Альфред Дагген - Деус Вульт!
Рожер принялся объяснять, что он намерен оставаться в Антиохии как можно дольше и что он был бы рад встретить жену, если бы дорога не была такой опасной. Пока Анна не получит достоверных вестей о его смерти, ей следует покинуть порт только в случае угрозы ее жизни и чести. Он посылает ей все свои деньги, но их следует экономить, потому что в ближайшее время новых поступлений не предвидится. Наконец, что он каждый вечер молится о ее здоровье и просит ее молиться за него. Роберт повторил услышанное и вернулся в город, а Рожер от души восхитился собственной изобретательностью. Подумать только, он изловчился послать письмо жене, обитающей в двух днях пути отсюда, и справился с этим не хуже королевского клерка!
Следующий день прошел как обычно. Он стоял на помосте у ненадежной стены, обливаясь потом в доспехах, раскаленных жарким солнцем. Турки гарцевали по берегу реки взад и вперед, иногда оказываясь на расстоянии полета стрелы, но ограничивались лишь тем, что выкрикивали какие-то непонятные оскорбления и показывали христианам головы нескольких дезертиров, схваченных ими на дороге в порт. Они не собирались устраивать генеральный штурм, а у паломников было слишком мало лошадей, чтобы сделать вылазку и атаковать их. Казалось, блокада будет продолжаться до тех пор, пока город не возьмут измором. На закате Рожер освободился и пошел во двор ужинать. Слуга-нормандец принес из города корзину с буханками хлеба, надрезанными в середине, и выдал каждому рыцарю и арбалетчику по полбуханки. Бегство графа Блуа, отвечавшего за снабжение, сразу же сказалось на рационе, и бойцы на передовой лишились положенного приварка. Однако поднявшийся было по этому поводу ропот тут же умолк, как только слуга сообщил совершенно невероятные городские новости. Рожер услышал самый конец, но и этого было достаточно.
— …и этот честный священник призвал людей, и они всю ночь копали под алтарем церкви Святого Петра. Двенадцать рабочих выбились из сил, пока выкопали яму. Он спустился в нее самолично, потому что откровение про священную реликвию было дано не им, а отцу Петру. Он завернул ее в шелковое покрывало и передал на хранение графу Тулузскому. Скоро мы пойдем с ней в бой и, конечно, легко победим.
Рожер, жадно поедая хлеб, принялся расспрашивать окружающих, и ему повторили все от начала до конца: провансальскому священнику Петру-Варфоломею во сне явился святой апостол Андрей и сказал ему, что под алтарем храма Святого Петра спрятан от неверных наконечник большого копья, которым пронзили грудь распятого Спасителя; поскольку Антиохия вновь оказалась в руках христиан, пришло время возвратить им реликвию, избран же для этого он, Петр-Варфоломей; это является знамением, что войско паломников одержит победу над всеми неверными.
Да, новость была замечательная! Рожеру и в голову не приходило, что Антиохия — тоже часть Святой Земли, хотя Спаситель в своей человеческой ипостаси никогда и не бывал здесь. Это напомнило ему, что они уже достигли колыбели христианства — в Антиохии впервые прозвучало слово, которым стали называть последователей Христа. Конечно, всякого богобоязненного человека потянуло поклониться святыне, которую с величайшим почтением окрестили «Латрией» [45]. Он услышал, что на следующее утро отряд воинов из Кладбищенского замка будет отпущен в город. После торжественной мессы, которую отслужат в церкви, где была найдена реликвия, ее выставят на всеобщее обозрение. Он был счастлив узнать, что в список включили и его.
Пятнадцатого июня, в день Святого Витта, он как мог вымыл в грязной речной воде лицо и руки, где их не прикрывали доспехи, сам вычистил обувь и с дюжиной рыцарей гарнизона двинулся по мосту в город. Все они были в полных доспехах, даже со щитами, поскольку дали клятву в случае нежданной тревоги тут же вернуться в замок, хотя, судя по всему, турки едва ли готовили атаку. Обретение реликвии чрезвычайно воодушевило пилигримов, и было бы нечестно, если бы ее открытие обернулось для них новыми тяготами. Рожер, не бывавший в городе со дня его разграбления, с грустью отметил, что он изменился к худшему: двери и окна больших каменных домов были выбиты, а стены разрушены — видимо, люди искали спрятанные сокровища.
Юноша вяло подумал: если Антиохия осталась процветающим городом при турках, то что же здесь было при христианах?
