Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью
Старший расчета, унтер-офицер, доворачивал массивный ствол. Но время было упущено. Автоматные очереди ударили в унтер-офицера и уцелевшего солдата из расчета. Оба свалились на дно окопа.
Артиллеристы, оглушенные непрерывным грохотом выстрелов, пока не отреагировали на автоматные очереди за их спинами. Зато оказали сопротивление подносчики боеприпасов возле склада снарядов. Они сдергивали с плеч карабины, кто-то отвинчивал колпачок гранаты.
Начальник боеснабжения, пожилой фельдфебель, открыл огонь из автомата. Попасть в темноте в мелькавшие фигуры было трудно, но он сумел тяжело ранить одного десантника. Второй увернулся от веера пуль, разорвало бушлат и пробило запасной диск на поясе.
Фельдфебель, опустошив магазин своего МП-40, быстро перезарядил автомат и послал одного из подчиненных на батарею:
– Скажи, что русские прорвались с тылу.
На фельдфебеля уже набегал рослый боец в кожаном шлеме. Они открыли друг в друга огонь в упор и оба свалились на истоптанную землю. Фельдфебель был единственный, кто сумел оказать какое-то сопротивление. Его подчиненные успели сделать несколько торопливых выстрелов, бросить в темноту две-три гранаты. В траншею уже спрыгивали русские парашютисты.
Отделение хозобслуги, в основном солдаты в возрасте, были расстреляны в упор или добиты прикладами. Взвод Бородина во главе с Морозовым бежал к батарее. Отсюда уже виден был Днепр. Широкая черная полоса с мерцающими отблесками на гребнях волн.
То в одном, то в другом месте поднимались фонтаны взрывов. Их особенно ярко высвечивали ракеты и долгоиграющие «люстры», выпущенные из минометов. Столбы воды на долю секунды замирали, затем рассыпались, словно стеклянные. Ветер доносил отзвуки глухих ударов.
Еще Морозов разглядел плоты и два моторных баркаса, обгонявшие темные прямоугольники плотов и широкий понтон с какой-то техникой на борту. Времени рассматривать переправу не было, до батареи оставалось меньше сотни шагов. Рядом бежал Олег Бородин, чуть в стороне Иван Михин.
Никто из опытных десантников пока не стрелял, зная, что на бегу за сто шагов шансов поразить цель непросто. Жестами и короткими фразами распределяли, кто какие орудия будет уничтожать. Боец из молодых приготовил «лимонку». Бородин толкнул его в плечо:
– Пока никаких гранат. Взорвем друг друга.
Все начиналось вроде бы удачно. Когда до короткоствольных пушек осталось метров семьдесят, открыли огонь из автоматов. Артиллеристы слишком увлеклись стрельбой по медленно двигающимся плотам. Работали уже все шесть пушек. На удар с тыла батарея среагировала с запозданием.
Когда опомнились, часть расчетов были убиты или ранены. Остальные срывали из-за спин карабины. Прячась за щитами, посылали торопливые ответные выстрелы. Им бы пригодились сейчас гранаты, но зачем пушкарям «колотушки», когда под рукой целая батарея легких, вертких пушек, посылающих увесистые фугасы и шрапнель.
Олег Бородин, когда-то застенчивый школьник, не представлявший себя в роли десантника, матерясь, всадил очередь в немецкого артиллериста, успевшего свалить выстрелом из карабина одного из бойцов его взвода. Очередь ударила в лицо, в руку, передергивающую затвор, разнесла ложе карабина системы «маузер».
Боковым зрением поймал другой ствол. Мгновенно крутанувшись, дал очередь, не жалея патронов. Иван Михин, расстреляв диск, ударил артиллериста прикладом по голове. Лишь оглушил. Немца спасла массивная каска, но автомат переломился от сильного удара.
Артиллеристы не имели права бросать свои орудия. За это отдавали под суд и в немецких частях, и в Красной Армии. Да и бежать расчетам было некуда. Позади высокий обрыв и овраг, где закрепился русский плацдарм. Оставалось только драться. И солдаты дрались бок о бок со своим командиром батареи, его заместителем и опытными артиллерийскими фельдфебелями.
Расчеты были уже наполовину выбиты, когда подоспела группа пехотинцев, занимавшая траншею неподалеку. В сторону десантников развернули станковый пулемет. Очереди сбили с ног одного, второго бойца.
Пехотинцы бежали, крича и стреляя на ходу. Началась рукопашная схватка с более умелым и опытным противником, чем артиллеристы. На Морозова бросился крепкий, спортивно сложенный унтер-офицер. В спешке он выпустил магазин своего автомата, но успел выдернуть из ножен кинжал.
