Алексей Меняйлов - Россия: Подноготная любви.
Таких убийств, как утверждают ведущие статистику психоаналитики, совершается великое множество. Вожди - жертвы самих себя, собственных желаний - любого рода.
Пирр, как опытный военный, знал, что опасность рукопашного боя на узких улицах осажденного города заключается для него не в том, что могут зарезать, а в том, что сверху что-то может упасть. Возможно, картина чьих-то рук, берущих тяжелую черепицу, в его сознании мелькнула только на мгновение… Но этого при его гипнотических сверхспособностях оказалось вполне достаточно.
Заинтересовавшийся истинной причиной смерти Наполеона швед докопался до прежде не известной тайны - того, что Наполеона, любителя объезжать поля сражения, когда оттуда уйдут оставшиеся в живых, не просто отравили, но для этого применили несколько ядов!
Однако в осмыслении этого факта представитель шведской субстаи пошел по проторенному детективным чтивом пути. Стал вычислять одного исполнителя, ибо сговор был невозможен в среде людей, готовых в любой момент донести на своего ближнего (а при вождях всегда собираются фискалы, ненавидящие друг друга).
Одного стали искать методом отбора. Из числа подозреваемых были исключены, прежде всего, те, кто был при императоре не весь срок его ссылки - ведь Наполеона травили весь срок его пребывания на Св. Елене. Таких было несколько: одни уехали раньше смерти властелина, другие - прибыли в середине ссылки.
Мышьяк подсыпали еще и периодически - в волосах были выявлены участки особо значительных его концентраций, - очевидно, во время еды: из оставшихся подозреваемых были исключены те, кто вообще не имел доступа к столу Наполеона. Это не мог быть, скажем, повар, потому что за столом прислуживали особые лакеи, и если бы повар подсыпал отраву в общее блюдо еще на кухне, то за столом травились бы все.
Кроме того, убийца должен был иметь доступ к винному погребу - постоянный фон мышьяка на всем протяжении волос говорил о постоянном его приеме, что возможно было только при приеме вместе с наилучшим на острове вином, которым Наполеон со своим стадом не делился - пил у них на глазах один.
После всех подобного рода исключений остались только два человека, удовлетворявших концепции одного убийцы:
- Луи Маршан, первый, наипреданнейший слуга Наполеона, и
- офицер граф Шарль-Тристан де Монтолон.
Кто из двоих? По шведско-американскому мышлению, двух мнений быть не может. Это не мог быть Маршан, поскольку он обязан Наполеону всем: богатством, положением, - следовательно, преданность его осмысленна. Кроме того, Маршан выходец с Корсики, земляк.
А вот граф Шарль-Тристан де Монтолон:
- выходец из дореволюционной аристократии, Наполеоном облагодетельствован не был;
- участвовать в бойне - извините, в эпохальных сражениях за демократию - не стремился и не участвовал, к толпам, орущим "Да здравствует император!!!" не присоединялся, следовательно, не такой как все, недемократ, дрянной человек;
- ценностью для графа была не грязь походов Великой армии за золотом, а комфорт: промотал два состояния - то, которое было у него до встречи с Наполеоном, и второе - полученное по завещанию Наполеона после его смерти;
- и еще жена, как все полагали, - любовница Наполеона, т. е. были основания для мести;
- начитан, почти интеллигент - у, гад!
Таким образом, по шведско-американскому мышлению граф Шарль-Тристан де Монтолон и является тем самым злодеем, который твердой рукой и с хладным челом на протяжении шести лет изуверски, по чуть-чуть травил национального героя Франции. Почему? Оказывается, потому, что выполнял волю удаленного на тысячи километров трусливого и мало способного к власти некоего д'Артуа, возглавлявшего в ту пору политическую оппозицию Наполеону.
Продолжать не хочется. Все тот же "суверенитизм", в соответствии с которым из занавески впитывать нелетучий мышьяк волосами оказался способен один только Наполеон.
Граф Шарль-Тристан де Монтолон травить Наполеона, конечно, возможность имел. Только от д'Артуа он не зависел, да и убивать, в отличие от остальных присутствующих, не рвался. Гипнабельностью не страдал.
Истина, однако, в том, что Наполеона страстно любила вся колония, и потому не один, а несколько наиболее преданных людей подсыпали ему яд.
Возможно, рационализируя это тем, что приучают его к ядам, чтобы в случае попытки отравления спасти повелителю жизнь. Ведь все они, обнаруживая в себе желание отравить благодетеля, подозревали в этом других!
