М. Роуз - Феникс в огне
Нет, долой этот бред!»
Джошу хотелось вернуться к себе в кабинет и начать звонить в поисках Габриэллы. Он был едва знаком с этой женщиной. Желание поговорить с ней, убедиться в том, что с ней все в порядке, не поддавалось разумному объяснению, однако от него никуда нельзя было деться.
Джош встал и сильно ударился коленкой о ножку письменного стола Малахая в виде лапы дракона, сделанной из позолоченной бронзы.
— Черт бы побрал это животное, — пробормотал он, на мгновение полностью отдавшись боли.
— Что вы сказали? — многозначительно спросил Малахай.
— Я ударился об угол стола. Ничего страшного.
— Да, но при этом вы что-то сказали. Можно повторить эти слова?
— Да я сам не знаю, что… — Джош на мгновение задумался. — Ах да. Странная фраза. Одному богу известно, где я ее подцепил. Черт бы побрал это животное.
Лицо Малахая оставалось невозмутимым, но в его голосе прозвучало неприкрытое изумление:
— Изображение дракона на левой ножке стола выступает на дюйм дальше, чем такое же на правой ножке. В прошлом веке было своеобразной традицией говорить: «Черт бы побрал это животное», ударившись о ножку.
— Замечательно. Еще одно нелепое совпадение в жизни, которая полна ими.
— Нет, Джош. Вы уже должны были понять, что в перевоплощении никаких совпадений не бывает. Все является частью некоего общего замысла.
— Я стараюсь не забывать об этом.
— Нам ведь обоим было непросто, не так ли? Мы оба очень хотели получить эти камни. Трудно сказать, кто их жаждет больше — вы, так как считаете, что они помогут вам разобраться в прошлом, в котором вы ничего не понимаете, или я, так как уверен, что они помогут мне объяснить настоящее, в котором, кроме меня, никто не разбирается.
Малахай неизменно говорил о себе какими-то загадками. Джош провел вместе с ним и Берил целых четыре месяца, но о прошлом Самюэльса знал очень мало. До него у его родителей был ребенок, который умер в младенчестве. Через два года после его смерти родился Малахай. Насколько понял Джош, его отец так и не смог прийти в себя после смерти старшего сына.
Самюэльс вырос в Манхэттене, до десятого класса проучился в обычной муниципальной школе, а затем, после развода родителей, вместе с матерью переехал жить в Лондон. В Америку он вернулся лишь через много лет, в тысяча девятьсот восьмидесятом году, с дипломом доктора медицинских наук по специальности «клиническая психология», защищенным в Оксфордском университете, и сразу же устроился работать к своей тетке в фонд «Феникс». Малахай так и не женился, хотя в бульварной прессе его часто связывали с различными женщинами, как правило, богатыми наследницами или вторыми женами успешных бизнесменов. Его мать умерла. Отец, несмотря на свои восемьдесят семь, сохранил отменное здоровье, однако с сыном не поддерживал никаких отношений.
У всех были свои призраки.
— Мне нужно вернуться к себе и разыскать Габриэллу. Я хочу убедиться, что с ней все в порядке.
— Я знаю, что с ней случилось.
— Знаете? С ней все нормально?
— Да. Профессор Чейз вернулась в Нью-Хейвен. Она покинула Рим по своей воле, как мы и предполагали.
Джош снова опустился в кресло.
— Значит, следователь Татти играл с нами, когда говорил, что Габриэлла пропала. Какой мерзавец! Вы с ней говорили? Вам известно, почему она так внезапно сорвалась с места?
— Когда в четверг вечером вы от нее ушли, ей позвонили из больницы и сообщили, что состояние профессора Рудольфо резко ухудшилось. Пока она находилась в больнице, ее квартиру ограбили. Поэтому там и работали полицейские, когда мы пришли к ней на следующее утро. Профессор Чейз испугалась, решила, что оставаться в Риме небезопасно, и вернулась домой. Однако похоже на то, что неприятности последовали за ней через океан. В субботу был ограблен ее рабочий кабинет в Йельском университете.
— Она сама не пострадала?
— Нет, с ней все в порядке. По крайней мере, в физическом плане. Однако она очень напугана. Полагаю, нам нужно съездить в Нью-Хейвен и поговорить с ней. Об этих камнях профессору Чейз известно гораздо больше, чем кому-либо еще. Может, ее знания помогут нам их разыскать.
— Вы не знаете, кому еще Габриэлла или профессор Рудольфо говорили про камни, не считая вас и Берил?
Малахай покачал головой.
