Константин Бадигин - Кольцо великого магистра
— Если захочет бог, не позже первых дней сентября мы будем пировать в литовской столице, — закончил маршал.
— Крепость ордена — в самом сердце Литвы! Ха-ха! Я все еще не могу поверить в нашу удачу. Пресвятая дева Мария помогла нам? — воскликнул священник. — Ты сказал, брат, что на первой неделе сентября мы будем пировать в Вильне?
— Да, я сказал.
— У тебя в комнате холодно и сыро, — заметил Конрад Цольнер, — как в лесу. Если не протапливать — простудишься. — Он покосился на камни; из черного, прокоптевшего очага пахло горьким, давно остывшим дымом.
— Я подаю пример рыцарям, брат великий магистр. Надо привыкать. Часто приходится ночевать в лесу, возле топких болот, — сказал маршал и подумал со злорадством: «Разнежился, привык у себя во дворце топить днем и ночью!»
Великий магистр молча покручивал на большом пальце золотое кольцо Германа фон Зальца. Возразить было нечего.
— Когда ты назначишь время выступить в поход?
— В день святого Егидия, — не задумываясь, отвечал великий маршал, — наши войска должны выступить из Мариенвердера на Вильню.
Конрад Цольнер решил согласиться с великим маршалом, но неожиданно подумал, что многие рыцари считают великого маршала непогрешимым в военных делах. Он-де имеет видения и знает от святых, когда пришло время воевать… Сие унизительно для магистра ордена.
— Я предлагаю выступить в поход за неделю до дня святого Егидия, — важно изрек он, — и сначала взять Троки, а не Вильню.
Конрад Валленрод удивился резкому вмешательству магистра.
Духовник Симеон осуждающе посмотрел на главу ордена, сразу поняв тайные пружины, толкнувшие его против маршала.
— Брат великий магистр, — откашлявшись, словно у него першило в глотке, начал Конрад Валленрод, — мы израсходуем наши силы на крепость Троки и не сможем взять Вильню. Все будет как в прошлом году. А если захватим столицу, Литва будет в наших руках.
— Великий маршал прав, — поддержал брат Симеон, — если мы возьмем Вильню, то…
Но Конрад Цольнер закусил удила.
— Будет так, как я сказал, брат великий маршал, — закрыв глаза, произнес он. — Восемнадцать пушек, заказанных тобой в наших мастерских, давно готовы… Если же ты не согласен с моим решением, рассмотрим военный план на капитуле. Когда советуются несколько достойных братьев, ошибки, присущие одному человеку, исключаются. Не я и не ты, брат мой, а только мы все можем победить, — скромно закончил он.
Конрад Валленрод тяжело вздохнул.
«Обсуждать на капитуле план войны с Литвой, — думал он, — а что это даст? Все равно будет так, как хочет магистр. А когда о военном плане знают несколько человек, может узнать и враг».
Для Конрада Цольнера капитул — только ширма. По уставу вся слава ордена, здоровье рыцарских душ, порядок и справедливость зависят только от великого магистра. Капитул еще больше укрепляет единоличную власть. Все равно никто из членов капитула не решится возражать. Вместе с тем в затруднительных случаях удобно ссылаться на единогласное решение.
— Раз ты велишь, брат великий магистр, — сказал Валленрод, — пусть будет так. Прошу еще раз повторить свой приказ, может быть, брат Симеон запишет его вот сюда, на пергамент.
— Сначала Троки, а потом Вильня, — с неприступным видом повторил великий магистр.
Великий маршал, насупив брови, склонил голову.
— Послушай, дорогой хозяин, — брат Симеон шумно втянул носом воздух, — у тебя на кухне жарится душистая баранина. Совсем неплохо отведать сочного мяса и промочить глотку хорошим вином. После молитвы я не попробовал еще ни капли…
— Да, да, — сказал великий магистр, — и я чувствую запах… Но если бы еще затопить камин!..
Конрад Валленрод хлопнул в ладоши. Вбежавшему оруженосцу он что-то шепнул. Появились прислужники и белой скатертью покрыли стол. Принесли вино в серебряных кувшинах, серебряные кубки. Поварята на огромном блюде притащили жареного барана, украшенного зелеными травами.
Священник Симеон, поглядывая на жаркое и на кувшины с вином, потирал в нетерпении руки.
Слуги разлили вино по кубкам и удалились.
Конрад Валленрод охотничьим ножом, покряхтывая, разрезал барана. Брат Симеон прочитал молитву и благословил стол. Сочное мясо рыцари разрывали зубами и руками и запивали красным, как кровь, венгерским вином. Хрустели кости и булькало вино.
