Владимир Першанин - Обреченный десант. Днепр течет кровью
– Кавалер!
– Ты его хоть отблагодарила?
– Хотела, да тебя побоялся. Ревнивый.
Костя Левчук сидел рядом, посмеивался. У Федора кроме прежнего ордена Красной Звезды поблескивал новый, престижный среди бойцов орден Отечественной войны. Костя Левчук был награжден скромнее, медалью «За боевые заслуги». Хоть и помощник Орлова, но тот его не слишком баловал.
Обсуждали последние новости. Антону Чашникову комбат предлагал должность замполита. Капитан обещал подумать. Орлов на него накричал:
– У нас тут что, колхоз, думать да рассуждать? Иди, принимай дела.
– Чего кричишь? – вспылил Чашников. – Сказал же, подумать надо. Да и не тянет меня на политработу. Болтовня там одна, а я все же десантник.
– И куда же тебя тянет?
– К бабам, – не ломаясь, вздохнул Антон Чашников. – А они все заняты. Хотел Катьку охмурить, Федор меня опередил. Подкатился к одной из радисток, а она, оказывается, твой личный помощник.
– Мне по штату положено, – ухмыльнулся Орлов. – В чужой огород не лезь.
Батальон временно остался без замполита. Ну, нет его, и ладно. А вот подступающие холода жизнь осложняли крепко. Это в песне землянка звучит уютно: «бьется в тесной печурке огонь» и так далее. На самом деле уюта там мало. Сырость, темно. Под ногами грязь хлюпает, а разводить огонь разрешено только ночью, да и то ненадолго. Скоро месяц как десантники находятся в тылу.
Скорее бы наступление! Вылезти из этих сырых нор и не ждать каждую ночь тревоги. И еще говорили о завтрашней операции.
Морозов и Якушев вместе с разведчиками сходили ночью на место будущего боя. Приблизились на километр к плацдарму и долго наблюдали, как рвутся в лесистом овраге и в траншеях на краю снаряды и мины.
Через час последовала команда готовиться к выходу. Операция перенесена на сутки раньше. Кто-то бурчал, что вечно все у нас бегом и наспех.
– Завтра некому помогать будет, – оборвал ненужные разговоры Орлов. – Сегодня ударим. Проверить еще раз оружие. Где старшина?
Нашли старшину и приказали выдать людям сухой паек на сутки и оставшиеся в запасе гранаты.
Федор прощался с Катей на ходу. Обнялись, несколько торопливых фраз и слезы на глазах.
– Береги себя, Федя. Слышишь меня?
– Слышу. Все будет хорошо.
Обычные слова. Никак не сможет сберечь себя Федор Морозов от судьбы. И его заверения, что все будет хорошо, всего лишь слова, которые мало что значат на войне. Как сложится судьба, так и будет.
Лагерь опустел. Остался лишь караул, санчасть, раненые. Триста семьдесят десантников во главе с комбатом Орловым еще до наступления темноты двинулись в сторону Днепра. Разведка, три роты, батарея из трех «сорокапяток», четыре миномета.
На повозках боеприпасы, медикаменты, два санинструктора. Это первая операция такого масштаба. О месте и цели знают лишь несколько командиров. Остальным десантникам комбат Орлов коротко объявил перед выходом:
– Будем сражаться за один из важных плацдармов. Ночью туда перебрасываются новые части. Наша задача – уничтожать живую силу врага, его артиллерию и технику. Вопросы есть?
Не было вопросов. И так все ясно. Склад боеприпасов опустел, люди получили патроны, гранаты. Гораздо большее количество, чем перед обычными выходами на задания.
В роте Федора Морозова на сто человек личного состава всего два офицера: он сам и Олег Бородин, которому присвоили звание младшего лейтенанта. Двумя другими взводами командуют сержанты Павел Чередник и Николай Тельпугов.
В других подразделениях с командным составом не лучше. Выбита в боях большая часть взводных, некоторые ранены и лежат в санчасти. Второй ротой командует вчерашний взводный Илья Якушев.
Лейтенант Костя Левчук, как всегда, находится при комбате. Он адъютант, одновременно офицер связи, а при необходимости заменит кого-то из выбывших командиров.
К двенадцати ночи прибыли на условное место. Днепр был где-то рядом. Там не стихала стрельба, взлетали осветительные ракеты. Люди отдыхали в низине, курили, пряча цигарки в рукав. Иногда взрывались снаряды. Обстреливали участок берега и овраг, где в километре от батальона находился плацдарм.
Морозов уже был в этих местах, знал место, где его роте предстояло воевать. Огонь усиливался, по цепи передали команду прекратить перекур и быть в готовности. Через десяток минут берег внезапно ожил. Ударили сразу несколько батарей, полевых орудий, гулко ахали гаубицы, хлопали минометы.
