Скала альбатросов - Альберони Роза Джанетта

Немногочисленные могилы наверху были скромными. Там хоронили не самых важных людей. А тут, в подземелье церкви, погребены великие аббаты, творцы истории монастыря. Но почему их хоронили здесь, так глубоко, а не в соборе наверху? Ведь подземная церковь хоть и древняя, все же не древнейшая. Колонны, капители, арки здесь были выдержаны в готическом стиле, а не в романском, как в верхнем соборе. Значит, она возведена в четырнадцатом веке, когда могущественное аббатство процветало и большая романская церковь была уже давно построена. Возможно, опасаясь нашествий, ее высекли в скале совсем рядом с тайным ходом как последнее укрытие для живых и мертвых. Ни в каком другом месте на острове прах святых аббатов не оказался бы в более надежном укрытии от нечестивых рук.

Падре Арнальдо спросил монахов, верна ли его догадка.

— Да, — ответил фра Гуардиано, — наши братья именно здесь укрывались от злобы захватчиков и слепоты нищих. Варвары всегда старались перечеркнуть историю народов, которых порабощали. Только утратив память о предках, об их великих творениях, побежденные могут забыть о своих талантах, растерять духовное богатство и смириться с игом захватчиков. Продолжительные бедствия делают человека жалким, убогим, нищим. А нищие думают только о том, как спасти свое бренное тело от голода и холода. Великие творения и славные подвиги предков не заполняют их желудок. Поэтому они с безразличием уничтожают их и вырождаются, живя в беспросветной бедности. В вашем тонком наблюдении о капелле, монсиньор Дзола, кроется только одна неточность. Три церкви размещаются не одна над другой. Вот эта, где мы стоим сейчас, расположена далеко от верхнего собора. Над нами скорее находятся церковные дворики и некрополь. Церковь эта огромна. В отдельных местах ее высота достигает десяти метров. А воздух сюда поступает снаружи по специальным воздуховодам, попадает сюда даже немного дневного света.

И священник действительно отметил, что темнота в церкви не кромешная. Верхняя часть слегка освещалась, и это позволяло рассмотреть капители.

— Это отраженный свет, — объяснил фра Гуардиано, предвосхищая вопрос священника. — Существует целая система туннелей в виде латинских букв L и Z с зеркалами, они и пересылают сюда лучи солнца. Нет, снаружи их заметить невозможно. А там, — монах указал за спину, — еще много других помещений, и дальше — цистерны.

Падре Арнальдо знал, что на Сан-Никола существуют гигантские цистерны и превосходная система канализации. Во всем аббатстве крыши и любые открытые поверхности имели водостоки, которые собирали дождевую воду в эти цистерны. Ее хватало не только для нужд монахов, но в случае необходимости и для пополнения запаса пресной воды на судах.

Однако теперь канализация серьезно повреждена, а цистерны используются лишь частично. Но и в таком виде они остаются великолепным образцом инженерной мысли. Хранилища воды высекались в массивных каменных глыбах, без единой трещины, чтобы вода оттуда не утекала и дольше хранилась. Под воздействием чистого кальция она не портится, это хорошо знают моряки. Собираясь в длительное плавание, они всегда опускают в кувшины с пресной водой горсть известняковых камней.

Между тем монахи приблизились к алтарю и преклонили колени, оставив место в центре свободным. Падре Арнальдо оценил их любезность и занял это почетное место перед алтарем, которое монахи уступили ему. Конечно, в верхней церкви он был настоятелем этой необычной братской общины, но здесь, в подземелье, хранителями и наследниками ее устоев оставались они. Предоставив ему сейчас место аббата в центре, почтенные монахи приобщили его к великому наследию, выбрав своим пастырем.

Он с волнением опустился на колени и прочитал молитву на латыни, Монахи вторили ему.

Сальваторе не понимал слов. Он знал наизусть только молитву святой мессы и потому преклонил колени немного в стороне от алтаря, причем постарался не ступать на могильную плиту. Простота, с какой монахи ходили по надгробиям, удивляла его. Ему лично совсем не хотелось, чтобы кто-то топтал его могилу. Он вообще убежден, что люди отнюдь не умирают, а только погружаются в вечный сон.

