Лев Демин - Глеб Белозерский
- Откуда сие чудо? - спросил Борис, указывая на странного пса, державшегося, впрочем, миролюбиво.
- Откуда? Это занятная история. Принесли мне как-то из леса волчонка. Худой, заморенный, ребра торчат. Выкормили его, выходили. Молодой был, вроде вполне добродушного характера, даже ласкового. А повзрослел, стал лютым зверем с волчьими повадками, зубами щелкает, покусал одного, другого. Особенно мой повар пострадал. Пришлось приказать моим дружинникам пришибить зверюгу. А зверюга перед этим успел свое мужское дело сделать. У одного дружинника сучка ощенилась такими вот ублюдками. Не собака и не волк. Пока смирно себя ведет, характер материнский усвоил.
- Любопытно.
Борис с интересом разглядывал эту помесь волка с собакой, гладил. Животное миролюбиво уткнулось в колени гостя.
Стали советоваться насчет подарков, какие следовало бы приподнести молодым в день свадьбы.
- Что думаешь подарить? - спросил Глеб брата.
- Невесту хотелось бы одарить песцовой шубой. Да песец редко встречается у ростовских купцов.
- Зато найдешь песца у нас. Новгородские купцы везут его с севера. Зима наступила ранняя и некоторые из купцов с добычей застряли на Белоозере. Познакомлю вас и будет у тебя отменный песец.
- И скорняк найдется?
- Первостатейный. А что жениху?
- Хотелось бы кинжал. В дорогих ножнах с драгоценными каменьями.
- Неплохая задумка. А я хочу заказать для Федора кольчугу с серебряным нагрудником. А что невесте - пока не надумал.
- Подари янтарные бусы.
- Бусы из янтаря дарил жене. Не хочу повторяться.
- Если не янтарное ожерелье, подари парчовый пояс, украшенный изумрудами или яхонтами.
- Подумаю.
- Своди-ка меня к купцам, - попросил Борис. Прошлись по торговым рядам, зашли к оружейнику. Борис присмотрел роскошный кинжал в серебряных ножнах, украшенных гравированным узором и драгоценными камнями.
- Восточной работы вещица, - убежденно сказал Глеб.
- Откуда ты знаешь, что восточной? - спросил его Борис.
- Такой кинжал мне хан подарил к женитьбе.
У купца, торговавшего пушниной, можно было купить и песцовые шкурки. А с мастером-скорняком князь Борис повел переговоры о пошиве шубы.
- Сошьешь добрую шубу из песца на подкладке? - спросил Борис Василькович.
- Почему не сшить? - ответил с достоинством скорняк. - А на кого шить?
- На молодую невесту не слишком высокого роста.
- Покажите мне ее, чтоб в размерах не ошибся.
- Вот этого не могу сделать: невеста в Ярославле.
- Тогда выбери девицу такого роста, как невеста, и приведи ее сюда.
- Хорошо.
Девушка невысокого роста, и даже лицом похожая на ярославскую невесту, нашлась среди княжеской челяди. Ее и привели к скорняку, который снял размеры.
От скорняка зашли к кольчужному мастеру, трудившемуся с двумя сыновьями-подмастерьями. Подмастерья изготовляли металлические кольца, а мастер собирал их вместе в плотную сеть, составлявшую горизонтальные ряды. Так делалась кольчужная рубаха, защищавшая воина от удара мечом или копьем. Мастер пожаловался князьям, что его продукция пользуется малым спросом и поэтому дает мало дохода.
Вся постоянная дружина белозерского князя Глеба Васильковича состояла из пятидесяти человек. Он противился дальнейшему увеличению, так как считал это обременительным для княжества.
Кольчужными рубахами были снабжены менее половины дружинников, только десятники и воины передней шеренги. Изготовление одной кольчуги обходилось дорого, а князь Глеб был бережлив, если не сказать скуповат.
- Изготовишь кольчугу с красивым нагрудником? - спросил Глеб.
- Конечно, батюшка, - угодливо ответил мастер. - Укажите только на кого изготовить?
Глеб приказал Григорию Меркурьеву выстроить на площади перед княжескими палатами всю белозерскую дружину. Выйдя с Борисом на площадь, он обратился к брату.
- Кто, на твой взгляд, из моих дружинников ростом с Федора?
- Пожалуй, вот этот, длинный, что слева, - ответил, подумав, Борис.
- Гриша, веди мне вон того, долговязого, - приказал Глеб воеводе.
- Точно, Федор такого роста, - сказал Борис, вглядываясь в рослого дружинника. - Только пошире в плечах.
По росту и заказали кольчугу кольчужному мастеру.
Затем Борис Василькович все-таки вытащил брата на медвежью охоту.
