Всеволод Соловьев - Последние Горбатовы
Кокушка молчал, таращил глаза и уже поднял руку ко рту, чтобы грызть ногти.
— Опять?! — строго крикнула княжна.
Кокушка быстро опустил руку. Он продолжал упорно молчать.
— Что же вы молчите… отвечайте!.. Ведь отказались бы от меня?.. Смотрите мне прямо в глаза… Конечно, отказались бы?..
Кокушка повел глазами в сторону, стал глядеть в угол.
— Даже если бы она была старый урод?!
Кокушка сопел, сопел и вдруг крикнул:
— А жнаете Барбашова — адвоката… Протерша к нам и уже на-на-чал ухаживать жа шештрой, жа Машей… А! Ка-как вам это нравитша, губа не дура… дудки!.. жажналша!
Он вдруг сообразил, что этим самым, внезапно и только сейчас сделанным им открытием, надо скорее поделиться со многими, сорвался с места и, как всегда почти, ни с кем не простясь, уехал.
Между тем барышни от скуки вздумали подшутить над своим шутом и устроить маленький спектакль. Княжна взялась разыграть роль новой невесты с миллионами.
Она наследовала от отца некоторые художественные способности. На другой день вечером, когда появился Кокушка, барышни Кашины объявили ему, что княжна уехала в гости, а что они ждут с минуты на минуту мисс Токс.
Кокушка изумленно стал бегать глазами.
— Миш Токш?.. Ка-ка-кая миш Токш? Кто это?
— А вы не знаете? Про нее во всех газетах было, а вы и не знаете!! — едва удерживая смех и очень серьезно заговорила Надя Кашина.
— В гажетах, что такое?!
— Мисс Токс — американка, она недавно получила наследство в сто миллионов долларов, ей принадлежит в Америке целый город, то есть целый город построен на ее земле. Она завела по этому случаю процесс, в прошлом году она выиграла и теперь богаче ее может быть нет никого на свете. Это было во всех газетах!
Кокушка даже разинул рот.
— Што миллионов долларов… це-целый город! — повторял он. — А она молодая, х-хорошенькая?
— А вот увидите!
— Как же она ш вами пожнакомилась?
— Она очень любит русских и теперь приехала в Москву для того, чтобы выйти замуж непременно за русского. Она делает знакомства, вот познакомилась и с нами… Вчера приезжала сейчас после вас. И знаете, ведь она про вас спрашивала…
— Ка-как, про меня?! — подпрыгнул Кокушка.
— Так, про вас! Она сказала, что слышала о вас, что вы молодой человек очень знатный и милый. А когда узнала, что мы с вами знакомы, то просила непременно вас ей представить.
Кокушка покраснел как рак, заботливо оглядел себя. Но вдруг отчаянно произнес:
— Я по-английшки ничего не понимаю — иешь… иешь… киш ми квик… ай лев ю… хам… хам!.. лают как шобаки!..
И он стал передразнивать англичан. Барышни смеялись.
— Да ничего больше и не надо, вы знаете самые лучшие слова.
— Как же я буду говорить ш нею? — между тем с волнением визжал Кокушка. — Ведь нельзя же мне будет ей только и го-говорить: киш ми квик, ай лев ю! хам… хам… хам?
— Можно! К тому же она уже стала брать уроки русского языка и немножко понимает.
В это время в передней раздался звонок.
— Вот и она! — крикнули барышни. — Оставайтесь здесь.
Комната освещалась лампой, прикрытой темным абажуром, так что царствовал полумрак.
Кокушка обернулся и ждал.
Вот барышни появились в сопровождении какой-то странной фигуры. В этой фигуре, особенно при таком слабом освещении, не было никакой возможности узнать княжну. Это был шаржированный, несколько балаганный, комичный тип старой англичанки в каком-то удивительном чепце, с тирбушонами, с трясущейся старой головой.
Барышни делали неимоверные усилия, чтобы не расхохотаться.
— Мистер Горбатов! — представили они Кокушку.
Он раскланялся, смущенно и не без некоторого ужаса вглядываясь в эту комичную фигуру с трясущейся головой.
— How do you do, mister Gorbatorf? [38] — визгливым голосом, в котором ровно ничего не осталось от голоса княжны, проговорила мисс Токс и сделала книксен.
— Боюсь, что не выдержу!.. Посмотрите на его лицо! — продолжала по-английски мисс Токс.
— Она находит вас прелестным, — шепнула Надя Кашина.
— К… К…какой урод! — крикнул он.
— Шш! А вдруг она поймет!
Он быстро закрыл себе рот рукою.
— И потом не забывайте — сто миллионов долларов и целый город! — прибавила Надя. — Будьте же любезны, предложите ей руку и доведите до дивана.
Кокушка тотчас же это исполнил. Мисс Токс указала ему место рядом с собою.
— Pray, be seated!.. Sit down on the sofa! [39] — сказала она, закатывая глаза.
