Бенджамин Дизраэли - Алрой
И тут, погубляя апофеоз сладостного предвкушения триумфа, раздался дикий вопль примчавшегося Бенаи: «Алрой! Алрой! Соединенные силы Шериры и Абидана атаковали твои тылы!» Где грань хитроумия, где предел коварства? Как такое снести разбитому сердцу и изнуренному телу? Настала очередь Альпа Арслана ринуться в атаку. Армия иудеев окружена и обречена. Крах предрешен и близок. Мысль всякого — спасти себя. Бегство с поля боя. Авнер устремился в Хамадан. Азриэль убит. Алрой ринулся к шатру, схватил насмерть перепуганную принцессу, усадил на коня, сам вскочил в седло, и в сопровождении трехсот верных Стражей короны помчался в пустыню.
Двое суток бешеной скачки. На треть сократилось число беглецов. Краткий отдых, и снова вперед. Лишь половине бойцов достало сил оседлать коней. На пятый день Алрой и восемьдесят самых преданных и выносливых его соратников сделали привал в тени пальмовой рощи. С замечательною стойкостью держалась солдатская жена Ширин. Алрой насобирал ей сладких фиников, поднес свежей воды.
«Потерпи, дорогая», — сказал Алрой, — «Вот-вот конец испытаниям. Я лишился всего, ничего не утратив, ибо ты со мной!»
Продолжили путь не торопясь. Показался знакомый заброшенный старинный город. Амфитеатр. Всадники спешились. Из плаща Алрой соорудил для Ширин грубое походное ложе. Бойцы раздобыли топливо, изловили газелей, разожгли костры, и пир был готов. Избалованные трофеями и славой, потрепанные гвардейцы непобедимого монарха грелись у огня, жадно вкушали грубую пищу и молодецки вживались в новую свою ипостась. Люди не птицы и не рыбы, чьи жизни предопределены, люди существа авантюрные.
«А что, друзья, здесь лучше, чем в пустыне, не так ли?» — воскликнул Алрой, потирая руки над огнем.
10.12
Удары судьбы, если слишком тяжелы, замечательно способствуют крепкому сну. Алрой протер глаза в полдень, разбудил безмятежно спящую супругу. Та с нежностью воззрилась на него, улыбнулась.
«Теперь мы шайка разбойников», — сказал он, — «довольна ли ты переменой?»
«Вполне, милый! Лишь бы с тобой!»
«Оставайся здесь, дорогая. Я должен поднять людей. Принюхаюсь, не потянуло ли ветром удачи?» Алрой переступал через тела спящих, будил бойцов, наконец добрался до Бенаи.
«Довольно спать, командир, вставай!»
Беная вскочил на ноги, физиономия сияет. «Всегда готов, господин!»
«Знаю. А ты знай, что царь твой стал твоим соратником. Давай-ка уединимся для размышлений, и вникнем в наше положение, и упорядочим дела.»
Они покинули амфитеатр и принялись обследовать близлежащие здания. Нашлось место и для жилья и для конюшен. С дней былых остались тюфяки, палатки, запасы топлива, посуда и прочие атрибуты сносной жизни. Вот место, где когда-то Предводитель изгнания столкнулся нос к носу с Хасаном и зарубил надменного губернатора Хамадана. Алрой созвал сюда братву и выложил свои соображения. Выслушав, люди разделились на отряды — по родам занятий и вкусам к ним. Одни будут нести охрану, другие станут охотиться, третьи отправятся в оазис собирать дары природы, четвертые выведут на пастбище коней. Амфитеатр был образцово вычищен. Для принцессы соорудили подходящий шатер. Нежданно предупредительные рубаки состязались в рвении угодить ей. Благодарными улыбками и кроткими речами она поощряла их смекалку и энтузиазм.
Приученные к железному порядку ратники быстро и успешно приноровлялись к сумбурной новизне, находя в ней прелесть бытия. Борьба за выживание не оставляла времени для раздумий и печалей. Покуда с ними Алрой — и надежда с ними. Воистину сей гегемон очаровал бойцов, и те полагали искренно, что лучше поражение с ним, чем победа с другим. По вечерам в амфитеатре, собираясь у костров за ужином, невольные авантюристы казались друг другу и самим себе вполне счастливыми. Приключения дают ощущение жизни во всей ее широте и силе.
Алрой засылал разведчиков во все стороны, дабы разузнать, что творится на большой земле и, сообразуясь с этим, действовать дальше. Велико желание его вступить в связь с Итамаром и Медадом, если те уцелели.
Две недели никто из чужих не появлялся в заброшенном городе. Наконец возникли четыре новые фигуры. Люди эти вернулись в свое логовище и не слишком обрадовались пришельцам и их предводителю, но досаду скрыли. То были курд Кислох, индиец Калидас и их дружки — гебр и негр.
