Фаина Гримберг - Клеопатра
— Иродос! — обращалась к брату Саломея, — Иродос! Ты не пробовал целоваться после оленины в пряном соусе? Это очень вкусно! В особенности если с девицей!..
Маргарита, раздражённая этими намёками, выпивала кубок залпом, вскакивала и убегала... На заднем дворе, чрезвычайно просторном, устроен был зверинец. Несколько львов содержались в просторных клетках металлических, а по двору, обсаженному акациевыми деревьями, бегали прекрасные животные на высоких быстрых ногах, длинношеие, неровно клетчатые, рыжие с белым... Такие яркие!.. Это были жирафы, привезённые из дальних мест Африки... Глядя на их лёгкий бег, Маргарита предложила Эмису и Саломее побежать наперегонки! Тихо, почти вкрадчиво, Иродос произнёс:
— А мне царица не позволит участвовать в этом состязании?
Маргарита сделала быстрый утвердительный знак черноволосой головой... Побежали... Сначала Маргарита смеялась прерывисто. Затем уже не смеялась, чувствовала крепкий мужской запах с легчайшей примесью пота... Он обогнал и её и сестру... И снова они все смеялись... Выезжали на охоту в пустыню, стреляли из луков газелей и антилоп. Загонщики гнали дичь в долину, окружённую крутыми склонами; перегораживали место сетями, укреплёнными на кольях. Выезжали на охоту на особых колесницах. Слуги вели борзых собак, несли в корзинах припасы для пикника... Борзые кидались на испуганную дичь... Маргарита заражалась яростной увлечённостью Иродоса и Саломеи... Брат и сестра стреляли с удивительной меткостью... Раненые животные истошно и предсмертно визжали... Иродос обращался совершенно дружески к египетской гостье и предлагал научить её меткой стрельбе из лука... Она соглашалась, и он переходил на её колесницу... Возничий сдерживал коней... Сильные жаркие руки Иродоса крепко хватали её за локти, двигали уверенно её руками... Летела стрела... Странный, странно живой свист летящих в воздухе стрел... Она томилась. Она соглашалась ехать с ним охотиться на львов. Это была совершенно опасная охота. Маргарита видела его храбрость, это была храбрость уверенного в себе, в своих силах человека, мужчины... Вечерами слушали музыкантов, смотрели, как пляшут полуобнажённые танцовщицы, сильно вращая мышцами крепких животов... Она быстро шла прочь, на открытую террасу, и знала, что он устремляется за ней... Наконец он целовал её, резко впихивал в её приоткрывшийся рот свой горячий язык... Всё его тело, сильное тело молодого мужчины, твердело, и казалось, вот-вот должно было разорвать её женское, открывающееся, поддающееся тело, едва прикрытое тонкой одеждой... Тогда она начинала молча рваться, вырываться... Он, наделённый с избытком этим мужским чутьём, отпускал её... Она бежала стремглав в свою спальню, бросалась на постель и рыдала отчаянно, отчаянно... Она боялась, панически боялась сказать ему, что не может быть с ним, потому что он иудей! Именно это обстоятельство вызывало во всём её существе припадки гадливости. Она знала, что по обычаю иудеев мальчикам, ещё в самом раннем детстве, отрезают частицу мужской плоти, что означает посвящение богу. Ей думалось, что ведь это совсем то же самое, что и оскопление жрецов Кибелы Азийской. Отвратно!.. Взяв с собой одну лишь Ирас, Маргарита внезапно укрылась за городом, в храме священного убежища. Но это не был храм Афродиты или её ближневосточного аналога — Ашеры-Ашторет-Астарты. Это было святилище богини гораздо более древней, поклонение которой зародилось ещё в те дальние-дальние времена, когда люди представляли себе своих богов в обликах зверей или полузверей. Богиня Деркето, высеченная из какого-то странно мелко пузырчатого камня, изображалась в виде зрелой женщины, полулежащей, опершись на локоть; глаза её были сделаны чуть раскосыми, подобно глазам изображений Афродиты, волосы кудрявые были убраны высоко в затейливую причёску, живот и груди были округлыми, но вся нижняя часть тела являла собой чешуйчатый рыбий хвост!.. Она издавна почиталась как покровительница рыбаков, а также и плодородия человеческого и животного, потому что ведь рыбы вымётывают в икре множество зародышей... В жертву Деркето приносили спелые фиги, а также и белых голубей, опять же, как Афродите!.. Глядя на изображение богини, божественной женщины, Маргарита ощутила прилив набожности. Она пожертвовала жрецам две пары искусно сработанных золотых браслетов; затем преклонила колени перед алтарём и, охваченная кротостью, смиренно просила богиню о милости... Величайшая богиня, священное дитя древности, когда люди несомненно были счастливее нынешних поколений, подай мне твою милость! Ежели я не хочу отдаться потомку тех, кто извечно поклонялся тебе, прости меня, ведь он принял иного бога, не терпящего соперничества, а я, видишь, преклоняю перед твоим алтарём колени! Прости меня за то, что я до сей поры не отдалась мужчине, не сделалась матерью, не исполнила законов древних божеств, правивших миром, понимая в точности природу человеческую! Приведи ко мне, на мою постель, славного мужа, который будет любить меня, а я буду любить его! Дай мне детей от любимого мною и любящего меня!.. Дай мне женскую силу... И она сжимала руки, переплетала пальцы, воздевала вверх ладони раскрытые... Богине служили не жрицы, а жрецы, объяснявшие это тем, что рыбаками бывают мужчины, а не женщины!.. Ещё оставалось довольно времени до явления богочеловека, поклонение которому затмило культы прежних божеств Запада и Востока, но его первые спутники и ученики, распространявшие затем его учение, были им встречены на берегу озера, потому что они были рыбаками Иудеи и поклонялись, конечно же, рыбоподобной Деркето! Ихзвали Шимон и Андреас, они уже были разочарованы в простом, как природа, поклонении Деркето, дарующей потомство мужчинам и женщинам и улов рыбакам. Андреас и Шимон желали, жаждали страстной аскезы, транса, когда открываются дивные тайны. Он и его родич и друг Иоаннес[36] дали это братьям-рыбакам. Но в годы жизни Клеопатры, в годы её горя, счастья и надежд, этот богочеловек ещё не явился...