Конрад Цольнер смешно перекашивал рот. У него болел коренной зуб, и он жевал одной стороной.
— Ваши белые рыцарские куртки непригодны для хорошего обеда, — сказал священник, закончив еду и вытерев рот полотенцем. — Смотрите, как они забрызгались мясным соком. То ли дело я. На моей одежде трудно что-либо заметить.
Великий маршал и великий магистр взглянули друг на друга и ухмыльнулись.
— Сколько может продержаться замок Мариенвердер, если Ягайла задумает взять его? — спросил брат Симеон, наполнив второй раз кубок размером с маленькое ведро.
— Мариенвердер неприступен, — гордо ответил великий магистр. — Я сам наблюдал за постройкой и мерил своими руками толщину его стен. Лучшие мастера строили эту крепость. Отважный и разумный рыцарь назначен комтуром. Запасов хватит на три года.
Великий маршал согласился, он тоже был уверен в неприступности замка.
Рыцари вспомнили князя Витовта.
— На этом месте, — Конрад Валленрод показал на стул, где сидел брат Симеон, — герцог Витовт подписал договор. Пергамент хранится за тремя замками. Если сам герцог или его родственники умрут бездетными, все его земли навечно переходят в собственность ордена.
— Я бы не стал подписывать такой договор на месте герцога, — сказал священник. — В наше время слишком легко умереть раньше срока.
— Но ведь он стал христианином, — вмешался великий магистр, — его окрестили по всем правилам. Правда, он просил держать все в тайне. В лагерь к нему сбегаются язычники со всей Литвы. На Вильню мы ударим вместе. Пусть потешится герцог — казнит своего братца Ягайлу. Сильной Литвы больше не будет. Витовт не сможет управлять русскими землями: православные князья не станут слушать католика. — Конрад Цольнер снова принялся вертеть епископское кольцо. — Как смешно иногда складываются обстоятельства, — продолжал он, помолчав, — чтобы управлять русскими, литовские князья тайно принимали православие, а герцог Витовт должен скрывать от них католичество.
— Самое главное — что Литва наша. Пусть теперь попробует Польша выпросить у папы этот жирный кусочек, — брат Симеон рассмеялся, — пусть попробует!
Великий магистр, плотно набив желудок бараниной, не склонен был продолжать беседу. Поднявшись от стола, он подошел к развешенному на стене оружию и сделал вид, что интересуется огромным новгородским мечом. Он потрогал рукоять, повел пальцем по клинку.
— Брат Симеон, — сказал он, не сдержав зевка, — нам следует удалиться для беседы. Пусть слуга покажет спальню.
Оруженосец Стардо проводил великого магистра и брата Симеона до самых дверей их комнаты.
В кабинете великого магистра появился Отто Плауэн в черной куртке священника. Он подошел к столу, брезгливо взглянул на остатки баранины и кувшины с вином.
В комнате стояла тишина. Собака маршала, вычесывая блох, стучала лапой.
— Что тебе надо, поп? — спросил Конрад Валленрод, с рассеянным видом рассматривая что-то в окне. — Если хочешь вина, налей себе и пей сколько влезет.
— Вино вредит моему здоровью, — скромно ответил Плауэн, хотя был совсем здоров и вино употреблял. — Плохое дело совершилось у стен нашего замка, брат великий маршал!
Валленрод покосился на священника.
— Утренняя стража нашла в старом крепостном рву кожаный мешок, в нем лежал мертвый монах-францисканец.
— Что нужно было этому бездельнику в наших краях? — спросил маршал.
— Он проповедовал слово божье, — строго ответил Плауэн. — Я стал доискиваться правды. Бедный монах просил милостыню в деревне. Крестьяне схватили…
— Какие крестьяне?
— Немецкие переселенцы, брат великий маршал.
— Продолжай.
— Крестьяне схватили монаха, зашили в мешок из телячьей кожи и повесили в дымовую трубу… Монах задохнулся.
— Почему крестьяне повесили его?
— Богомерзкие слова, брат великий маршал, — язык не поворачивается их произносить.
— А ты произнеси.
— Они сказали: «Пусть монах учится нести яйца, раз он ничего другого не умеет делать».
Великий маршал выпучил свои страшные глаза и громко захохотал.
— «Пусть монах учится нести яйца»! Превосходно сказано! Нечего этим проходимцам шататься по нашей земле. И своих бездельников в черных одеждах хоть пруд пруди. Я знаю, кто подсылает францисканцев…
— Надо наказать виновников, брат великий маршал! — не уступал священник.
— Разве тебе известны виновники?
