Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Исследовав последний камень, он положил руку на колено Сальваторе:

— Все камни очень красивы, но они не твердые. Этот желтый, как я уже сказал, кварц-цитрин, красный — не рубин, а розовый кварц. А те, что кажутся самородками золота, — куски пирита, железистого минерала. Единственный ценный камень — вот этот, фиолетовый. Это аметист, его священнослужители вставляют в перстни. Думаю, за него сможешь получить сотню дукатов. Это не сокровище, но и не такой уж пустяк. Будь доволен. И я тоже должен быть доволен.

Сальваторе стоял, понурив голову и опустив руки.

— Понимаю, печально пробуждаться после прекрасного сновидения, — продолжал священник. — Но это только сон. Лишь во сне ты мог ошибиться, а в действительности ты никому не дашь себя обмануть. И это самое главное, не так ли?

Закрыв лицо руками, Сальваторе смеялся и плакал одновременно.

— Простите меня, падре! Простите! — повторял он.

— Да ты что, Сальваторе? За что же я должен тебя простить?

— Но я-то знаю за что. Я вовсе не такой человек, как вы считаете. Я не хотел говорить вам о своей находке, представляете, и задумал скрыться с моим сокровищем, одни…

— Но ты ведь не сделал этого, а сказал мне.

— Да, но почему сказал? Знаете почему? Не по доброте душевной или от глубокой веры, а только потому, что понятия не имел, как продать эти драгоценности.

— Важно, что ты открыл мне свой секрет. Ты таков, каким я тебя знаю. Просидев столько времени в подземелье, кто угодно свихнется. А фантазировать — это нормально, и оставить всё себе — тоже вполне человеческое желание. Когда изведаешь бедность, поживешь во мраке тюрьмы, то и душа начинает метаться в заблуждениях.

Сальваторе больше не смеялся. Он неслышно плакал.

— Признаюсь, сначала я тоже поверил было в сокровище, — произнес священник. — И подумал: «Благодарю тебя. Боже милостивый, с помощью этих драгоценностей я смогу вывести отсюда своих детей на свет, не прибегая ни к каким уловкам». Я тоже обманулся. Но это не трагедия.

— Но то, что со злым умыслом сделал я, это безнравственно. Прошу у вас прощения, падре.

Священник положил ему руку на голову:

— Прощаю тебя от всей души.

Слуга схватил руку пастыря и поцеловал ее.

— А теперь пойдем, нам многое нужно сделать. Поручаю тебе Арианну. Меня не будет некоторое время. Не вернусь, пока не найду способ помочь вам выбраться отсюда тайком.

— Рассчитывайте на меня, падре. Я ошибался, но вы помогли мне вернуться на путь истинный. Ничто не дается нам даром, теперь мне ясно это как никогда.

— Бог даровал нам жизнь, Сальваторе, не забывай о его милости.

В ПОДЗЕМЕЛЬЯХ АББАТСТВА

Новая комната Арианны оказалась шириной три метра и высотой около двух, пол выложен керамической плиткой, а в стенах — шкафы, высеченные прямо в скале. Стояли тут стол и два стула, а в глубине висело большое распятие, и под ним помещалась скамеечка для молитвы. В углу умывальник из кованого железа с тазиком и кувшином. Монахи позаботились повесить рядом зеркало. Вдоль стен две кровати с соломенными тюфяками, но очень чистые, покрытые свежими простынями.

Арианна поняла, что комната эта не только для нее, но и для Марты, хотя днем та должна появляться наверху и почаще бывать среди людей, чтобы не вызвать подозрений. Но отсутствие Марты теперь уже не пугало ее.

Через коридор напротив находилась комната Сальваторе. Стоило совсем негромко позвать его, как в полнейшей тишине он сразу же слышал ее зов.

Стены, тоже высеченные в известняковой горной породе, оштукатурены и побелены. Помещение очень походило на комнату в апулийском доме. Свет проникал сюда из трех вертикальных щелей высотой около метра каждая и шириной сантиметров десять. Арианна попробовала заглянуть в одну из них и сразу же уперлась взглядом в глухую стену. Узкий канал уходил куда-то очень далеко вниз, и на дне что-то голубело.

Море? Нет, конечно…

Хотя света и воздуха проникало сюда совсем немного, после стольких дней, проведенных в кромешном мраке подземелья, девушке показалось, будто она впервые вдохнула полной грудью, и ей впервые захотелось спать. По ту сторону каменных бастионов оставались солнце, небо и свобода. Она должна набраться как можно больше сил, чтобы снова научиться ходить и найти Марио.

