуки всегда были накрахмалены до хруста, как и муслиновые косынки, завязанные на затылке бантиком-бабочкой. Иногда к нам являлся какой-нибудь важный посетитель – познакомиться с работой пункта первой медицинской помощи. Перед приходом гостя старшая сестра устраивала нам настоящий смотр! Нас также довольно часто навещали в диспетчерской ратуши – посмотреть, как мы принимаем сообщения от дежурных и передаем их в соответствующие службы.

Теперь, когда «Блиц» стал частью нашей жизни, нам приходилось постоянно быть начеку. Самая тяжелая ноша легла на плечи тех волонтеров, кто продолжал днем ходить на работу, а вечером заступал на пост. Ведь никто не предполагал поначалу, что налеты будут происходить каждую ночь. Среди таких людей следует упомянуть нашего дежурного – мистера Грэма Керри, который совершал долгие ночные обходы своей территории, ежесекундно рискуя жизнью, или Нони Иредейл Смит, чья работа заключалась в том, чтобы поддерживать порядок на набережной Темзы, – ничто не должно помешать спешащим на вызов спасателям и машинам скорой быстро добраться до места.