— Немногим. Куратору музея «Метрополитен». Куратору Британского музея. Деканам археологических факультетов своих университетов. Ни Габриэлла, ни профессор Рудольфо не хотели сообщать о своей находке широкой общественности. Сперва исследователи должны были убедиться в том, что это действительно то, о чем они подумали. Ученые не хотели устраивать из этого цирк, и они были правы.
— Однако из этого еще не следует, что об их находке не стало известно кому-то еще. Рабочие, проводившие раскопки, могли услышать обрывки разговоров или увидеть мельком то, что находилось в шкатулке, и обо всем догадаться. Кто-то мог прослушивать домашние и сотовые телефоны Габриэллы и Рудольфо. Какими бы они ни были осторожными, но существуют сотни способов кражи информации.
— Разумеется, вы правы.
Малахай принялся теребить свои неизменные золотые запонки. На них был выгравирован тот же самый феникс с мечом в правой лапе, который украшал и входную дверь.
— Как вы полагаете, сколько могут стоить эти камни? — вдруг спросил Джош.
Малахай взял колоду карт и рассеянно перетасовал ее пару раз. Карты шлепали, словно морские волны, набегающие на берег.
— Возможно, это никак не связано с деньгами, если за ограблением стоит католическая церковь.
— Вы считаете, что такое возможно?
— Вы сами видели монахинь и священников, выкрикивающих слова протеста у места раскопок. — Малахай снова принялся тасовать карты. — Черная магия, колдовство, языческие верования, перевоплощение. Все это подтачивает могущество церкви именно в то время, когда она не может себе это позволить. Нет, камни не должны были всплыть из забытья, не говоря уж о том, чтобы сотворить свое волшебство. Если это сделала церковь, то мы их никогда найдем. В этом случае они не будут выставлены на продажу.
— Вы полагаете, что именно так и случилось?
— Пока я ничего не знаю, но полон решимости все прояснить. Неужели вы думаете, что я так легко смирюсь с поражением? После стольких лет? Когда мы были так близко к цели? Об этом не может быть и речи. Просто арена действия стала другой. Камни похищены по воле церкви, ради прихоти какого-то коллекционера или для продажи на черном рынке. Я уже дал знать, что мы готовы заплатить за любую полезную информацию. Не сомневайтесь, если камни будут выставлены на продажу, то я заплачу за них любую цену. Поднять руки? Нет! Ни в коем случае, если у меня будет хоть какая-то надежда. Я хочу получить эти камни.
Он снова перетасовал колоду.
— Вот почему нам необходимо встретиться с Габриэллой Чейз. Она сможет нам помочь. Вы можете позвонить ей и выяснить, когда она свободна? Мы смогли бы съездить в Йельский университет сегодня вечером или завтра. Просто надо выяснить ее распорядок и дать понять, что мы сможем друг другу помочь.
— Вы же говорили с ней, так почему же сами не спросили?
— Габриэлла была со своей девочкой и не хотела долго говорить по телефону. К тому же мне кажется, что она куда охотнее выслушает вас.
— Почему?
— Это не я считаю ее своей давно потерянной inamorata.[8]
— И не я. Нет никаких уколов памяти. Нет ничего, что намекало бы на это.
Тут Джош сильно лукавил. Ему этого очень хотелось бы.
— Вот как? Так уж и ничего? А мне казалось, что я чувствую какие-то узы, какие-то искры между вами.
— Сколько вы готовы заплатить за камни? — поспешил перевести разговор Джош.
Малахай разложив карты веером на столе, обтянутом кожей, и предложил:
— Выбирайте любую.
Джош протянул было руку к одной, затем передумал и выбрал другую.
— Пять миллионов, — сказал Малахай, прежде чем Джош успел перевернуть карту.
Он это сделал и увидел пятерку бубен.
ГЛАВА 42
Безумие, терзавшее Джоша, никогда не ждало приглашений. Ему было наплевать на то, что оно являлось нежеланным.
Райдер сознавал, что он всецело находится в руках у этих приступов, и никогда не расставался с беспокойством. Оно постоянно присутствовало на заднем плане. Его выводило из себя то, что он в любой момент, по причинам, которые он не понимал и не мог контролировать, мог провалиться в чье-то чужое прошлое. Все это происходило совершенно неожиданно. Не было никакой возможности прервать такое погружение или, наоборот, вызвать его сознательно.
Джош надеялся на то, что Малахай правильно объяснял эти вещи, и все же не мог до конца поверить ему. Именно это, а также усталость, вызванная долгим перелетом и сменой часовых поясов, давили на него в то утро. Ему не хотелось сидеть в своем кабинете и ждать. Он жаждал немедленно увидеть Габриэллу, выяснить все насчет ограблений в Риме и в Нью-Хейвене, убедиться в том, что с ней действительно все в порядке. Однако когда Райдер позвонил ей, ему снова ответил автоответчик.
