Тулепберген Каипбергенов - Непонятные
Каракум-ишан застал главного визиря в момент, когда рабыня мыла ему ноги, а сам он с видимым удовольствием грыз красное яблоко. Он улыбнулся ишану глазами, прожевал кусок, поинтересовался:
— Вы чем-то обеспокоены?
— Еще бы! Алакоз имеет на вас зуб. Мне кажется, он ждет не дождется хана, чтобы оклеветать вас, опорочить. Надо поскорее его убрать! Может, до него каким-то путем дошло, что черные шапки собираются выкупить его, уж очень уверенно и нагло держится!
— Вы напоминаете мне пугливую сороку! — хмыкнул главный визирь и хлопнул в ладоши:- Введите тех двух!
В приемную ввели Маулена и Шонкы; они приблизились к ишану, смиренно его поприветствовав, робко уселись поодаль.
— Наш великий ишан, мы счастливы лицезреть ваше священное величество! — произнес Маулен-желтый.
— Спасибо, мусульмане! — ответствовал торжественно ишан.
Главный визирь понаблюдал за всеми троими и приказал:
— Маулен, повтори то, что ты мне уже рассказал! Я хочу, чтобы уважаемый ишан все узнал из первых уст.
Маулен стал лихорадочно припоминать, что и как он говорил главному визирю! Тут уж не приведи господи извратить сказанное, донеети до ушей ишана что-то не так, как до ушей главного визиря! С другой стороны, стоит ли повторять все точь-в-точь, доверяют ли эти люди друг другу настолько, чтобы…
— В этих покоях всякая, даже малая ложь — большой грех, — прекратил его колебания ишан. Ангелы, которые охраняют человека, в судный день жестоко покарают его за малейшую неправду!..
Маулен втянул голову в плечи, будто над ним уже занесли карающий меч.
— Зачем мне лгать? Я ценю истину превыше всего, хотя я всего лишь простой смертный… Алакоз приносит несчастья и беды на нашу землю, поэтому слуги хана, верные его стражи, поступили очень благоразумно, заточив этого смутьяна в зиндан. Ведь Алакоз — все одно что прогорклое масло! От него смрад по всей нашей степи… Поэтому-то все каракалпаки — от мала до велика — благодарны великому хану и его мудрому главному визирю. Мы поспешили сюда, чтобы рассказать еще об одном безобразии. Два бия — хотя, по моему-то разумению, они не имеют никаких оснований быть бия-ми! — так вот два бия, Саипназар и Мамыт, собирают средства, чтобы освободить Алакоза. Люди тащат им последнее! Даже те, кто обычно и налог-то хану не платит. Можно сказать, каракалпаки из собственного котла хлеб насущный вынимают, а несут! Если Алакоз вернется в наши степи, не поручусь за каракалпаков: они позабудут не только великого хана, но и всемогущего аллаха!
— Верно говоришь, ой как верно мыслишь! — поддакнул ишан.
— Люди потеряли рассудок, ей-богу! Может, оттого, что столковались с русскими? Даже от них дары принимают — вот, к примеру, джутовую сеть. Ворюги Саипназар и Мамыт хотели присвоить ее, да мы отобрали ее у них, привезли сюда, пожаловали главному визирю!.. — Тут Маулен сообразил, что хватил лишку, выдал и себя, и главного визиря. Он остановился на полуслове, будто налетел с разгону на препятствие.
Главный визирь же по-прежнему излучал довольство и спокойствие. Он поднялся с места, скрылся во внутренние покои, принес оттуда с помощью слуги сеть.
— Я взял ее, по правде сказать, для вас, мой ишан. Вы ее освятите, и ваши мюриды будут ловить ею рыбу! О нас, грешных, надеюсь, тоже не забудете! — Он хитро, заговорщически подмигнул ишану. — А теперь отправляйтесь, каракалпаки! Терпение — вот что украшает человека! О награде для вас я позабочусь!
Маулен и Шонкы попятились и скрылись за дверью.
— О мудрый главный визирь, вы мастер обращаться с людьми, — подобострастно поклонился ишан. — Однако вернемся к самому неотложному. Как мы поступим с Ерназаром?
— Мой ишан, как посоветуете, так и поступим!.. Велите казнить — казним, велите помиловать — помилуем! — откликнулся главный визирь с едва заметной насмешкой в голосе…
Ему доложили, что три каракалпакских бия просят разрешения войти. Главный визирь тут же распорядился, чтобы отыскали и привели обратно Маулена и Шонкы. Первым уверенно и быстро вошел Фазыл-бий; за ним, пыхтя и отдуваясь под тяжестью хурджунов, переступили порог Саипназар и Мамыт. Они опустили их на пол, и тут же все трое согнули спины в низком-низком поклоне. Фазыл приложил руки к груди и заговорил:
— Мы доставили вам пожелания каракалпакского народа, все они в этих хурджунах. — Голос его дрожал, Фазыл едва справлялся с волнением. — Великий главный визирь, если я в чем-нибудь перед вами провинился, прошу даровать мне ложку моей крови, прошу простить вашего покорного слугу!