10.13
«Благородный монарх!» — воскликнул Кислох, — «Уверены, ты с радостью включишь нас в ряды своей дружины. Ей-ей, старый друг лучше новых двух. Испытанное вместе — общее достояние. Мы полагали, если ты не погиб, то, значит, скрываешься здесь. И не ошиблись. Наше почтение тебе, госпожа», — добавил Кислох, кланяясь Ширин.
«Я рад вам, друзья», — сказал Алрой, — «Я весьма ценю вас. Согласен, мы вместе всякое испытали, и дурное, и хорошее. Но лучшее, надеюсь, впереди.»
«Принято надеяться на лучшее», — заметил Калидас.
«Каковы новости?»
«Не слишком хороши.»
«А именно?»
«Хамадан захвачен.»
«Я к этому готов. Продолжай.»
«Старый Бостинай и госпожа Мирьям взяты в плен и доставлены в Багдад.»
«Взяты в плен?»
«Я думаю, все обойдется. Господин Хонайн в большой фаворе у новой власти и, без сомнения, выручит их.»
«Хонайн в фаворе?»
«Разумеется. За ним числится немало добрых дел в пользу города.»
«Всегда был ловкачом! Только б вызволил сестру! Спасителю простительна измена.»
«Без сомнения — вызволит, и без сомнения — простительна!»
«Что с Авнером?»
«Убит.»
«Как?»
«В бою.»
«Уверен?»
«Я дрался рядом с ним. Видел: он упал.»
«Рад, что он не в плену. Где Медад и Итамар?»
«Упорхнули в Египет.»
«Выходит, нет больше воинства у нас?»
«Кроме тех бойцов, что здесь с тобой.»
«Этих сил достанет ограбить караван, не более. Значит, Хонайн в фаворе?»
«Точно так. Он и нам сослужит службу.»
«Новостями не порадовал.»
«Все — правда!»
«Итак, я рад вам. Отведайте нашу пищу. Груба, но не скудна. Упорхнули в Египет, говоришь?»
«Да, господин.»
«Ширин, хотелось бы тебе взглянуть на Нил?»
«Я слышала, там крокодилы!»
10.14
Подозрение, если не слишком смутно, вострит уши бдительности, родной сестры безопасности. Алрой тяготился присутствием Кислоха и его компании, но сподвижники бывшего монарха с великой приязнью отнеслись к ветеранам пустыни. Их изобретательное шутовство и неутомимое веселье добавили живых красок к серому фону однообразных дней. Зато Алрой не нуждался во внешней силе для поднятии духа, он строил планы бегства в Египет. «Раздобыть верблюдов, переодеться купцами, взять с собой Бенаю и нескольких верных людей и двинуться караваном в Африку через Сирию», — думал. И чем глубже он входил в детали замысленного предприятия, тем привлекательнее ему казалось будущее. У него припрятано изрядно драгоценностей, которые он надеялся продать в Каире и выручку употребить для насажденья сада новой жизни. Огонь честолюбивых вожделений юности испепелил собственные его мечты, оставив взамен тлеющие уголья новых надежд.
Алрой и Ширин возвращались из оазиса с прогулки. Он шел пешком, вел под уздцы верблюда, на котором восседала Ширин. Он то и дело поднимал глаза, заглядывал в мечтательное ее лицо, читал в нем радость предвкушения скорых перемен.
«Вот так, верхом, осилим дорогу в пустыне.» — сказала Ширин.
«Это веление судьбы.» — добавил Алрой.
«Мы созданы для неги и любви, империя для нас лишь бремя.» — заметила Ширин.
«Мудрецы нас учат, что прошлое есть сон. В текучке будней наука эта нам легковесной кажется. Остановив дней круговерть и в собственную душу заглянув, увидим, как правы седобородые. Разве вполне познали мы жизнь в пустыне, разве насладились вдосталь вкусом фиников с ключевой водой? А если человека естество жаждет возвращения в природу? Тогда зачем искать убежище в далеких странах? Впервые увидав Шериру, думал, он дикарь, теперь хотел бы стать его преемником. Ум человека слаб, вопрос изобретет, но не ответ. Одни говорят, вопросы труднее ответов, другие добавляют, задавать вопросы — наслаждение, а ответов не надобно — всегда пусты. А всего вернее — поменьше думать!»
«И при этом всегда надеяться, любимый!» — добавила Ширин. Они миновали городские ворота.
Сказочно прекрасна ночь, воздух чист и сладок. Ширин вперила томный взор в сияющий чернотой шелк неба. «В Багдаде это чудо было не для нас», — промолвила, — «Тускнеет блеск дворцов в ночных лучах, спадающих с небес роскошных! Есть все у нас, что алчет любящее сердце — молодость, свобода, красота. Прошлое увидим жалким и смешным. Скорей в Египет, вот чего желаю!»
«Вскорости исполнится желанье. Еще немного, и милая Ширин верхом на верблюде отправится в путь-дрогу, и предприятие это будет потруднее вылазки за финиками в оазис. Узнает Ширин, почем фунт лиха!»
