Исцеление Вечностью (СИ) - Санин Евгений Георгиевич

Перебрав в уме все возможные кандидатуры, Александр остановился на муже Ирины, алтарнике Сергии — высоком молодом мужчине с мягкими плечами и добродушным лицом.

Он долго ждал, пока тот выйдет из алтаря, и, увидев его, воскликнул:

— Ну, наконец-то!

— Ты что, ждешь что ли меня? А чего сам не зашел? — недоуменно посмотрел на него Сергий.

— Да не могу… — не желая вдаваться в подробности, с досадой махнул рукой Александр.

— Ясно! — ничего не уточняя, кивнул Сергий и вопросительно посмотрел на Александра.

— Понимаешь, — сказал тот. — Мне нужна твоя помощь.

— Хорошо, — даже не спрашивая, в чем заключается эта помощь, сразу же согласился Сергий. — И что я должен сделать?

«Цены бы такому не было в монастыре: ни одного лишнего вопроса и полное послушание, готовность сразу прийти на помощь!» — с уважением поглядев на него, подумал Александр и сказал:

— Ты не смог бы сегодня зайти ко мне домой, то есть, к Вере?

— Неужто что-то случилось? — насторожился тот.

Но Александр объяснил, что именно от него требуется, и он с облегчением выдохнул:

— А-а, а то Иринка говорит, что у тебя там, вроде как, новое чудо намечается. Правда, почему-то без особого энтузиазма.

— Да при чем тут я? Это все Господь! — даже испугавшись, поправил Александр. — Так придешь?

— Да хоть сейчас!

— Нет, сейчас еще рано, у меня еще часа на два работы…

— Ну вот через два часа и пойдем! — невозмутимо сказал Сергий.

Ровно через два часа Александр, закончив, наконец, интервью, позвонил Вере и, с улыбкой сказав, что он не принесет подрясник, потому что тот придет к ним сам, протянул исписанные листки Светлане.

Та приняла их, но притворно вздохнув, предупредила, что уже не успеет набрать.

— Это еще почему? — не понял Александр и услышал:

— Потому что сейчас я убегаю на репетицию.

— Ну так завтра наберешь!

— А завтра тем более! Завтра мы с Булатиком уезжаем на гастроли!

— Как! Опять?!! — уставился на нее редактор.

— Не опять, а снова! — поправила его Светлана и многозначительно подняла наманикюренный пальчик! — И уже не по какой-то там области, а — на республиканском уровне!

Недоумевая, как ему теперь быть, Александр со свертком, в котором лежал материал для подрясника, вышел из домика и увидел терпеливо дожидавшегося его у ворот Сергия.

— Как? — опешил он. — Ты до сих пор и стоишь здесь?

— Почему? — удивился тот. — Я пока в алтаре прибрал. Пропылесосил ковры. Семисвечник почистил. Ну так что, пошли? Или, если можно, поехали на автобусе! А то у меня сегодня очень мало свободного времени!

С запозданием поняв, что у Сергия, оказывается, эти два часа совсем не были лишними, Александр еще раз подивился его поистине монашескому терпению и смирению.

Они проехали две остановки. Дошли до дома. Поднялись на лифте на седьмой этаж.

Здесь Александр открыл ключом дверь и, увидев — в кои-то веки! — вышедшую в коридор сиявшую Веру, которая сразу сникла при виде вошедших, понял, что она, судя по всему, ждала, наконец-то, прихода отца Льва.

К счастью, Вера вскоре снова оживилась. Выручило Александра лишь то, что она из всех оставшихся для нее людей выделяла не только Ирину, но и ее мужа. И еще неизвестно, кого больше.

Того же мнения был и ее кот. Он подошел к Сергию всего на полметра, что, как уже знал Александр, на его языке означало величайшее уважение. От добрейшей Гульфии он и то останавливался вдвое дальше. К подкармливавшим его потихоньку от хозяйки сестрам милосердия, за исключением времени еды, подходил метра на два. А к нему самому и вовсе на максимальное расстояние, которое позволяли размеры комнаты!

Во всяком случае, после того, как Сергий снял подрясник, оставшись в одной футболке, Вера скомандовала Александру:

— Идите поужинайте, пока я буду изучать подрясник! И поухаживай там за Сереженькой. А то ведь он сам ничего не возьмет! Да смотри, чтобы он съел все то, что есть в холодильнике! Я позвоню Гульфие, она завтра наполнит его опять!