К Морозову подбежал Костя Левчук. Коротко передал команду:
– На правом фланге бьет батарея 75-миллиметровок. Там же находятся минометы, штук пять-шесть. Твое дело гасить всю эту артиллерию. Якушев будет крайним справа, защищать твои фланги. Задача понятна?
– Понятна.
– Федор, там могут быть сюрпризы вроде дотов и вкопанных танков. Имей в виду.
Пожали друг другу руки, и рота быстрым шагом двинулась к орудийным вспышкам и разноцветным пулеметным трассам. Влево двигалась первая рота капитана Чашникова, с ней вместе все три «сорокапятки». Они будут действовать совместно с одним из батальонов, прибывшим из бригады.
Батарея состояла их шести легких 75-миллиметровых пушек, довольно устаревших, но вполне эффективных для ведения огня по средствам переправы и русским позициям.
Морозову были хорошо знакомы эти пушки. С широким квадратным щитом и коротким стволом. В боевом положении они весят всего четыреста сорок килограммов, легко разворачиваются и меняют позиции силами расчета без всякой техники.
И скорострельность для старушек образца 1927 года вполне приличная – десять выстрелов в минуту. Увесистые снаряды весом пять с половиной килограммов с воем уносятся в сторону реки. Их мощности хватит, чтобы разорвать связку тяжелого плота или продырявить понтон. Осколочные заряды срабатывают, едва касаясь воды, рассеивая на десятки метров веер острых, гнутых осколков.
Вели огонь четыре пушки. Две стояли в резерве. Неподалеку работала минометная батарея. Хлопки, звон набирающей высоту мины, и через короткое время взрыв. Минометы били по плацдарму, откуда сверкали ответные вспышки.
– Я с Бородиным беру на себя батарею «семидесятипяток», – отдавал быстрые команды Морозов. – Взвод Тельпугова уничтожает минометы и пулеметные гнезда, которые ведут огонь по плацдарму. Павел, ты пока в резерве, дышишь нам в спину. Если какая неувязка, сразу вступаешь в бой.
Неувязка – это затаивший в темноте танк, закопанный в землю. Дот, который ночью молчит, но готов ударить в любую минуту. Да мало ли что может произойти. Слева уже вступила в бой рота капитана Чашникова, значит, пора вступать в дело Морозову.
Пока его рота оставалась незамеченной. Суета на берегу, непрерывная стрельба, захлебывающиеся от длинных очередей пулеметы. У немцев две цели – переправа и огрызающийся огнем плацдарм.
Мелькнуло в голове: знают ли наши на левом берегу о вступивших в бой десантниках? Вдруг полетят навстречу гаубичные снаряды, направленные на немецкие батареи? Бежал бок о бок с Олегом Бородиным. Патрон был уже в стволе, предохранитель снят.
Немецкие артиллеристы не ожидали удара с тыла. Но на войне редко что складывается гладко, по заранее намеченному плану. Бежавший слева взвод Тельпугова наткнулся на замаскированный крупнокалиберный пулемет. Он ничем не выдавал себя и был повернут в сторону реки. Зенитчики находились в резерве, готовые открыть огонь по русским легким бомбардировщикам, которые часто поддерживали переправы.
Солдат из пулеметного расчета, увидев при свете ракет набегающие тени, мгновенно поднял тревогу и вскинул карабин. Он даже успел выстрелить, но промахнулся. Впереди бежал семнадцатилетний партизан-проводник. Он выполнил свою задачу, довел десантников до нужного места.
Морозов приказал ему находиться в обозе вместе с санинструкторами и ездовыми. Но парень рвался отомстить за пропавшего без вести отца и угнанного в Германию младшего брата.
– Жрите, суки!
Тяжелый ППШ бился в его руках как живой, выплескивая вместе с ненавистью вспышки длинных очередей. Опытный десантник смог бы в этой ситуации уничтожить весь расчет – расстояние составляло десяток шагов. Но отдача скорострельного автомата в тонких, почти детских руках мальчика-партизана разбрасывала пули.
Он успел срезать солдата с карабином, ранить еще одного немца из расчета. Но хорошо смазанный крупнокалиберный пулемет калибра 13,2 миллиметра уже развернулся в его сторону. Партизан не успел даже почувствовать боли. Пули прошили, разорвали грудь, выбили из рук автомат и отбросили легкое тело на шаг назад.
Зенитный пулемет тоже был способен скосить передние ряды наступавших десантников. Удар принял на себя мальчик-партизан и вывел из строя двух пулеметчиков.
Старший расчета, унтер-офицер, доворачивал массивный ствол. Но время было упущено. Автоматные очереди ударили в унтер-офицера и уцелевшего солдата из расчета. Оба свалились на дно окопа.