В церкви Святого Петра царило оживление, хотя заполнявшие ее возбужденные и празднично одетые посетители были голодными и усталыми до последней степени. После торжественной мессы по ступеням алтаря поднялся граф Тулузский в роскошной шелковой мантии поверх кольчуги и латных штанов и взял в руки небольшой, завернутый в шелк предмет. Все присутствующие запели «Те Deum Laudanum» [46] и преклонили колени. Граф развернул Священное Копье и поднял его вверх, как это делают со святыми дарами во время благословения. Это действительно была святыня — такая же, как Истинный Крест, столь благоговейно хранимый византийским императором в Константинополе. И обрести ее удалось благодаря чудодейственному промыслу святого апостола, блаженного Андрея, явившегося, чтобы помочь войску паломников в крайней нужде. Рожер стоял на коленях и истово молился, как не молился со дня принятия обета паломника в церкви Бэтлского аббатства. Казалось, с тех пор прошла не одна сотня лет…
Мало-помалу собравшиеся пришли в себя и с деловым видом потянулись к дверям церкви. Наконец счастливый граф Тулузский, вовсе не похожий на тяжелобольного, положил реликвию на святой алтарь и удалился. Рожер вышел на площадь умиротворенный: в его душе не осталось ни горечи, ни страха поражения, ни мелочных расчетов, как с такими ничтожными силами можно победить неверных… Бог вступился за них, несмотря на их бесчисленные грехи, и дарует им чудесную победу, если только они последуют Его заветам.
И тут он понял, что страшно голоден. Сумеет ли он купить у какого-нибудь грека что-нибудь съестное до возвращения на пост? Он увидел невдалеке зеленую ветку, свисавшую над дверью маленького безобидного домика. Его товарищи, уставшие от молитв, ушли раньше, и он остался один. Ходить по винным лавкам было нехорошо, тем более пить на пустой желудок, но теперь в Антиохии вино было дешевле еды. Он быстро спустился по переулку и вошел в открытую дверь таверны.
После ослепительного июньского солнца комната показалась ему погруженной во мрак. Он заморгал и прислушался. Несмотря на сильный шум, можно было разобрать, что производят его люди, говорящие по-французски. Вдруг кто-то изумленно вскрикнул, словно охотник, увидевший в лесу оленя, а затем из темноты выскочил Роберт де Санта-Фоска и обнял его. Роберт был красен и возбужден, но относительно трезв, и Рожер вопреки переполнявшему его религиозному чувству позволил подвести себя к компании, сидевшей за длинным столом в дальней части комнаты.
— Это мой юный кузен, Рожер де Бодем из Англии, — громко представил его Роберт. — Как все настоящие норманны и настоящие рыцари, он пришел выпить за здоровье нашего благородного графа и отпраздновать в узком кругу добрые вести. Чашу гостю! Берите свои кружки. Эй, трактирщик, еще один мех вина!
Слуга-итальянец принес огромный кожаный мех и наполнил стоявшие вразнобой кружки. Все с удовольствием выпили за здоровье Рожера, и несколько минут стоял такой гвалт, что Рожеру не дали открыть рта. Он поставил в угол щит, уселся и выпил большую чашу кислого, разбавленного водой греческого вина. Постепенно шум стих, и он начал различать отдельные слова. Вино быстро ударило ему в голову, и язык у него развязался.
— Кузен Роберт, я вижу, вы празднуете очень основательно, но это не самый подходящий способ возблагодарить бога за обретение реликвии…
— Мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы праздновать находку этого бычьего стрекала или облачение в доспехи графа Тулузского, если ты это имеешь в виду. Удивительно, что такой человек, как ты, верит в детские игрушки! Нет, по-настоящему важные новости не имеют никакого отношения к марсельским священникам-крючкотворам или этим прованцам с их трубами. Слава богу, мы пьем за здоровье графа Тарентского, командующего всей армией паломников и будущего короля Сирии! Наконец-то совет вождей проявил каплю здравого смысла и согласился назначить хитроумнейшего из христианских полководцев и храбрейшего из рыцарей верховным главнокомандующим над всеми нами, норманнами, фламандцами, прованцами, лотарингцами и французами. Это граф Боэмунд, и к дьяволу графа Тулузского!
— Ну, кузен, за это действительно стоит выпить, — икнув, ответил Рожер, — хотя я не уверен, что герцогу Нормандскому будет приятно подчиняться приказам внука вассала его дедушки. Значит, тебе неинтересно Священное Копье, которое объявилось, чтобы вести нас к победе? Разве ты не считаешь, что это важно?
— Будь я проклят, если поверю в эту лживую церковную сказку! — покраснев, крикнул Роберт. — Вся эта история — дело рук лентяя, саботажника и симулянта графа Раймунда. Он думает, раз папский легат — его вассал, то и вся церковь у него в руках. Как Священное Копье оказалось в Антиохии, вместо того чтобы лежать в Иерусалиме, и почему святой Андрей явился к двуличному прованцу, когда в войске есть столько честных норманнов? А прованцам здесь вообще нечего делать. Все знают, что Антиохия обещана нам, итальянским норманнам. Недалек тот час, когда мы турнем отсюда этих идиотов-рогоносцев, а заодно и их ханжу графа!
