Аркадий Макаров - Не взывай к справедливости Господа
– Давай! – заинтересовался Кирилл светящейся игрушкой.
В один момент обменялись «не глядя», пожали друг другу руки и разошлись.
Кирилл взглянул на новую штучку. Было ровно тридцать минут до отбоя, и он, бесцельно шатаясь, снова набрёл на ещё несколько старослужащих солдат, которые дружелюбно предложили обменять, что у кого в карманах.
– Давай! – безразлично сказал Назаров, зная, что всё равно с тем, что у него есть, рано или поздно придётся расстаться, и вывернул свои карманы. В одном лежал фирменный швейцарский складной ножик с ручкой из красного коралла.
Жаль вещицы, но солдатские законы ещё с незапамятных времён незыблемы: «отдай, и не греши!».
А у того весёлого «старичка» в кармане оказалась только одна махорочная труха – и всё.
– Ничего, землячок! И ты с кем-нибудь махнешься! По рукам!
– По рукам! – ударили ладонью в ладонь.
Кирилл мельком взглянул на часы. До отбоя было, как и прежде, ровно 30 минут.
«Успею, небось!» – сказал себе Кирилл и отправился дальше в поисках приключений.
Но приключения были у него ещё впереди.
Военный городок сразу сделался каким-то сумеречным и скучным, хотя всё так же горели фонари на столбах, освещая горбатую брусчатку под ногами. Всё так же светились большие жёлтые электрические шары перед входом в казармы. Но уже, как минуту назад, там не толпились солдаты. Места для курения опустели. И только один раскидистый тополь рассеянно ронял широкие листья возле штабной доски с портретами лучших военнослужащих части. Его тяжёлые ветви недовольно раскачивались, словно грозили молодому бойцу расправой.
Кирилл посмотрел на часы, они всё так же показывали, что до вечерней поверки и отбоя оставалось ровно 30 минут. Тряхнул кистью руки возле уха – привычного тиканья маятника не услышал. Тряхнул ещё раз – молчок!
«Вот теперь – всё!» – обречённо подумал Кирилл. Пропустить вечернюю поверку для солдата равно самоволке. Наказание за проступок самое строгое – и не только нарядом вне очереди.
Перемахнул кустарник, щетинившийся обочь тротуара, выскочил напрямую к штабу, а там десяток метров до казармы.
Вспомнил про неубранный туалет и, переведя дыхание, остановился у входа: «Во – не повезёт! На родной жене триппер подхватишь!», тряхнул головой и решительно шагнул в казарму.
Кроме зевающего у тумбочки дневального, в коридоре никого не было.
Кирилл хотел было незаметно юркнуть в спальное помещение, но дневальный взлетевшим на стреху молодым петушком тут же радостно прокричал:
– Товарищ прапорщик, рядовой Назаров прибыл в расположение казармы! Дневальный Курочкин! – гордо обозначил он и себя, не отступая от устава.
Из-за приоткрытой двери заваленной бумагами и плакатами комнаты, обтягивая под широким ремнём гимнастёрку, не спеша, вышел «степняк».
Теперь весь его вид выражал полное безразличие, что сразу же успокоило Назарова: «Может, пронесло? Забыл монголоид про мои наряды…»
– Стоять! – крикнул прапорщик, когда Кирилл хотел нырнуть туда, где уже во всё храпели его товарищи.
– Стою, стою! – вроде как, успокаивая «степняка», скороговоркой пробубнил провинившийся солдат, не предполагая, какие за этим последуют действия.
Прапор подошёл к дневальному, взял трубку служебного телефона:
– Товарищ капитан, докладывает старшина Егоров.
«Ничего себе степняк! – удивился про себя Кирилл. – Егоров! Вот что значит монгольское иго!»
Но размышление его о глубине проникновения степных генов в русскую кровь, прервал разговор прапорщика с неким капитаном, дежурным, который как раз и несёт ответственность за ЧП на территории части.
«Степняк» доложил капитану о невыполнении рядовым Назаровым распорядка дня, о дерзком его поведении, о невыполнение приказа по уборке туалета.
– Так-так-так… – прослушивалось в трубке. – Я разберусь! Разберусь…
– Встать! Смир-ноо! – скомандовал прапорщик, оторвавшись от трубки, когда Кирилл хотел, было, присесть рядом на табурет.
Пришедший капитан ни о чём спрашивать Назарова не стал, а, не глядя на него, скомандовал: «Кру-гом! Марш на улицу!». И они с прапорщиком вышли следом.
– Десять кругов по периметру части! Бе-гом! – офицер, повернувшись, ушёл на КППе, а «степняк» с русской фамилией Егоров, остался считать круги.
Воинская часть большая. Каждый круг в километр будет. Бежать вначале легко, а потом, после трёх-четырёх кругов стали напоминать о себе сапоги. Они, как гири на ногах, оттягивали каждый шаг назад. Кирилл теперь уже не бежал, а, как говорят, легонько трусил.
