Мишель Моран - Последняя принцесса Индии
Тринадцать дней, что составляло требуемый обычаем минимум, рани не покидала пределов Панч-Махала. Когда она наконец вышла, то, следуя древней традиции, разломала свои браслеты и разбросала кусочки так, чтобы бедные женщины могли поднять их и продать. Она не срезала себе волосы, не сменила свое цветное сари на белый цвет вдовства, но, пока мы шли по безмолвной дороге к озеру близ храма Махалакшми, я вдруг почувствовала сильный трепет в груди, а при виде дров, аккуратно сложенных для кремации раджи, разволновалась еще больше.
Я взглянула на Сундари, которая стояла подле рани. Безжизненное тело раджи подняли с золоченых носилок и положили на штабеля дров. Все внимание капитанши было сосредоточено на госпоже. Она меня просто не замечала. Я окинула взглядом растущую толпу, состоящую из советников, солдат, крестьян и торговцев. Все они пришли на берег озера попрощаться с раджей Джханси. Многие из них поглядывали на рани, думая о том, поступит ли она так, как поступали ее предки и множество других женщин в минувшем.
– Она этого не сделает, – промолвила я.
– Сати – проявление наивысшего уважения по отношению к мужу, – раздался голос Кахини.
Неужели Кахини может быть настолько бесчувственной? Я была крайне возмущена. Почему никто ничего не предпримет? Что будет с Джханси без рани? Что случится с дурга-далом? Шри Бхакти стоял, склонив голову. Диван переводил взгляд с советника Лакшмана на советника Бхакти и обратно. Никто ничего не говорил. Никто не двигался.
Вперед вышел брамин с факелом и произнес несколько важных напутственных слов на санскрите. Дрова запылали. Все взоры устремились к пламени. Я ощущала, как звук колотящегося сердца отдается эхом в ушах.
Рани двинулась к погребальному костру. Я почувствовала на языке металлический привкус. Все ожидали, что она взойдет на костер, и никто не собирался остановить рани… даже я.
Встав перед языками пламени, она громко провозгласила:
– Джханси нужна правительница, а не мученица!
Раздавшиеся крики одобрения оглушили меня.
– Есть среди стоящих сейчас передо мной такие, которые осудят меня за то, что я не кинулась в огонь. Но каким образом женщина может изменить судьбу мужчины, взойдя к нему на погребальный костер? Разве женщина способна своей смертью сделать княжество сильнее? Наши предки верили, что сати есть проявление храбрости. Я же считаю, что – за исключением самой богини Сати, которая, между прочим, бессмертна, – совершить сати – это проявление не храбрости, а трусости! Кто будет растить детей, заботиться о родителях и возделывать сад? Никто. Если я умру, то от меча, а не в огне.
Шри Бхакти расплакался. Даже у хранящего видимость безучастности дивана на глаза навернулись слезы. Люди вокруг начали повторять слова рани, означающие, что княжество не потеряет своей правительницы. Весть эта стала распространяться среди тысяч скорбящих.
В воздухе неожиданно повеяло победой, а похороны едва не превратились в праздник. Рани отошла от погребального костра. Когда наши глаза встретились, я широко улыбнулась.
После кремации мужа рани направилась в зал дурбара. На этот раз она принимала прошения, сидя на троне, а не из-за решетчатой перегородки. В зале собрались сотни мужчин. Когда последний проситель вышел за дверь, из-за занавеса появился Арджун и спросил, не сможет ли рани принять последнего посетителя.
– Ваше Высочество! Это весьма важно.
Что-то в его голосе заставило всех нас, сидящих на подушках, встрепенуться и выпрямиться. Рани больше не соблюдала законы пурды во время дурбара, поэтому майор Эллис, вошедший в зал, заметил, что лицо рани осунулось, а в проборе ее волос больше нет ярко-красного знака принадлежности к замужним женщинам.
– Сита, подержи-ка ребенка, – приказала рани.
Она передала мне приемного сына. Раджкумар громко расплакался. Малыш принялся сучить своими крошечными ножками, боясь, что его в очередной раз разлучат с той, кого он успел полюбить. Каши протянула к ребенку руки.
– Хочешь, я подержу?
Я передала раджкумара Каши, которая знала, как следует обращаться с маленькими детьми. Вскоре ребенок утихомирился и прижался к ее груди, как до этого у рани.
Сегодня офицер выглядел особенно взволнованным. Он нервно мял фуражку в руках и старался не смотреть рани в глаза.
– Майор Эллис! Мы поддерживали дружеские отношения со времени моего приезда в Джханси. Вы знаете, что я смогу найти решение для любого затруднения, каким бы оно ни было. Если вести дурные, просто сообщите их мне.
