Рафаэль Сабатини - Фаворит короля
Сэр Томас рассмеялся: он представил себе, какие мысли возникли в мозгу сэра Дэвида — тем более, что они живо отразились на его лице. Да ведь если Овербери не только колдун, но еще и смеет в открытую в этом признаваться, справиться с ним не составит никакого труда! Королевские охотники за ведьмами быстренько с ним разделаются!
— Магия? — все еще смеясь, переспросил сэр Томас. — Ну уж нет, это не магия. Это круг Тибальта. Вы ведь много путешествовали, сэр Дэвид, и, несомненно, слыхали о Тибальте из Антверпена.
Сэр Дэвид с отвращением покачал головой:
— Я не интересуюсь такими вещами! Упаси Господь! А вы, сэр Томас, смелы и безрассудны.
— Смел? Что ж, это верно. Но безрассуден? Напротив, я весьма рассудителен. Боюсь, надо рассеять это недоразумение. Когда у человека столько врагов, столько бесчестных завистников, когда ему приходится иметь дело с теми, кто обуреваем злобной алчностью, ему следует быть начеку. И верно пользоваться определенной магией, чтобы защитить себя. Но эта магия — магия шпаги. Назовем ее «шпагомагией». Тибальт — величайший из живущих мастеров этого оружия. Он создал свою систему, отличающуюся от знаменитых школ Капоферро и Патерностье. Круг, расчерченный специальными линиями, служит для упражнений по его методе, — и он повернулся к двери, подзывая Дейвиса, который все время стоял там и ухмылялся, слушая лекцию, которую хозяин читал этому незадачливому незнакомцу. — Подойди-ка сюда. Лори. Сбрось камзол, мы покажем сэру Дэвиду все тайны Тибальта. Если, конечно, — обратился он к гостю, — вас они интересуют.
Сэр Дэвид, слегка опешивший от того, что возникшие при виде странных линий надежды оказались так быстро разрушенными самим сэром Томасом, был все же заинтригован.
— Мне очень интересно, — ответил он.
Сэр Томас предложил ему кресло, и только тогда до сэра Дэвида дошло, что Овербери, разгадав цель его посещения, нарочно устроил весь этот спектакль — чтобы и высмеять, и припугнуть его. Однако он был уверен, что его не так уж легко запугать разными иностранными штучками. И если они хотели повеселиться, посмеяться над ним, то посмотрим, кто будет смеяться последним.
Сэр Томас сбросил плащ, развязал пояс, сбросил камзол и остался в рубашке и штанах — подвижный и настороженный, словно кошка. Его гибкая фигура была сейчас видна во всем великолепии. Он взял шпагу, а Дейвис — тот был поменьше хозяина ростом — стал против со шпагой и кинжалом.
Сэр Томас пояснил гостю:
— Как видите, природа одарила меня преимуществами, поскольку я выше ростом и руки у меня длиннее. Поэтому, чтобы парень был в равных со мной условиях, я обхожусь без кинжала. Советую вам внимательно следить за моими ногами — вся магия заключается именно в их движениях, а двигаться я буду по линиям, которые показаны здесь.
Атаку начал Дейвис. Сэр Томас, отражая и парируя удары, давал пояснения, и сэр Дэвид, как хороший фехтовальщик, быстро понял, что в этом методе действительно была особая магия. Теперь наступал сэр Томас, Дейвис отступал, защищаясь и шпагой, и кинжалом. Вдруг сэр Томас сделал ложный выпад, а затем нанес удар и довольно ощутимо ткнул Дейвиса в живот.
Такой выпад был еще не знаком местным фехтовальщикам, и сэр Дэвид смотрел во все глаза. Мгновение спустя сэр Томас снова нанес удар — и снова обманул противника ложным поворотом кисти. А потом, когда уже Дейвис попытался совершить выпад, сэр Томас мгновенно ступил в сторону, шпага прошла мимо, а сэр Томас резким движением едва не нанес слуге удар в лицо.
— Довольно! — воскликнул он. — Достаточно, сэр Дэвид уже увидел, насколько чудодейственен этот круг. Иди, Лори. Если сэр Дэвид хочет поближе познакомиться с системой Тибальта, он может занять твое место.
Но сэр Дэвид не выразил такого желания. Как только за слугой закрылась дверь, он тоже поднялся. Он увидел достаточно, чтобы понять, что ему не суждено заработать тысячу фунтов. Но Овербери не намеревался отпускать его так просто — сэр Томас отличался довольно злобным юмором (что хорошо видно и по его литературным трудам).