Но у прапорщика Егорова глаз зорок, характер твёрд.
– Команда – «Бегом!». Рядовой Назаров, выполняй! – отрубил «степняк», когда Кирилл поравнялся с ним.
– А-а! – только и сказал, остановившись, нарушитель воинской дисциплины. Сбросил с ног слоновьей кожи яловые сапоги, размотал рулоны портянок и, высвечивая в тихом свете фонарей босыми пятками, снова побежал.
Только теперь, после девяти витков обочь загородок из колючей проволоки стало до него доходить, что спорить с командиром – себе дороже.
Босиком на десятом круге ему стало совсем легко, и он ринулся на одиннадцатый виток, чтобы доказать «степняку», что у него силы хватит и на двадцать кругов.
– Отставить! – сказал прапорщик. – У тебя ещё туалет не убран. Приступить к выполнению задания!
Назаров хотел что-то возразить, но «степняк» сказал, как выхаркнул мокроту:
– Отставить разговоры! – и покачиваясь, закосолапил в казарму.
В туалете всё так же было запущено и мерзопакостно, что совсем нехарактерно для армии.
Обычно в таких местах бывает зачастую чище, чем у иной хозяйки на кухне.
Но само помещение, отведённое для нового пополнения, было ничейным, поэтому уборкой здесь никто не занимался – обычная нелегальная курилка внутри воинского подразделения.
– Убрать и доложить! – сказал прапорщик Егоров и взял под козырёк.
– Товарищ прапорщик, – попробовал возразить Кирилл, – здесь работы на всю ночь! Как я доложу, когда вы спать будите?
– Командир всегда бодрствует. Спят на гражданке, а здесь бдят. Убрать и доложить! – отчеканил и отправился к себе в каптёрку, где у него была своя отдельная койка. Он совсем недавно ушёл на сверхсрочную службу и своё личное время к радости начальства проводил вместе с солдатами.
Рядовому Назарову осталось только обречённо развести руками.
Он присел на пустой, кем-то принесённый сюда ящик из-под боеприпасов, и закурил. Бросил под ноги окурок и закурил снова. Одной сигареты оказалось мало.
Но сиди, не сиди, а наказание выполнять надо.
За невыполнение приказа может последовать трибунал. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Это он хорошо уяснил еще будучи в карантине для молодых солдат.
Хотя у солдат, особенно опытных и догадливых, на этот случай есть другая поговорка: «Не спеши, солдат, выполнять команду, ибо будет приказ – «Отставить!», что зачастую в служебных отношениях командиров и подчинённых играло немаловажную роль.
«Спешка нужна при ловле блох!» – бубнит в сторону умный солдат, поворачиваясь налево для выполнения команды или поручения.
Кто служил, тот знает и помнит.
«Ночь длинная, ещё успею, небось, – Кирилл, скривившись, посмотрел в сторону толчков, – дерьмо убрать. Монгола бы этого сюда головой сунуть! – Имея в виду прапорщика, пробормотал уже в полусне, в сладкой дрёме, солдат.
Как всегда: снились бригадные ребята, водка, шумные гульбища и только в одних коротких причёсках скользкие, как русалки, скабрёзного вида девицы.
– Па-аа-дъём! – заполошно заорал дневальный, отодрав Кирилла от одной из русалок.
Кирилл, как сидел на ящике, привалившись к стене, так и остался сидеть, едва разлипшимися глазами с недоумением осматривая крашеные ядовито-зелёной краской высокие стены вверенного ему для уборки заведения.
До него не сразу дошло – кто он, и где он?
– Ёёёё!.. – только и мог он простонать под грузом, обрушившимся на него вчерашнего дня. – Звездец мне теперь! Как есть, звездец!
Мимо него, не обращая ни малейшего внимания, туда-сюда сновали солдаты, вчерашние мальчишки, нетерпеливо придерживая наполненные всклень отяжелевшие мужские достоинства стальной крепости. Им тоже снились ускользающие, и вёрткие, как русалки, недавние подруги.
Вот уже построение на зарядку, а прапора всё нет.
Кирилл только так, для вида, взяв в руки швабру, повертел её около ног, помызгал кое-как керамическую плитку пола и снова поставил швабру в угол.
«Может, забыл, «степняк» обо мне? Мало ли таких! Всех не упомнишь, – успокаивал себя Назаров, прикуривая очередную сигарету. – Ребята теперь на зарядке выкладываются, и никому до меня дела нет. Может, правда забыл старшина свой приказ?»
Но командиры своих приказов не забывают никогда и обещания наказать выполняют неукоснительно, что через минуту стало понятно рядовому Назарову, невзначай забывшему свой долг и беспрекословный Устав воинской службы.