– Извините, Ваше Высочество…
– За что?
– Я…
На его глазах блеснули слезы, и только сейчас я поняла, насколько он молод. Англичанину могло быть лет двадцать пять, как и рани.
– Среди британских должностных лиц ходят разговоры. Они хотят…
Ему трудно было говорить. Холодок пробежал у меня по спине, словно кто-то сунул ледяную руку под ангаркху. Нечто похожее ощутила и Каши. Она заметно напряглась. Малыш вновь расхныкался.
– Майор Эллис, говорите. Мы же союзники. Уверена, я смогу учесть их желания.
– Ваше Высочество! Высказывается желание аннексировать Джханси… Извините…
Рани вскочила со своего трона.
– Я плохо правлю страной?
– Дело не в вас.
– Я что, выступала против ваших прямых указаний? Я не удовлетворяла ваших просьб?
Майор Эллис с виноватым видом смотрел в сторону.
– Что им от меня надо? – повысив голос, на английском произнесла рани. – Мы все выполняли так, как хотели британцы! Ради них мы поступились нашими традициями. Представители британских властей присутствовали при усыновлении моего сына. Вы сами были там и подписывали документы.
– Да, – кивнул офицер. – Знаю, но теперь эти люди утверждают, что сделанного недостаточно, что он не ваш сын. Когда эти люди что-то решили, они…
Все заговорили одновременно, но Кахини перекричала всех:
– Джханси им не достанется!
Рани посмотрела сверху вниз на офицера.
– Что нам делать?
– Почему вы у него просите совета? Он один из них!
Рани подняла руку, заставляя Кахини умолкнуть.
– Надо подать апелляцию, – заявил майор Эллис.
Рани вновь уселась на трон.
– Неужели дело зашло так далеко?
– Письмо прибудет через несколько недель. Ваше Высочество, я не знаю, что вы собираетесь предпринять… быть может, повторно выйдете замуж…
Дургаваси вновь заговорили. Офицер, растерявшись, переводил взгляд с одной на другую.
– Майор Эллис, я индуистка. Я уже была замужем. Я не могу во второй раз выйти замуж.
Лицо офицера стало почти таким же красным, как и его форма.
– Я не знал. Извините. Я… – офицер встал. – Пожалуй, мне лучше уйти.
– Не надо. Пожалуйста. Нам нужна ваша помощь. Скажите, как мне этому помешать?
– Не уверен, что вы сможете противостоять принятому решению.
– Этому следует воспрепятствовать! – В голосе рани звучали нотки отчаяния. – Джханси – мой дом. Он моя жизнь. Этим княжеством должен был бы со временем править Дамодар.
Эллис с жалостью посмотрел на ребенка, которого держала Каши, явно считая его плохой заменой настоящему престолонаследнику.
– Он мой сын, – молвила рани, – и это мое княжество. По какому праву британцы собираются владеть им?
– У них нет такого права, – признал англичанин.
– В таком случае помогите мне, майор. Прошу вас.
– В декабре мы сможем обратиться к генерал-губернатору в Форт-Уильяме.
– Хорошо. Как его зовут?
– Лорд Дальхузи[93].
– Вы поможете мне обратиться к нему с прошением?
– Разумеется, Ваше Высочество. – Их взгляды встретились, и майор добавил: – Все, что вы пожелаете.
Офицер удалился, а мы остались сидеть на своих местах. Ужас происходящего был просто невообразим. Британцы считались нашими союзниками. Последние слова раджи, которые он произнес на смертном ложе, касались договора о союзе. Он умолял рани всеми силами блюсти хорошие отношения с британцами, ибо боялся, что соседи подобно стервятникам набросятся после его смерти на наше княжество. Он был прав, вот только стервятником оказалась Англия.
Когда мы добрались до зала рани, я завернулась в теплую шаль, затем извинилась и вышла во внутренний двор. Арджуна я нашла у фонтана.
– Слышали? – спросила я.
Изо рта поднимались облачка пара. Декабрь будет холодным.
– Да. Для нее это не было особой новостью.
Я присела.
– Почему вы так думаете?
– Помните, как британцы отзывались о радже на похоронах?
Я попыталась припомнить, но ничего особенного в голову не шло.
– Вы лучше знаете английский, – сказал он, – но даже для меня все это кажется яснее ясного. Они между собой называли раджу не королем, а принцем. Вы видели, что было изображено на картине, которую капитан Малькольм подарил рани?
– Нет, рани отказалась ее принять.
– На картине изображена встреча генерал-губернатора и раджи. Оба сидят на восточных стульях на одном уровне.