— А ты? — заводя Сергия на кухню, крикнул Александр.

— А у меня что-то нет аппетита!

Через двадцать минут холодильник, и правда, был почти весь опустошен. Что-что, а поесть Сережа, действительно, любил!

И как только он, довольно выдохнув, откинулся на спинку стула, на кухне, с подрясником в руках, появилась Вера.

— Все понятно! — сообщила она. — Хотя и не так просто. Удивляюсь, и как вы только носите такое в жару?

— Так носим, что даже снимать не хочется! Это может понять только тот, кто хоть раз надевал его! — в ответ улыбнулся Сергий и, извинившись, что ему совсем уже некогда, быстро ушел.

— Ну а ты что стоишь? — накинулась на Александра Вера.

— А что я должен делать?

— Как это что? Стоять, как солдат, по стойке смирно и делать все, что я прикажу! — ответила ему Вера и, сняв с плеча сантиметр, принялась старательно обмерять его.

Когда все было закончено, и Вера начала разворачивать на освобожденном от пишущей машинки и листков бумаги рабочем столе отрез материи, в коридоре раздался телефонный звонок.

Вера с трудом прошла к аппарату, подняла трубку и разом погасшим голосом сказала:

— Это тебя…

— Кто? — насторожился Александр.

— Кто-кто? Татьяна…

— Что-о? — опешил от неожиданности Александр и отчаянно замахал руками: — Скажи, что меня нет дома!

— Хорошо! — кивнула ему Вера и спокойно сказала в трубку: — Он сказал, что его нет дома!

— А ты это хорошо придумала! — придя в себя, впервые с благодарностью приобнял за плечи Веру Александр.

— За что? — удивилась та.

— За то, что не солгала — я ведь чуть было не подтолкнул тебя ко лжи.

— А у тебя бы все равно это не получилось! — с улыбкой ответила ему Вера и, видя, что Александр вопросительно смотрит на нее, объяснила: — Мне ведь нельзя уже лгать. Да и тебя выручить было нужно. Вот теперь, поверь моему женскому опыту, она уже не позвонит тебе — никогда!

Несмотря на такую предусмотрительность Альбина, в Антиохию он попал лишь спустя восемь дней после того, как расстался с Клодием.

Встретился — и не узнал Клодия.

Сняв, вопреки своему обыкновению останавливаться в самых лучших дворцах и гостиницах, небольшой дом едва ли не на окраине Антиохии, тот был каким-то просветленным и радостным, и таким вдохновенным, что казалось, вот-вот воспарит в воздух.

Но самое главное — Клодий был в белой крещальной одежде!

— Ты что — крестился? Как?! Когда?!! — только и смог вымолвить Альбин.

— Сначала приведи себя в порядок, отдохни и поешь! — улыбнулся Клодий. — Только прости, теперь это придется тебе делать все самому! Ну разве что попросишь помочь тебе моих вольноотпущенников.

— А где все рабы? — не понял Альбин.

— Я отпустил их на свободу! Всех, за исключением Грифона, который мне нужен теперь, как никогда. Но мне кажется, он сейчас сильно обозлен.

В том, что Грифон не просто озлоблен, а смертельно зол на своего господина, Альбин понял, как только увидел его.

— Всех отпустил, — сквозь зубы процедил тот. — И предателей, и лентяев, и дармоедов, и льстецов, которые — о, глупцы! — даже после освобождения остались с ним рядом. А того, кто столько ему сделал, кто предлагал выкуп, по-прежнему оставил в рабах. Разве это справедливо?

— Думаю, что не совсем! — честно сказал Альбин, и Грифон в ответ на сочувствие, которое ничем не могло помочь ему, горестно усмехнулся и стал откровенничать:

— Когда он отпускал всех, то спросил у меня: «Ну, а с тобой что мне прикажешь делать? Я бы и рад отпустить тебя, но ведь ты же тогда сразу уедешь?» «Да, — ответил я. — Конечно, можно было сказать, что я останусь с ним, и получив свободу, но совесть моя не позволила это сделать….» И он тогда сказал, будто приговор вынес: «Вот видишь! А как я без тебя? Да и золото разве может быть без охраны Грифона?» Он сказал это в шутку, очевидно, желая смягчить свою вынужденную жестокость. А мне теперь не до шуток…