Иван Фирсов - Гангутское сражение. Морская сила
Но Петр неожиданно ухмыльнулся, узнав, что три корабля, купленные Салтыковым, уже в Ревеле.
Вдруг вспомнив о чем-то, он порылся в конторке, вынул тетрадку.
— Салтыков письмо дослал. Головастый мужик, не только о корабликах печется, о державе заботу имеет. Слушай. Пропозиции его выбраны из управления разных уставов аглицких, французских, германских и прочих европейских, которые приличествуют нашему самодержавию. И он то описует, что на пользу можно употребить нашей державе.
— О чем же?
— Разные здесь прожекты — по економии, ремеслам ихних народов. Но не о том я. — Петр перелистал письмо. — Вона главка так и называется — «О Сибири». «Велеть построить корабли на Енисейском устье и на иных реках… и теми кораблями кругом сибирского берега велеть проведать, не возможно ли найти каких островов, которыми бы мочно овладеть под ваше владение… мочно на таких кораблях — купечествовать в Китай и в другие островы, також-де и в Европу мочно отпускать оттуда леса, машты, и доски, смолу…» Што скажешь?
Апраксин слушал внимательно, покачал головой:
— Мысли мудрые, но не ко времени.
— Салтыков поперед нас глядит. Я и то, грешным делом, не раз мнил, а ну как через Сибирь к океану проехать? Наши-то казаки хаживали до Японского моря.
Апраксин поневоле учился загадывать наперед у младшего по возрасту царя, которого опекал с четырех лет от роду.
— Нынче-то, Петр Лексеич, время приспело, скоро ледоход.
— И то верно. Сзывай генералов и флагманов. Потолкуем…
Успех кампании 1713 года прямиком зависел от действий флота. Апраксин, Крюйс, Боцис склонились над картой.
— Генеральная задача, — Петр размашисто провел рукой по карте, — вышибить шведов из Финляндии, она есть матка Карла. Выйдем к Аландам, там до Стокгольма доберемся. Приспела нам пора шведу показать флот русский. Гляди, адмирал, — царь поманил Апраксина, — с галерным флотом и войском пойдешь вдоль берега, штурмуешь Гельсингфорс, далее к Гангуту и Або. Всюду галерам и бригантинам десантировать пехоту морскую, подвозить припасы и провиант. Когда будешь с войском, Боциса флагманом оставишь.
Адмиралы слушали, вникали, запоминали. А Петр, кивнув Крюйсу, продолжал:
— Тебе с корабельной эскадрой занять позицию на меридиане Гельсингфорса, прикроешь нас на берегу от шведской эскадры. Действуй без мешкоты, гони неприятеля, силы у вас равные. — Петр лукаво улыбнулся, глянул на Боциса. — Слыхал я, в прошлую кампанию ты сплоховал, упустил шведа.
Крюйс скривил тонкие губы, сверкнул глазами:
— То есть навет, государь, невежество и глупость.
— Будя, Крюйс, не забижайся, — примирительно сказал Петр, — при случае потолкуем за рюмкой.
Никто не предполагал, что разбираться придется по-иному…
В конце апреля Петербург пришел в движение. Готовились к выходу 200 галер, скампавей, бригантин, шестнадцать тысяч войск.
Апраксин старался поспеть всюду, присмотреть за флотом, проверить войска, наладить работу на верфях в Адмиралтействе, наведаться на Котлин. Урывками заезжал в канцелярию. Чиновники редко принимали приказы на слух, им подай бумагу. Личную почту секретарь докладывал без промедления. Пришло письмо от племянника. Распечатывая конверт, Апраксин почему-то вспомнил о старшем брате. «Опять вдовцом остался бедолага, да и детки без матки». Год назад скончалась вторая жена Петра, княгиня Куракина, восемнадцати лет от роду, скоропостижно, при родах. «Хоть дитя не померло», — вздохнул Федор Матвеевич, читая письмо…
В первых числах мая галерный флот в двести вымпелов под флагом генерал-адмирала Апраксина поднял якоря. Авангардом головной колонны командовал контр-адмирал Петр Михайлов, как велел именовать себя Петр, а арьергардом так же контр-адмирал Иван Боцис.
Первый бросок десант произвел в Гельсингфорс, овладел им, но вскоре пришлось отступить. Шведы всю зиму готовились к бою, и русских встретил яростный шквал огня. Но бригадир Чернышев с ходу бросил в атаку морскую пехоту, шведы не выдержали и отошли.
Петр заскучал на берегу, его тянуло на корабли:
— Управляйся, Федор, с войсками, штурмуй Гельсингфорс, я на эскадру, до Котлина подамся.
Очистив от неприятеля тыл и овладев Борго, Апраксин вновь подтянул войска к Гельсингфорсу, а Боцис двинулся по морю к шхерам. На следующий день с юга, от острова Го гланд, донеслась канонада.
