Евгений Рогачёв - За пеленой тысячелетий
После того как Спаргаписа полонили, сопротивление скифов было окончательно сломлено. Находились ещё отчаянные, пытавшиеся оказывать сопротивление, но персы быстро подавляли подобные очаги. В плен скифов старались не брать. Невольничьи рынки, раскиданные во всех крупных городах Азии, не охотно приобретали рабов из скифского племени. Скифы отличались буйным нравом и непослушанием и больше всего на свете ценили свободу. Поэтому и бежали при каждом удобном случае. Исключение делалось только для знатных скифов, которые легко узнавались по богатой одежде.
По полю ходили воины и собирали мечи, луки, стрелы. Тут же бродили, всегда идущие во след войску, торговцы. Война была для них прибыльным делом и давала не малый доход. Поэтому они и налетали как саранча и без зазрения совести обдирали как чужих павших воинов, так и своих. Справедливо полагая, что за стол с богами можно усесться и голым. У торговцев существовал один бог и ему они молились, со всем усердием.
Вавилонянин Азарий перевернул очередное тело и с отвращением отвернулся. У трупа было снесено полголовы, и серая кашица вытекла на землю. Закрыв рот платком, чтобы не дышать зловонием, он прошёл дальше и неожиданно услышал стон под грудой тел. Он остановился в замешательстве, не зная, что делать. Он хотел уже идти дальше, но любопытство взяло верх над осторожностью. Азарий оттащил в сторону одно тело, откинул кем-то брошенный щит и от неожиданности отшатнулся. На него, не мигая, смотрели два глаза. Азарий призвал богов в свидетели и хотел плюнуть в ненавистное лицо скифа. А что это скиф - он понял безошибочно по-боевому раскрасу на лице. Вавилонянин навидался их достаточно, когда вёл торговые дела со степью. Но вот глаза закрылись, потом открылись вновь и скиф прошептал:
-Помоги.
Это наречие Азарий знал достаточно хорошо и оглянулся по сторонам. В этой части поля он оказался один. Другие воины и торговцы бродили в стороне и не могли видеть, а тем более слышать Азария.
-Ты кто? – негромко спросил он.
-Я Лик, - опять прошептал скиф и добавил: - Помоги мне. Мне в бок ударило копье, и я истекаю кровью.
Азарий решился. В этих глазах устремлённых на него, из-под поверженных трупов было столько мольбы, что он неожиданно решил помочь скифскому воину.
-Жди до ночи. Если боги будут благосклонны к тебе, то как только опустится мгла, я приду вновь. Жди.
Затем закинул скифа неподвижными телами и, как ни в чём не бывало, побрёл дальше.
Араш искал своего соперника. Того, чью голову он грозился насадить на пику. Искал и не находил. Во время сечи, когда началось избиение скифов, он рыскал по всему полю в поисках своего врага. Но разве в том скопище воинов можно отыскать одного единственного человека? Поэтому когда окончилась битва, он возобновил поиски и хотел найти его среди мёртвых. В сече он сам почти не пострадал. Если не считать ссадины на голове. Араш, останавливая кровь, приложил к ране пахучих трав, которые всегда носил на поясе. Его конь ещё подрагивал влажными боками. Араш погладил его рукой, успокаивая, и отправился дальше искать своего врага.
Кир не спеша ехал по полю, усеянному трупами. Погибших было великое множество. Вороны уже кружили над полем, дожидаясь того момента, когда можно будет, наконец, начать терзать тела и утолять ненасытный голод. В основном убитые были скифы, но попадались и персидские воины. Особенно их было много там, где обезумевший Кадуй прорубал себе и своим воинам кровавую дорогу к свободе.
-Что случилось здесь? – царь обвёл глазами небольшой участок, усеянный персидскими воина.
Ему пояснили, что это обезумевший военачальник скифов, в которого вселился бог Вархан.
-Где его тело? Покажите мне его. Я хочу видеть того, кто так много порубил моих воинов.
-Прости, повелитель, - царедворец замялся. – Но богам было угодно, чтобы он покинул поле боя вместе с теми своими воинами, которым посчастливилось избежать наших мечей и копий.
-Если так пойдёт дальше, - Кир нахмурился, – то в этой степи я потеряю всё своё войско.
Взгляд царя упал на пленных скифов. Их было человек двадцать, крепко связанных между собой. Среди них выделялся молодой воин с растрёпанной гривой белокурых волос. Царь спросил, наклонившись с седла:
-Ты кто?
-Я царь. И сын, и внук царя, - Спаргапис вскинул голову, но, встретившись взглядом с царём, сник.