— А теперь, сэр Дэвид, к делу. — Он застегивал камзол. — Полагаю, вам есть что мне сказать. — Поскольку теперь сэр Дэвид, возможно, не стал бы объяснять цели своего появления, сэр Томас не оставил ему выхода. — Как я полагаю, вы пришли, чтобы потребовать от меня сатисфакции. Это касается тысячи фунтов, в потере которых вы вините меня. Я хорошо помню, почему это произошло: вы искали привилегий, на которые права не имели. И вы не позаботились узнать, что лорд Рочестер никогда не оказывает услуг, которые хоть в какой-то степени шли бы вразрез интересам короны — а ведь многие искатели патронатов и привилегий даже пробовали подкупить его взятками. Такова политика лорда Рочестера — теперь о ней, я уверен, знают все. А поскольку я всего лишь преданный помощник лорда Рочестера, нелепо ждать другого поведения и от меня. Вот, сэр, собственно говоря, и все.
И сэр Томас улыбнулся прямо в сердитую физиономию посетителя. Тот вскричал:
— Все? Боже, никак не все! Вы, как я понял, говорили тут о честности?
— Это слово смущает вас? Вы разве не знаете, что оно означает?
— Черт побери! Да вы хотите меня оскорбить! — взорвался сэр Дэвид.
— Скорее, хочу быть предельно откровенным. Этой истории уже два года, и вы два года ждали случая выразить мне свой протест? Или воспользовались этим предлогом, чтобы осуществить какой-то план, задуманный лордом Нортгемптоном, лакеем которого вы являетесь?
Сэра Дэвида даже перекосило, но он обуздал себя:
— Вы со всей очевидностью продемонстрировали свою цель — вы действительно хотите оскорбить меня.
— Но разве я первым начал? Разве вы искали меня не с подобной же целью? — И сэр Томас улыбнулся так насмешливо, что и более холодный собеседник вспыхнул бы гневом. — Тогда от меня больше ничего и не требуется.
— Вот уж верно! — согласился сэр Дэвид. — Вы и так достаточно далеко зашли.
И сэр Дэвид решился — как ни смутила его устроенная сэром Томасом демонстрация фехтовального искусства, честь уже не дозволяла отступать.
— Когда вы отправитесь со мной во Францию?
Сэр Томас покачал головой:
— У меня и в мыслях такого нет. Дела требуют моего присутствия в Лондоне, и если вы желаете сатисфакции, можете получить ее здесь.
— Здесь? При нынешних законах? Да король свернет шею победителю.
— Неужто это вас беспокоит?
— Боже, сэр, вы невыносимы.
— Но я и не жду от вас терпимости. Я жду ваших секундантов.
Сэр Дэвид либо охладил свой пыл, либо сделал вид, что ярость улеглась. Нетрудно было также предположить, что он решил воспользоваться выходом, любезно предоставленным противником.
— Вы надеетесь на покровительство высокопоставленных друзей. А в каком положении я? Кто меня прикроет? Сэр Томас, вы пользуетесь своим положением, и я вновь призываю вас как человека чести отправиться со мной во Францию.
— И как человек чести я отклоняю ваше приглашение.
Сэр Дэвид долго разглядывал его, а затем пожал плечами:
— В настоящее время нам больше говорить не о чем, — и направился к выходу.
Сэр Томас поспешил распахнуть перед ним дверь:
— Если вы передумаете и пожелаете встретиться со мною здесь, я всегда к вашим услугам.
Сэр Дэвид не удостоил его ответом. В коридоре его поджидал слуга Дейвис, который и проводил на улицу.
Сэр Дэвид отправился к ее светлости, чтобы доложить о своем поражении. Сэр Томас, сообщил он, труслив настолько, что отказывается сражаться где-либо, кроме Лондона, хорошо зная, что ни один разумный человек на это не пойдет, так как тем самым навлечет на себя гнев короля. Но в стремлении продемонстрировать собственную доблесть, сэр Дэвид зашел слишком далеко: он уверял, что сэр Томас Овербери рассчитывает на то, что его в любом случае прикроет лорд Рочестер.
— А если я, — задумчиво спросила его ее светлость, — пообещаю вам, что лорд Рочестер защитит вас обоих от королевского гнева?
Сэр Дэвид понял, что попал в ловушку.
— Если ее светлость предоставит мне хоть пару строк, подписанных его светлостью, в которых он пообещает…
— Вы просите слишком многого, — прервала она. — Каким образом его светлость даст вам такую расписку? Да ведь это будет означать, что он нанимает убийцу.
Сэр Дэвид был непреклонен.
— А без этого, миледи, я вряд ли стану рисковать.
— Вот так-то! Вот так-то! — воскликнула ее светлость. — Вы вряд ли станете рисковать!
— Мадам! — Он был полон негодования. — Вы ко мне несправедливы.
— Неужели? Я всего лишь повторила ваши слова! — Она печально улыбнулась. — Я вспоминаю день, когда вы с такой горячностью объявили, что готовы жизнь за меня отдать. И когда наступил срок послужить не только мне, но и себе самому, вы испугались.