— Никак Крюйс со шведами столкнулся, — потягивая трубочку, усмехнулся Боцис, — не дает ему Лилье дрыхнуть…
Шведа заставили-таки откатиться на запад, без боя сдать Гельсингфорс. Флот получил надежную базу на финском берегу.
Крюйс, не желая расстаться со своей размеренной, спокойной жизнью, упорно отваживал царя от участия в морской кампании, ссылаясь на опасность.
Петр оскорбился.
— Восемнадцать лет, — ответил он Крюйсу, — как служу державе, и в скольких баталиях, акциях был, николи не отлучался, азардировал повсюду. Однако ж, поскольку ты не хочешь, Бог с тобой. Чтоб не быть причиной к нерадению, оставляю тебя. У меня дел невпроворот, но гляди, наши бригантины и войска бьются в Финляндии. Там эскадра вице-адмирала Лилье. Иди в море, ищи и тереби шведов, не допускай их к берегу.
Крюйс облегченно вздохнул. А зря Петр целиком доверился Крюйсу, но перед отъездом ему сказал:
— Мотри, сие первое нам испытание, не сплошай, круши шведа.
У трапа встретился с командиром линейного корабля «Рандольф» капитаном-поручиком Наумом Сенявиным. За эти дни Петр побывал на трех кораблях, которые Наум привел месяц назад из Ревеля. Пятидесятипушечные английские корабли на вид выглядели добротно. Только экипажи на них были неполными. Не хватало марсовых и шкотовых матросов и канониров. Да и те, что были, наполовину пришли недавно из рекрутов. Петр подробно расспрашивал Сенявина о мореходности «покупных» кораблей, обошел вместе с Наумом все палубы, заглянул в трюм — там было сухо.
— Слава Богу, течи нет.
Теперь, прощаясь с Сенявиным, он спросил:
— Ну, как корабль, господин капитан-поручик?
— Добрый, господин контр-адмирал, токмо к ветру приводится не сразу, вразвалку. А так пушки гавкают исправно.
Петр рассмеялся:
— Сие генеральное. Смотри не подкачай…
Отправляя эскадру Крюйса, царь радовался и тревожился. Начинается битва со шведом на море. Приближается решающая схватка. Кто одолеет, тот и хозяин на Балтике, тому и виктория…
Наконец-то к западу от Котлина реют десятки вымпелов на русских кораблях линейных, фрегатах, шнявах. В строю добрая сотня скампавей и бригантин для действий в шхерах. Где-то на переходе из Копенгагена еще купленные Салтыковым корабли. А шведы уже пронюхали о покупках, не перехватили бы их в пути…
Начавшаяся кампания без успеха на море немыслима, корабликов прибавляется, из Архангельского летось должны три корабля отправить, а матросов и офицеров нехватка великая… Надобно губернатора вразумить и все растолковать.
«Письмо твое, — размашисто выводил буквы Петр, — писанное февраля от 12 дня, до нас дошло, в котором пишешь, что 3 корабля отделаны и на воду спущены будут в июле месяце, а матросов у нас нет, — того для к сороку человекам, которые к вам уже отправлены, наймите еще у города Архангельского с чужестранных кораблей 2-х боцманов, 4-х под-боцманов, 2-х констапелей, 2-х подконстапелей, 2-х штурманов, 2-х подштюрманов, да русских взять в матросы с качей, также с лодей, морянок и карелок, выбрать добрых и молодых на корабль по 200 человек. И когда помянутые корабли на воду спущены будут, чтобы оные корабли поспели зимовать в будущую зиму а Датскую Норвегию близ Катагат, а когда будут в Зунде, то б, не останавливаясь у Копенгагена, прямо пошли к Ревелю и, чтоб было тайно, для того дай им два указа, запечатав: первый — что им иттитъ в Норвегию, чтоб распечатали против Колы, другой — что из Норвегии иттить к Ревелю, чтоб распечатали, пришед в Норвегию, в последних числах генваря. Также и у офицеров и у протчих, кои вновь приняты будут, возьми присягу в их службе и верности обыкновенную. И чтоб в будущем феврале или по нужде в марте в первых числах 1714 года могли оные корабли поспеть к Ревелю…»
Отправив с нарочным письмо в Архангельск, вице-губернатору Курбатову, царь далеко за полночь, благо белые ночи, слал указы Куракину в Гаагу о покупке кораблей. Долгорукову в Копенгаген: «Шведы проведали о покупках кораблей. Старайся их задержать и идти им только зимой». Долгоруков указ получил поздновато, корабли уже вышли в море. Один корабль в пути шведы перехватили и пленили.
Не терял царь надежды привлечь к морскому делу непутевого сына Алексея, которого не без умысла «оженил» в прошлом году на принцессе Софье-Шарлотте. «Ехать тебе в Новгородский уезд, где рубят леса для постройки скампавей, чтобы к сентябрю были напилованы дерева для 50 скампавей».