Естественно, гипнабелен был корсиканский лакей Луи Маршан.
Врачи тоже в большей, чем простое население, мере некрофиличны и потому гипнабельны - и они, получив доступ к Наполеону, сразу же прописали подозревавшему их в отравлении Наполеону лошадиную, лучше сказать, слоновью, дозу слабительного.
Наполеон постоянного галлюцинировал покушениями на отравление - разнообразно. И действительно, получал от всего своего окружения то, что каждый из них мог добыть: слуги - яд для крыс, врачи - лошадиные дозы слабительного, а другие - что-нибудь поизящнее, типа сурьмы, входившей в состав дамской косметики. Сам же Наполеон в оршад добавлял горький миндаль.
Наполеона отравили "женщины".
Итак, на остров Св. Елены прибыли полсотни людей, их тянуло (как к наркотику) к их кумиру, хоть и стареющему, но величайшему гипнотизеру столетия. Естественно, что их чувства могли быть детерминированы только одним - его желаниями.
Глава семнадцатая. АХИЛЛЕСОВА ПЯТА СВЕРХВОЖДЯ
Прежде чем приступить к рассмотрению милых сердцу тонкостей нашего бытия, подведем промежуточные итоги уже выявленных закономерностей существования стаи.
Исполнители при всяком сверхвожде, в особенности при таком мощном, как Наполеон, действуют и чувствуют постольку, поскольку у их вождя о них есть некие представления. Исполнители в битвах наступают, бегут или сдаются только в зависимости от фазы качания садо-мазохистского маятника, в которой находится их психоэнергетический повелитель. За преданность жухлые некрофилы всегда награждаются - смертью.
Зависимость от мыслеформ сверхвождя проявляется не только в вопросах жизни и смерти, но и в процессе размножения. Процветает угодное вождям валабиянство, за которое исполнители обоего пола расплачиваются одиночеством, в том числе и в браке.
С целью деструктурирования сознания исполнителей валабиянство идеологами вождя на словах может осуждаться, но всегда поощряется психоэнергетически и другими неформальными способами (скажем, навязыванием суверенитизма в любых его формах - в том числе в виде деструктивных идей феминизма и эмансипации).
Исполнителям не свойственно осознавать себя в "Великой армии" всего лишь рядовыми - лишенные критического мышления исполнители отторгают всех, указывающих даже контуры стаи. О том свидетельствует знак эмоций публики по поводу главных идей Фрейда и Толстого (о стае).
Всякий вождь, аналогично своим предшественникам и преемникам, патологически лжив ("таинственный", "непредсказуемый", как подают его заинтересованные лица), деструктурирует сознание исполнителей не только своими лозунговыми по стилю высказываниями, но и другими разнообразными способами, в частности, через государственные фонды субсидирует идеологов, внушающих исполнителям, что они психоэнергетически суверенные личности.
Вождь невротически сведущ в строительстве иерархий, в критическом же мышлении слаб. Он, как невротик, вообще раб мерзостей, совершенных предками, - и при возникновении паранойяльных галлюцинаций может, против своей логической воли, быть убит своими "преданнейшими друзьями" - черепицей ли с крыши, вином ли, ядом ли; в конце концов, скверной компанией себе подобных.
Распространенная рационализация эмоций и поступков сверхвождя - якобы желание стать властелином мира. Так рассуждали и Александр Македонский, и Ганнибал, и Наполеон, и Гитлер, и великое множество им подобных - все они употребляли термин "власть". Но власть - всего лишь средство; истинная же цель - уничтожение всего личностного у всех четырех категорий населения: вождей, исполнителей, неугодников и апостолов.
С исполнителями все понятно.
Для того, чтобы добить жертву (включить ее в свою стаю, ступенью ниже или выше в иерархии - не важно), ее надо предварительно испугать. Желательно заблаговременно деструктурировать ее защищающее критическое мышление чем-нибудь в принципе нелогичным: уверениями в благородности собственных намерений - цивилизаторской миссии. Военные приемы могут быть предварены "духовными" - под видом вселенской мудрости подсовывают две логически несоединимые идеи.
Выход из стаи предваряется и сопровождается психокатарсисом - самокатарсисом - Богокатарсисом.
Вожди, если они по-настоящему вожди, одни не ходят. Они всегда в сопровождении свиты. Присоединение очередного преданного исполнителя усиливает некрополе стаи или субстаи. Усиление стаи ускоряет присоединение еще одного исполнителя, и так далее.