С помощью собак отыскали берлогу, подняли молодую медведицу и удачно убили копьями. После долгих поисков обнаружили в глухом ельнике вторую берлогу. В ней оказался крупный и, как видно, старый медведь. Борис хотел было взять зверя на рогатину, но тот не поддавался: никак не хотел подняться на задние лапы. Зверь, угрожающе рыча, двигался на людей. Сильным ударом лапы он вышиб рогатину из рук егеря, другим ударом лапы отбросил далеко в сторону собаку. Другие псы почувствовали в медведе грозную силу и не решались нападать, а лишь оглашали лес яростным лаем.
- Бей копьями! - подал команду Борис.
Одновременно четыре копья вонзились в медвежью тушу.
После недолгого пребывания в гостях у брата Борис Василькович вернулся к себе в Ростов, еще раз напомнив Глебу, чтобы тот прибыл в точно установленное время к свадьбе Ростиславича.
- Привезешь песцовую шубу. Скорняка не торопи. Пусть трудится тщательно. Работу я оплатил вперед.
После отъезда брата с Глебом Васильковичем произошло знаменательное событие. Однажды князь посетил кольчужного мастера, чтобы справиться, как идет работа, и, возвращаясь, встретил на северной окраине города Феоктиста. Того самого немолодого волжанина, с которым познакомился на Сухоне при рытье канала.
- Как живешь, Феоктистушка?
- Твоими молитвами, князь, - ответил Феоктист неопределенно.
- Давненько тебя не видел.
- И не мог видеть. Я теперь перебрался из города на погост Кинсема, что на северном берегу озера.
- Что тебя заставило перебраться?
- Дела семейные.
- Женился, что ли?
- Точно угадал, княже. Одному без хозяйки, с детьми малолетними тягостно.
- А почему не захотел на Белоозере остаться?
- Жена молодая с норовом оказалась. Захотела остаться в Кинсеме, меня уговорила перебраться к ней.
- Да кто она такая, чтобы тебе условия ставить.
- Весянка. Из себя пригожа. Какие-то распри с родителями получились, покинула их и перебралась к вдовой тетке. А мне все равно, где трудиться, хлеб свой насущный добывать. Я теперь рыбаком заделался. Местные рыбаки меня в свою ватагу взяли.
- А как зовут-то твою весянку?
- Василиса.
- Василиса? - непроизвольно воскликнул Глеб, подумав: «Она, все совпадает. Значит, жива моя Василисушка, не наложила на себя руки. Феоктист уловил растерянность Глеба и спросил испытующе:
- О чем-то напомнил?
- Да нет. Запоминающееся имя. Представь, в одной семье вдруг оказываются Василий и Василиса.
- Никогда не встречал такого совпадения.
Глеб, сказав Феоктисту что-то незначительное, зашагал прочь. И не удержался, чтобы не оглянуться. К рыбаку подходила легкой быстрой походкой молодая женщина. Никакого сомнения не было - Василиса. Глеб узнал ее не только по походке и по гибкой фигуре, но еще и по сафьяновым сапожкам, которые когда-то подарил ей. Теперь она жена пожилого, обременного детьми рыбака из селения Кинсема на северном побережье Белого озера. Предание говорит, что первоначально город Белоозеро находился там, на месте этого селения. Там же была резиденция окутанного легендами и домыслами князя Синеуса с дружиной.
Дай Бог Василисушке счастья с Феоктистом, человеком, как видно, непростым, ершистым, много в жизни испытавшим. Знает ли он об их прежних отношениях? Вряд ли, конечно.
Князь Глеб вспомнил о своих намерениях посетить селение Кинсему. Его давно интересовали предания о прежнем местонахождении города Белоозера. Старожилы утверждали, что невдалеке от этого селения находился варяжский городок, от которого не осталось никаких следов. Там якобы обитала дружина князя Синеуса. А бывает, волны Белого озера выбрасывали здесь разные предметы: кусочки стекла, глиняные черепки. Следы жизни людей прежних веков.
- Не поеду в Кинсему, - сказал мысленно князь Глеб. - Нельзя, негоже смущать Василисушку. Дай Бог ей счастья…
На исходе зимы Глеб Василькович задумал совершить поездку в волость, которую он так искусно упрятал от взора дотошного баскака. Ехал в легких санках, сопровождаемый четырьмя конными дружинниками. Путь лежал по северному побережью Белого озера, где часто попадались села и деревушки.
Вот и волостное село Кинсема: десятка полтора дворов и скромная церковь, увенчанная луковичным куполом на коньке крыши. Миновали Кинсему, не делая здесь остановки. И все же, помимо своей воли, Глеб вглядывался в ломаную шеренгу невзрачных изб - не появится ли? Не появилась. Село осталось позади.