Мрачный, как туча, главный визирь оборвал его:
— Не тяните! В чем дело?
— Страна наша не желает больше видеть в своих пределах Ерназар Алакоза, поэтому каракалпаки собрали скромный дар нашему великому хану и послали нас к вам.
— Повторите еще раз! — грозно рявкнул главный визирь. — Повторите!
Фазыл выпрямился.
— Цель нашего приезда — донести до вас желание всего народа…
— Вся страна боится-страшится волка Алакоза! Недовольна им! — поспешно встрял в разговор Мамыт. — Не жалейте волка, иначе он истребит всех овец! Не останется на земле ни одного живого каракалпака!
Каракум-ишан сидел с опущенными веками, поглаживая свою подобную черному вееру бороду; на его лице ничего нельзя было прочесть — ни радости, ни огорчения. Главный визирь сделал едва приметный жест, и на пороге появились Маулен и Шонкы.
Саипназар сразу же вскинулся:
— Ага, попались!
Маулен загадочно молчал и улыбался, он чувствовал себя под защитою самого главного визиря.
— Ха-ха! Тебя, Саипназар, совсем не красит яростный взгляд… быка. Ты больше похож на общипанную лисицу! И место твое — в зиндане! — все-таки не удержался и буркнул Маулен.
Саипназар аж побагровел от такой наглости.
— Фазыл-бий, повтори еще разок, зачем вы оба пожаловали к нам? — приказал главный визирь.
— Страна каракалпаков ждет не дождется, чтобы хан заткнул рот Алакозу. Он отрекся от истинной веры. Он язва на теле нашей земли… В знак этого мы доставили в Хиву дар нашего народа.
Узенькие глаза-щелки Маулена округлились, как у совы; нервный тик охватил Шонкы.
— Верные сыны ислама! Верные сыны каракалпаков! — Ишан попытался как-то помочь Маулену и Шонкы, выручить их. — Оказывается, Аскар-бий обманул, ввел в заблуждение не меня одного!
— У нас все мечтают избавиться от злой воли Ерназара, — заявил Фазыл. — Все, вплоть до немощных стариков! Мечта эта не предосудительна!..
— Фазыл-бий, чем твои спутники докажут, что они враги Алакоза? — прервал его главный визирь.
Саипназар в мгновение ока обнажил плечо:
— Вот он, след Алакоза! Каждый раз, когда мои дети задают мне вопрос: «Что это? Откуда это у тебя, отец?»- не знаю, куда деваться от стыда!
— Но ведь… но ведь как же так? Вот этот бесстыжий Мамыт подбивал людей поставить для Алакоза новенькую юрту! — попытался восстановить истину. Маулен.
— Великий главный визирь, мой ишан, не стану отрицать, он сказал правду. — Благообразное лицо Мамы-та залилось краской. — Когда жена Алакоза была еще девушкой, я хотел жениться на ней. Но он с помощью своей матери вскружил Рабийби — так зовут ее — голову, увел у меня. Никогда этого ему не прощу!.. Я рассчитал так: если в Хиве накажут по справедливости, то есть убьют Алакоза, его вдова достанется мне вместе с новой юртой… Не бывает человека, который не стремился, хоть самую малость, к достатку!
Ишан подошел к Мамыту, похлопал его по спине.
— Кто самый счастливый человек на земле? Такой, как вы, правдивый и искренний человек!
— Мне пришла на ум одна мудрость, — решил Маулен не сдаваться и хоть как-то выпутаться из создавшегося положения. — Кто раньше вспыхнет, тот раньше и потухнет… Алакоз вспыхнул рано.
— Говорят еще и так: у муравья перед гибелью вырастают крылья. — Уж от кого от кого, но от этого нахального выскочки Маулена Саипназар отставать не желал. — Алакоз стал крылатым муравьем.
— Нечестивца Алакоза не заботит, что обрести счастье трудно, а потерять — ничего не стоит! — присовокупил Мамыт.
— Великий главный визирь, осчастливьте этих богобоязненных мусульман! — вскричал Фазыл; уж очень ему не хотелось, чтобы сейчас, при свидетелях, разгорелась склока между его земляками. — Пожалуйте двоим из них халаты из собственных рук, а наш святой ишан двум другим дарует по молитвенному коврику. Тогда все они станут счастливейшими из смертных!
— Ну что ж! Подарки они получат завтра, при людях, когда все соберутся на утренний намаз! Пусть это станет истинным торжеством и вознаграждением по заслугам! — Главный визирь отпустил всех.
Когда каракалпаки остались одни, Саипназар сказал Фазылу:
— О, да ниспошлет аллах тебе благополучия, Фазыл-бий! Если бы не ты, не сносить бы всем нам головы. Почитай, сами на собственную казнь пожаловали!