— Иешь… иешь! — проворчал он и вдруг с необыкновенной решимостью взвизгнул: — Ай лев ю!..
Мисс Токс испустила пронзительный крик, закрыла лицо руками, откинулась на спинку кресла и осталась неподвижной.
Барышни кинулись к ней.
— Воды… воды! — кричали они. — Что вы сделали, Кокушка, она в обмороке, вы ее так поразили, разве это возможно! Мы вам всего не сказали, ведь она заочно была уже в вас влюблена… Но она знает, что вы жених кузины и теперь, верно, подумала, что вы насмехаетесь над нею.
Кокушка оторопел.
— Дайте ей воды… воды! — шептал он. — Шкажи-жи-те ей, что я готов на ней женитьша…
— Как? А кузина?!
— Да, ведь не мо-мо-гу же я уморить миш Токш! — развел руками Кокушка.
Между тем мисс Токс очнулась.
— Ах! — стонала она. — Он говорил I love you, он меня обманут!..
— Шкажите ей, что я про-про-шу ее руки! — шепнул Кокушка.
— Велите ему поцеловать у меня руку, — произнесла мисс Токс по-английски, — скажите, что я согласна.
Барышни опять перевели ему.
Он с осторожностью поцеловал перчатку мисс Токс.
Она поднялась с кресла и направилась из комнаты.
— Она так расстроена, что не может оставаться, она немного приляжет у нас, успокоится.
Кокушка опять остался один. Снова раздался звонок. И затем через несколько минут к нему вбежала княжна. Он был как на иголках. Не глядя на нее протянул ей руку. Но она руки его не взяла и отчаянным голосом заговорила:
— Нет, я не верю! Этого не может быть!.. Кузины сказали, что вы сделали предложение мисс Токс… Говорите, изверг, говорите, злодей, правда ли это?!
Кокушка даже дрожал от волнения. Но у него был твердый характер.
— Правда! — сказал он.
— Как?! Вы, мой жених — и вы женитесь на таком уроде!.. У вас нет ни стыда, ни совести!
— Она у-у-мрет от любви ко мне, ешли я не женюшь, а вы не умрете…
— Кто же вам сказал, что я не умру! Может быть, я умру еще раньше ее… слышите ли, сейчас откажитесь от нее, сейчас откажитесь… да?!
Но он уже решился.
— Нет! — проговорил он. — Вон ваш па-па-па может мне и трехшот тысяч не дашт, а у нее што миллионов! И целый город!.. Какой же ду-ду-рак откажется от этого — дудки!
Княжна закрыла лицо руками и с громким рыданием убежала.
Появились барышни.
— Что миш Токш? — спросил Кокушка.
— Она отдохнула и сейчас придет.
Через несколько минут появилась мисс Токс. Она вздохнула на всю комнату, прошептала: «Oh! I love you!», взяла руку Кокушки и ее не выпускала. Он был сконфужен, глядел в сторону и молчал.
Тогда мисс Токс сама заговорила. Испытанное ею сердечное волнение подействовало на нее особенным образом — оно ей придало знание русского языка. Хотя она и безобразно коверкала слова, но все же могла говорить обо всем.
— Мистер Горбатов! — заговорила она. — Мой сердце согласна на ваш предложений, но мой голов стал мне приказывать отказать…
— Мне?! Отчего?! Отчего?! Миш Токш! — встрепенулся Кокушка.
— Оттого, мистер Горбатов, что вы уже имеете невест, которую любите… я знай, вы должны жениться на княжна!
— Не-нет, я не женюшь на ней, я ее шовшем не люблю!..
— Как не любите? Давайте мне честное слово.
— Чештное слово! Миш Токш, ей-богу!
И Кокушка стал даже креститься.
Барышни не удержались и захохотали; но он в своем волнении не заметил этого.
— Может сказать, что она противная?
— М… могу!..
— Так говорите!
— Княжна противная, препротивная! — объявил Кокушка.
— И дура!?
— Да, да, и ду-ду-ра!
— И лицо у нее гадкое?!
Кокушка совсем расходился.
— Гадкое! Гадкое! У нее уши, рот, как у жайца, во-во-лоши вшегда торчат, глажа, как плошки, не видят ни кро-кро-шки!.. Она урод!!!
Барышни закатывались от смеха.
Мисс Токс вдруг выпустила руку Кокушки, быстро сдернула с себя чепчик и тирбушоны, вытерла лицо платком и голосом княжны крикнула:
— Как! Так я урод? У меня усы, рот, как у зайца? Глаза плошки?!
Кокушка отскочил, задрожал всем телом, уставился в преобразившуюся мисс Токс и несколько минут стоял, совсем как будто окаменев, выпуча глаза и ничего не понимая.
Барышни обступили его, стали всячески стыдить. Но он их не слышал: на него нашел настоящий столбняк. Наконец, мало-помалу придя в себя, он вместо того, чтобы, как ему советовали барышни, гореть от стыда, рассердился самым отчаянным образом.