Сыну царицы хотелось плакать от стыда от того, что он так бесславно попал в руки врага. И благодаря своей беспечности погубил всё войско. Сколько славных воинов сложило здесь головы? И сколько женщин, в знак траура, будут разрывать на себе одежды, и посыпать головы пеплом? Спаргапис знал, что теперь до конца выпьет чашу своего позора и унижения. Его взяли, как щенка, сорвали с него и золотую повязку, и золотой пояс, и драгоценный кинжал... Он, сын царя, как последний раб, стоит в оковах перед чужим царем, перед чужими воинами. А они стоят и насмехаются над ним. От бессилия хотелось выть.
-Развяжите меня! – в ярости крикнул он Киру. – Прикажи развязать меня!
-Зачем? Разве от этого что-то изменится?
-Я царь. И не могу стоять со связанными руками, как последний раб.
-Хорошо, развяжите его.
Воины подскочили, вывернули руки Спаргапису и освободили его от пут. Он потёр затекшие запястья, снизу вверх посмотрел на Кира. Глаза их встретились, и Кир почувствовал что-то недоброе во взгляде Спаргаписа. Он догадался, предугадал, что произойдёт в следующую минуту, но помешать уже не мог. Все произошло так быстро, что никто не успел ничего сообразить. Спаргапис выхватил кинжал из-за пояса стоявшего рядом воина и с размаху ударил себя в сердце.
Кир вздрогнул. Царь видел много смертей в своей жизни. И сам часто смотрел ей в лицо, ещё тогда, когда бился за место под солнцем. Но этой смерти он не хотел. Дрожь прошла по его лицу, он развернул коня и, больше обычного ссутулившись, поехал обратно. Кир не хотел видеть у своих ног этого белокурого, белокожего и такого юного вражеского вождя.
Кир спросил себя: Почему с ним такое происходит? Может, он стал слишком старым или вспомнил о своём беззащитном детстве? Непонятно отчего, но сердце его дрожало. Боги свидетели, но он не хотел этой смерти.
К царю робко приблизился человек из свиты и доложил, что обнаружили тело Гарпага. Царь подъехал, спешился, немного прихрамывая, подошёл к своему старому соратнику. Свита почтительно остановилась за спиной и только «бессмертные» окружили повелителя тесным кольцом. Гарпаг лежал с закрытыми глазами, сложив руки вдоль тела. Смерть заострила черты полководца. Удивительно, что скифы, так охочие до чужих скальпов не тронули Гарпага. Это было странно.
-Почему они не тронули его? – спросил царь, не оборачиваясь.
-Пленные рассказывают, что он дрался как лев, - выступил вперёд один из царедворцев. – Варвары были поражены этому, и тому, как он умирал. Поэтому и оставили его тело не тронутым. Их царь повелел не осквернять тело. Это высшая дань уважения у варварских народов. Они собирались похоронить его со всеми почестями. Как знатного воина.
Кир смотрел на мёртвого Гарпага и вспоминал молодость. То время, когда он был ещё не оперившимся младенцем. И не догадывался о своём истинном предназначении в этой жизни. Гарпаг тогда спас его, вырвал из костистых лап деда Астиага. Заставил поверить в себя, в свою звезду. И всю жизнь был рядом, оберегая от необдуманных поступков. Теперь он лежал мёртвый перед своим царём, и Киру стало грустно оттого, что в этой жизни он остаётся почти один. Постепенно уходят все те, с кем он мог, без страха быть отравленным, разделить кубок вина.
-Херасмия! – крикнул он.
-Да, мой повелитель, - визирь вырос за спиной.
-Устрой верному Гарпагу достойные проводы. Вели собрать всех мёртвых варваров, и сооруди из них пирамиду. На вершину положи всех погибших персов и моего верного Гарпага. Пусть этот погребальный костёр будет виден со всех сторон степи. Варвары должны знать, как мы чтим своих героев.
Вскоре запылал гигантский костёр. Он горел, поднимая к небу столбы огня и дыма. В пламени исчезали тела скифов, отдавая последнюю дань уважения погибшему Гарпагу и воинам царя Кира. Они будут сопровождать его в путешествии по загробному миру. Вокруг, по приказу царя, собралось всё войско. Воины стояли плотными рядами и в молчании провожали погибших героев.
Царь отослал гонцов в Персию, с радостной вестью об одержанной победе. Послал он вестника и к царице непокорных массагетов, Томирис. Ей он велел передать:
-Царица! Победил я твоё войско, а всех твоих воинов умертвил. Также и сын твой принял смерть свою, не желая мне покориться. Такая участь ждёт всех твоих подданных, кто не пожелает подойти под мою руку. Покорись, войди в мой гарем и тогда я отвращу свой гнев от тебя, а обращу его на других врагов своих.
Погребальный костёр догорел и на поле, где ещё недавно сошлись в немыслимой битве два народа, опустилась ночь. Войско расположилось на отдых. У многих костров веселились воины, празднуя победу над варварами. Они уверовали, что счастливая звезда их повелителя не закатилась, как они думали вначале, когда вторглись в эти проклятые степи, а сияет всё ярче. И нет такого народа, который не лёг бы под копыта коня их повелителя.
