Камиль Яшен - Хамза
- Выздоровел, - мрачно усмехнулся Китаев. - И кажется, снова собирается стать примерным мусульманином.
- Не может быть! - вскинул брови Махсум.
- А вы разве не знали этой новости? Хамза перевёз из дома отца в медресе, в котором когда-то учился, все свои религиозные книги.
- Наверное, это случилось без меня, в то время, когда я был в горах, в Шахимардане.
- Вполне вероятно.
- Неужели Хамза решил снова вернуться в святые стены?
- Собственно говоря, я поэтому и пришёл к вам сегодня, уважаемый шейх, чтобы с вашей помощью разобраться во всём этом... Что у вас в этом графине?
- Коньяк, господин капитан. Разрешите налить вам?
- Налейте. Нужно освежить голову, чтобы мозг работал чётко...
Китаев залпом выпил большую рюмку, взял с блюда персик. Коньяк ударил в голову, сразу же захотелось выпить ещё...
- Хороший коньяк, - похвалил Китаев.
- Разрешите налить ещё?
- Наливайте, - кивнул Китаев.
Он почувствовал, как хмель качнулся в нём... "Ничего, ничего. Сейчас выпью вторую, и всё встанет на место".
- У вас тут курить можно?
- Пожалуйста. Вам здесь всё можно.
- Так вот, - облокотился Китаев о стол, - самое нежелательное может произойти тогда, когда ваш Хамза именем аллаха начнёт вести социалистическую пропаганд среди местных национальных рабочих. Этого допустить нельзя.
- Я сделаю всё, что в моих силах, господин капитан.
- А вообще-то этот ваш Хамза кре-епкий орешек, очень крепкий. И вам вашими нежными мусульманскими ручками его не раздавить. Нет, не раздавить.
- Раздавить легче всего, - вздохнул шейх. - Но, как говорит наш святой Миян Кудрат, даже аллаху легче совершить сто чудес, чем исправить одного грешника.
- Как бы нам этого ни хотелось, - откинулся Китаев на спинку стула, - но благодаря особым здешним условиям именно на Хамзе сходятся сейчас все нити наших интересов. Да и ваших тоже.
- Мне ясно одно, - сказал Исмаил. - Если он отвёз книги в медресе, значит, он решил больше не возвращаться к ним. Я думаю, что для ислама Хамза потерян навсегда.
- Другими словами, вы отдаёте его нам, как говорится, с головой?
- А что вы собираетесь с ним делать?
- У нас есть хорошие методы перевоспитания врагов общества.
- Господин капитан, ваше благородие, а почему бы вам не арестовать участников предполагаемой маёвки заранее? До того, как она произойдёт?
- Охотно объясню. Заранее мы сможем арестовать только главарей. А нам хотелось бы установить всех затронутых пропагандой жителей Коканда. И русских, и узбеков... И вот когда они соберутся все вместе...
- Мудрая мысль... Но нельзя ли каким-нибудь образом вообще не допускать самого факта общения мусульман с поднадзорными русскими?
- Нет, нельзя.
- Почему?
- Поздно. Они общаются уже давно. И Хамза - наиболее яркий пример этого общения.
- Вы не преувеличиваете, капитан, значения Хамзы?
- Я был бы рад его преуменьшить. Но, к сожалению, Хамза сильный враг. В его руках грозное оружие - слово... Я вам скажу больше - сам Хамза ещё не до конца понимает свою роль в тех событиях, которые здесь могут развернуться. Он ещё позволяет себе быть пылко влюблённым и долго страдать из-за своей неудавшейся любви... Зато другие очень хорошо понимают его возможности. Недаром к нему приезжал этот Низамеддин Ходжаев.
- Безусловно, вы правы.
- Кстати, шейх, мы располагаем данными, что много лет назад вы принимали участие в совершении над Хамзой, тогда ещё ребёнком, некоего мусульманского обряда. Что-то вроде крещения.
- Да, я принимал участие в приобщении Хамзы к таинству благословения и покровительства святого Али-Шахимардана.
- А теперь вы являетесь смотрителем гробницы Али-Шахимардана. Например, если с Хамзой что-нибудь случится, то ни от кого другого, а только от вас будет зависеть всенародно объявить это или милостью, или гневом святого Али, а?
- Ваша мысль, господин капитан, работает сейчас на уровне самых высоких образцов восточного коварства.
- Служба...
- Скажите, капитан, а вы не могли бы разделаться с Хамзой, не привлекая к этому святого Али? Например, посадить в тюрьму... и надолго?
- Нет, не могу. Хамза должен оставаться на свободе. А в тюрьму мы будем сажать тех, кто будет к нему тянуться.
- Не проще ли сделать наоборот. И тогда никто и никуда тянуться не станет.
- Появится новый Хамза, и всё придётся начинать сначала. Хамза - это приманка. Как червяк на крючке. Подплывает к нему рыбка - мы её в сачок и на берег.