Как он, наверное, тоскует без нее! И кто знает, что ему порассказали о ней. Ей мучительно захотелось обнять любимого. Комок подступал к горлу, прерывая дыхание. Нет, сказала она себе, нельзя отчаиваться. Они еще встретятся с Марио. В будущем. Им надо лишь обрести силы на ожидание этого будущего. А оно непременно окажется лучше настоящего.

Сальваторе очнулся ото сна и стал соображать, где же он. А вспомнив, подумал, что не так уж и плоха его каменная комната, точно такая же, как у Арианны. И по сравнению с пещерой под островом Кретаччо тут просто рай — стены побелены, чистые. И дневной свет наконец!

Маловато, конечно, но достаточно, чтобы не забыть, как он выглядит. Надо спросить, что думает обо всем этом Арианна. Сальваторе вошел к ней в комнату и на цыпочках приблизился к кровати.

Лампада едва мерцала.

Арианна спала, волосы разметались по подушке и блестели, словно золотые. Он залюбовался девушкой. Она и в самом деле очень хороша. Никогда не видел он подобной красоты. Несмотря на столь долгое пребывание в темноте, лицо не утратило свежести, не поблек чудный цвет кожи.

Знала бы Арианна, как часто она снилась ему, подумал Сальваторе, то испугалась бы. Сколько раз он чувствовал себя виноватым, лежа рядом с женой, а мыслями уносясь к ней. С нежными, чистыми мыслями как о хрупкой, недостижимой мечте.

Девушка шевельнулась, открыла глаза и увидела Сальваторе.

— Боже, что ты тут делаешь?

— Смотрю на вас. Но вы спите, спите. Быстрее поправитесь, если будете много спать.

— Мне не повернуться, — пожаловалась она, пытаясь улечься на другой бок. — Спина затекла.

— Подождите, — Сальваторе подсунул руку ей под лопатки, приподнял и немного помассировал спину.

— О, спасибо, теперь лучше.

— Попробуйте опять уснуть.

— Хватит, мне надоело это слушать! Хоть ты не тверди постоянно, что я должна, должна спать. И так фра Кристофоро без конца вливает в меня эти свои настои, а я от них только слабею. Чувствую, как погружаюсь куда-то, а потом всплываю и лежу на спине «покойником», покачиваясь на волнах. Помнишь, ты сам учил меня так плавать?

— Помню, но сейчас вам и в самом деле нужно больше спать, если хотите быстрее поправиться. Нам же надо выбраться отсюда. Не забывайте об этом.

Арианна не ответила, а только задумчиво посмотрела на него. И он тоже вместе со всеми заботится только о ее телесном здоровье. Должна поправиться, должна ходить, как прежде! Это, конечно, так, она согласна. Но никто не хочет подумать о том, как она тоскует по Марио.

Прошел месяц со дня ее несчастья, и за это время она претерпела мучительную физическую боль, пережила жуткий страх навсегда остаться хромой. И ее постоянно терзал ужас при мысли, что она не сможет нормально ходить. Может, не случайно опаивает ее фра Кристофоро своими настоями, стараясь затуманить сознание, а не только для быстрейшего выздоровления. «Спи, это нужно, чтобы быстрее поправиться», — повторяли все. И без конца лгали, словно сговорились. Она много раз спрашивала, почему ее хотели убить, но так и не смогла добиться ответа. Все до единого отвечали уклончиво. Она спросила, что за люди покушались на нее, кто эти мнимые монахи. Ни одного толкового ответа не получила, только разные неопределенные предположения.

Когда спрашивала о Марио, еще хуже. Все говорили одно и то же: Марио направили служить на Сицилию, падре Арнальдо ему написал, но тот не ответил. Настоящий заговор.

Она возмущалась их ложью. Плакала, приходила в отчаяние. Но что толку? Фра Кристофоро только удвоил дозу настоев, и она бодрствовала теперь не больше часа в день. Все сговорились и лгут ей, лгут, лгут! И ведут себя точно так же, как монахи, однажды приснившиеся ей. Тогда, во сне, она не смогла рассмотреть их лиц, отчаянно звала на помощь, а те равнодушно, ничего не сказав, исчезли. Да, совсем как в том сне, загадочно ведут себя и фра Кристофоро, и Марта, и Сальваторе, и падре Арнальдо…