Закончив молитву, первым отошел от алтаря фра Гуардиано. Остальные последовали за ним. Монах вышел в дверь слева, и все опять оказались в коридоре, не очень широком — здесь могли встать рядом только два человека. Сальваторе не успел рассмотреть, как далеко тянулся этот коридор — мешали фигуры шедших впереди монахов. Пройдя еще шагов сто, они остановились, и фра Гуардиано, подняв факел, осветил дверь:

— Вот, монсиньор, эти покои мы приготовили для Арианны.

УРОК НРАВСТВЕННОСТИ

Вернувшись после осмотра церковных подземелий в пещеру под островом Кретаччо, Сальваторе забеспокоился. Когда он переберется вместе с Арианной в аббатство и за ними затворится массивная дверь, перекрывающая доступ в подземелье, он уже не сможет вернуться за своим сокровищем. И в тот день, когда покинет пещеру, его богатство будет брошено на произвол судьбы. Может, сами монахи, а они очень хитры, заметят, что кто-то пробил стену киркой. Он жутко испугался, что не может сейчас же, сию же минуту забрать сокровище.

Арианна еще не спала, и вот-вот ожидали фра Кристофоро для вечерней молитвы. Он появился, как всегда, вовремя. Сальваторе преклонил колени возле кровати девушки, но не мог сосредоточиться на молитве.

Монах заметил это:

— А ты почему не молишься? Уставился в пространство и молчишь. Можно узнать, о чем ты думаешь?

Сальваторе вздрогнул. Арианна, заметив это, улыбнулась и попросила:

— Да, расскажи-ка, что видел вчера в аббатстве, что так взволновало тебя? Какой-нибудь призрак? Сокровище?

— Ну ладно, не будем отвлекаться на разговоры, дети мои, — прервал фра Кристофоро. — Продолжим молитву с того места, где остановились.

Однако вскоре Сальваторе опять погрузился в свои мысли, и фра Кристофоро недовольно воскликнул:

— Можно узнать, что с тобой? Ответь!

Сальваторе стал соображать, как выйти из положения.

— Не могу забыть вчерашнее… Эти подземные церкви… И к тому же беспокоюсь о жене.

Столь убедительный ответ вполне устроил монаха. Сальваторе снова постарался сосредоточиться на молитве, однако не мог дождаться, когда она окончится. Ему безумно хотелось помчаться к своему сокровищу. Прежде всего надо убедиться, что никто не унес его. Вдруг кто-нибудь уже обнаружил драгоценности? От волнения у него дрожали руки и ноги. Нет, опасаться нечего. Ведь ни одна душа не знает про этот тайный ход. Монахи заняты приготовлением комнаты для Арианны и для него. Но все равно нельзя терять времени. Когда фра Кристофоро уйдет, он скажет девушке, что устал сидеть на одном месте и хочет немного размять ноги. Возьмет старую рубашку и сделает из нее мешок для драгоценностей.

Надо только немного подождать. «Терпение, Сальваторе, — приказал он себе, — терпение». С таким богатством он сможет осуществить все свои желания, все, все!

Когда старый монах ушел, Сальваторе проделал все, как задумал, и вскоре увидел наконец свое сокровище. Один за другим достал он из ящика разные цветные камни и, тщательно обтерев от пыли, переложил в мешок, сделанный из рубашки. Сколько их? Он не считал. Сотня? Наверное, больше. Весят два или три фунта. Черт возьми, но вес драгоценностей измеряется граммами, а не фунтами. Сколько же они стоят? Он не представляет! Очень много, подумал он, может быть, даже тысячу дукатов, а может, и все сто тысяч. Ох, появись у него такие деньги, сколько всего он мог бы сделать!

Покинул бы Тремити, это уж точно. Впрочем, нет, домик свой он не бросит, а купит еще дом в Термоли, на материке, тот, что на площади у старинной церкви, неподалеку от замка. С видом на море и поблизости от порта, и еще приобретет лодку. Да какое там лодку, он купит большую рыбацкую шхуну и будет ходить в открытое море. А лучше стать владельцем судна и начать торговлю с Пескарой, Манфредонией, даже с Бари и Бриндизи. На оставшиеся деньги обзаведется фермой, купит коров, станет получать молоко. А еще можно делать вино. А что если сто тысяч скудо позволят ему приобрести еще кое-что? Например, красивейшую любовницу, такую же прекрасную, как Арианна.