В тот же день, поздно вечером Китаева в условленном месте, на окраине города, ждал Алчинбек.
- Были у Хамзы? - спросил Китаев, устало опускаясь рядом на камень.
- Был. Ничего нового.
- Ни о чём не подозревает?
- Вряд ли. Мы полностью восстановили отношения. После болезни он стал терпимее.
- Времени остаётся в обрез, а я до сих пор не знаю ни места, ни дня, на который назначена маёвка.
- Он сам, наверное, пока не знает этого.
- Хотите сказать, что точная дата ещё не установлена?
- Скорее всего так.
- Слушайте, Алчинбек, мне сейчас от вас ничего не нужно, кроме места и дня маёвки. Если узнаете, получите тысячу рублей. Сразу.
- Я делаю всё, что могу.
- Расписку принесли?
- Да.
- Держите. Здесь четыреста... Теперь главное. В назначенное время, которое я сообщу позже, вам надлежит быть неподалёку от дома Хамзы. По моему сигналу войдёте в дом. И всё, что произойдёт потом, крепко запоминайте. В этот день наш поэт, я думаю, будет разговорчивым... Его мать по-прежнему болеет?
- Лежит целыми днями.
- А он в это время ходит в гости к Степану Соколову?
- Теперь уже скорее не к Степану, а к Аксинье Соколовой...
- Вот как? С чьих слов вам об этом известно?
- С его собственных.
Китаев внимательно посмотрел на Алчинбека.
- Узбек ухаживает за русской?.. Это нужно немедленно довести до сведения местного мусульманского духовенства.
- Я вас понял, господин капитан.
- Давить, давить на господина Хамзу, обкладывать его со всех сторон... Он больше не работает грузчиком на товарной станции?
- Уволили во время болезни.
- Пытается куда-нибудь поступить?
- Хочет вернуться на завод моего дяди. Просил помочь.
- Помогите, обязательно помогите...
- Я уже почти договорился в конторе.
- Хамза опять будет сидеть в конторе?
- В конторе нельзя. Увидит байвачча и сразу же выгонит.
- Куда же вы его?
- На сортировку хлопка, кипавальщиком.
- А не опасно? Агитацию там можно вести среди рабочих?
- Там не то что вести агитацию или разговаривать - дышать трудно. Пыль хлопковая столбом стоит в воздухе. Темно, как ночью.
- Вот это хорошо, просто замечательно. Может, туберкулёзом заболеет, и меньше прыти будет, а?
- Господин капитан, у меня к вам просьба.
- Какая?
- В Коканде есть поэт Убайдулла Завки...
- Знаю.
- Он собирается написать поэму о моем дяде. Предать проклятию его имя за женитьбу на Зубейде.
- Я разберусь... Новую рукопись Хамзы не удалось посмотреть?
- Он её прячет.
- Значит, опять что-то крамольное... Ладно, расходимся. Ждите от меня сообщения.
Уже несколько раз приходил Хамза к Степану Соколову вместе с Убайдуллой Завки.
Завки нравилось бывать у паровозного машиниста. Его сажали на почётное место, угощали чаем, просили почитать стихи. Хамза сразу переводил их с узбекского на русский. Степан и Аксинья слушали стихи с большим интересом.
Однажды хозяин дома предложил гостям отведать его любимое блюдо - мясные щи. Завки от щей решительно отказался.
Тогда перед ним поставили большую тарелку с пловом. Завки собирал рис на краю тарелки небольшими кучками, мял пальцами и ловким движением руки отправлял плов прямо в рот, воздавая должное русскому дому, в котором умеют делать настоящий узбекский плов.
Всё было очень хорошо.
В тот день, едва ступив за порог, Хамза громко объявил, что сегодня большой праздник.
- Какой праздник? - удивлённо спросил Степан.
- Учитель написал замечательные стихи, - объяснил Хамза.
Аксинья принесла чай. Завки выпил несколько пиалушек и закрыл глаза. Потом начал читать стихи... Хамза переводил.
Пройдут годы, и увидите мир счастливым,
Увидите народы мира, свободными от тирании.
Не горюющими, а радостными всех увидите,
У всех живущих в душе пламя увидите.
Как знать, может быть, и Завки в старости
Радости удостоится...
Аксинья всхлипнула. Завки быстро посмотрел на неё. Аксинья, закрыв лицо белой косынкой, торопливо вышла из комнаты.
- Женщина поняла, - сказал Завки.
Степан и Хамза молчали. Завки опустил голову и погрузился в раздумья.
Прошло несколько минут.
- О чём вы сейчас думали, учитель? - спросил Хамза.
- О будущем, - ответил Завки.
- Оно должно быть свободным для всех как небо, - сказал Хамза.
- И просвещённым, - добавил Завки, - ибо без знаний и утро ещё ночь...
- То-то и оно! - подхватил Степан. - Другой раз рассвело, а ты всё спишь. А сколько хороших делов можно со светом переделать?