В одном дворовом строении при храме Деркето поместили Клеопатру и Ирас. Хармиана тревожилась о ней. Но ведь гостья Иродоса и Саломеи не совершила ничего непочтительного в отношении гостеприимных хозяев. Напротив! Она поклонилась местному божеству... Теперь ежедневно она припадала к алтарю Деркето, чувствуя, как проясняется рассудок и мысли делаются чёткими... Она припомнила о том, что ни Иродос, ни Саломея ничего не говорили ей о вере иудеев. Она не видела их исполняющими обряды этой веры. То, что она знала об этой вере, заставляло её полагать эту веру враждебной женщинам, потому что эта вера иудеев не заключала в себе милосердных богинь, дарующих милость женщинам, богинь, с которыми женщина может говорить, припадая к их алтарям; нет, этих богинь у иудеев не было, один лишь бог-мужчина, скрывающий своё обличье, а возможно даже и не имеющий никакого обличья, ни звериного, ни человеческого!.. Клеопатра получила много времени для размышлений. Она не допускала к себе Хармиану. Так прошло достаточное множество дней и ночей. Ирас молилась вместе с Маргаритой, но лицо Ирас выражало, отражало некое мрачное равнодушие...
Маргарита покинула святилище Деркето в полной уверенности, что красивый Иродос уже не будет ей соблазном. Саломея встретила её дружески, но Иродоса не было. Маргарита понимала, что Саломея ждёт её вопроса об Иродосе; нарочно не говорит о нём сама, насмешница!.. Маргарита спокойно спросила о нём. Это спокойствие, разумеется, разочаровало Саломею, но она сказала, всё же поглядывая с иронией на гостью, что Иродос теперь не имеет возможности проводить с ними время:
— ...он должен готовиться к поездке в Рим... Маргарита не в силах была ответить словами, только сделала лёгкое движение головой, показав собеседнице тонкий — нитью белой — пробор в чёрных гладких волосах, чуть даже сверкающих... Маргарита думала, зачем Иродос едет в Рим, не связано ли это, его поездка, с ней, с её пребыванием в Ашкилоне... Или он и не едет в Рим, а просто вот решил не видеть её!.. Но теперь она легко и дружески сошлась с принцессой Ашкилона, как в Александрии в своё время сошлась с Арсиноей. Втроём, Саломея, Маргарита и Эмис, играли в мяч. Разъезжали по окрестностям, и даже и достаточно далеко. Весело плескались в тинистой речке Иордан, Саломея рассказывала о царской чете, об Александре Яннае и его супруге Александре[37], правивших в то краткое время, когда Иудея была свободна от власти Селевкидов и ещё не подпала под римское правление... Наконец Саломея рассказала Маргарите, что прежде чем отправиться в Рим, Иродос навестит одно поселение в Самарии, где живёт его наложница, которой он пожаловал титул «малтики» — «царевны», она родила ему полтора года тому назад сына, нареченного греческим именем — Архелай... Маргарита должна была бы радоваться избавлению от соблазна, однако почувствовала обиду! Впрочем, она тотчас поняла, что подобная противоречивость встречается слишком часто и потому вполне естественна!.. Маргарита спросила Саломею о священных книгах иудеев; один вечер они говорили о древних иудейских царях и пророках, отличавшихся смелостью и страстностью. В другое время Маргарита, возможно, принялась бы за серьёзное изучение этих священных книг, тем более, что она уже овладела языком, то есть восприняла от молодых аристократов Ашкилона тот литературный язык, на котором были написаны священные книги... Но теперь она знала, что ей надоело читать, учиться по книгам... И ведь в Библиотеке Мусейона есть прекрасный перевод на греческий язык!..