Эти обоюдоострые, заточенные до бритвенной остроты клинки вонзались в тело легко, без усилий. Федор успел отшатнуться. Лезвие распороло рукав бушлата, обожгло руку. Морозов пытался вскинуть автомат. Но унтер перехватил ствол рукой в кожаной, задымившейся от раскаленного металла перчатке и приготовился нанести новый удар ножом.
Иван Михин подбежал с трофейным карабином и выстрелом в упор свалил унтер-офицера. Рядом катались на земле и душили друг друга немецкий пехотинец и десантник. Шла беспощадная рукопашная схватка.
Минометов оказалось больше, чем ожидали, не меньше десятка. Их прикрывали два пулемета, которые развернулись в сторону взвода сержанта Николая Тельпугова. Взвод уже понес потери, сейчас его прижимали к земле два скорострельных МГ-42.
Десантник приподнялся, чтобы бросить гранату. Пули пробили ему голову, а граната взорвалась под рукой, ранив другого бойца. Немецкие минометчики временно прекратили огонь по переправе и плацдарму. Стреляли по взводу Тельпугова и бежавшему к нему со своими бойцами Павлу Череднику.
Рядом с Чередником упал один, другой десантник. Остальные залегли и ползли по влажной жухлой траве, которая частично маскировала их. Но огонь был слишком плотный. Сержант Зима оставил свою снайперскую винтовку в лагере. В ближнем бою она была бесполезна.
Тщательно целясь, посылал короткие очереди. Понял, что два немецких МГ-42 выкосят и его людей, и взвод Тельпугова. Пополз с гранатами, захватив с собой двух бойцов.
Николай Тельпугов подползал ко второму пулемету. Его поставили взводным, хотя имелись сержанты более активные и смелые. Но Тельпугов брал расчетливостью и умением вести за собой людей в самых трудных ситуациях. Именно такое положение складывалось сейчас. За Николаем ползли остатки его взвода, десятка полтора бойцов.
Поднялись одновременно несколько человек и швырнули гранаты. Один пулемет завалился набок, второй продолжал вести огонь длинными очередями. Павел Чередник выжидал, когда кончится лента или перегреется ствол. Есть! Пулемет на несколько секунд замолчал.
Из трех человек, бросивших гранаты, двое были убиты плотным огнем минометчиков. Но это уже не могло спасти их. Десантники приблизились, расстреливали минометные расчеты в упор. Сгоряча бросили несколько гранат в двойные окопы, где парами стояли 80-миллиметровые минометы.
– Отставить гранаты! – кричал кто-то из темноты. – Там боеприпасы, а мы пустые сидим.
Это были бойцы с плацдарма во главе с лейтенантом. Немецкие минометчики, угодив в кольцо, не сдавались. Отстреливались до последнего, даже сумели взорвать два миномета, прежде чем были уничтожены.
Тем временем остальные роты сумели взорвать орудия и два пулеметных дота на левом фланге. К берегу приближались плоты, один из двух уцелевших понтонов. Бойцы выкатывали пушки, по трапу перебралась на берег батарея самоходных орудий СУ-76. Несли ящики с боеприпасами, мешки с продовольствием.
На катера грузили раненых для отправки на левый берег. С помощью десанта плацдарм был расширен до пяти километров, укреплен артиллерией и минометами. Вдвое увеличилось количество его защитников. Времени на объятия и слова благодарности не оставалось. Десантникам пора было отходить.
– Спасибо, ребята, – говорил худощавый полковник в полушубке. – Без вас неизвестно, как бы переправа сложилась.
– Какая помощь от нас потребуется? – спросил Орлов.
– Если сможете, устраивайте засады на дорогах. Перекрывайте снабжение боеприпасами немецких батарей. Ну а больше вряд ли вы чем поможете. Что можно, сделали.
Восемьсот бойцов воздушно-десантной бригады и партизанский отряд действительно сделали в ту ночь все, что могли. Потеряли более ста человек погибшими, увозили и уносили на руках десятки раненых.
До рассвета добрались до леса. Позади слышались пулеметные очереди, стрельба. Рота Ильи Якушева прикрывала отход бригады. Сумеют ли они уцелеть? Неизвестно.
Вскоре бригада разделилась. Батальон Орлова шел к своему лагерю. Морозов только сейчас с удивлением заметил, что с неба падает мелкий снег. Ныла рука, пробитая ножом немецкого унтера, временами подкатывала слабость от потери крови.
– Вот и зима, – догоняя старшего лейтенанта, сказал Павел Чередник. – Когда прибыли сюда, почти лето было. Кажется, целая жизнь на этих высотах прошла. Ты как себя чувствуешь, Федор? Дойдешь или на повозку сядешь? Я сейчас организую.
