Дмитрий Агалаков - Аквитанская львица
— Завтра я жду вас с этим молодым человеком, — нежным голосом проговорила она.
На следующий день Раймунд Пуатьерский предстал перед княжной Антиохии во всей своей красе. Широкоплечий, в коротком пурпурном кафтане, стянутом на узкой талии кожаным поясом, с мечом в богатых ножнах и кинжалом; в ушитых шоссах, подчеркивающих его мускулистые ноги, в щегольских сапожках. А когда он, красивый и молодой, сорвал с головы берет с длинным шелковым хвостом, открыв золотокудрую голову, Алиса едва не потеряла сознание. Видение из рыцарских легенд предстало перед ней — Роланд, Ланселот…
— Доброго вам дня, княгиня! — поклонившись, сказал молодой рыцарь. — Вы еще прекраснее, чем о вас говорит молва!
— И вам доброго дня, сир Раймунд, — зачарованно пролепетала она.
Ей уже хотелось назвать его «господином». Назвать и упасть в его объятия…
— Садитесь, — она указала рукой на одно из кресел подле ее трона, — и расскажите нам о себе…
«С удовольствием, матушка», — усаживаясь, промурлыкал про себя Раймунд и сказал:
— Я расскажу вам о том, как добрался из далекой Англии на Святую землю. Как рисковал жизнью, проплывая мимо берегов Сицилии. Потому что плыл к вам, княжна…
«Верно, как в сказке!» — дрожа и трепеща, точно юная лань при виде охотника, еще раз про себя вымолвила она. Раймунд Пуатьерский был ответом на все ее желания. Ответом, посланным небесами. Знатный, красивый, молодой! Само желание, сама жизнь…
Патриарх с удовольствием наблюдал за этой сценой. Представление начиналось — и начиналось успешно…
Итогом беседы стало разрешение княжны Алисы присутствовать Раймунду на всех светских раутах и вечеринках Антиохии. Она сама вызвалась представить графа Раймунда Пуатьерского первым баронам княжества. Но они договорились пока не разглашать причину приезда аквитанского графа. Весть о свадьбе должна была стать неожиданностью для всех. Главное, что об этом знал первосвященник Антиохии, — и не только знал, но заочно благословил их будущий брак.
Кровь герцогов Аквитанских внушала уважение и почтение всем антиохийским аристократам до единого. Иначе и быть не могло! А Раймунд уже влюблялся в этот благословенный край. Где-то совсем рядом, за близкой границей, высились каменистые горы и простирались безводные пустыни, а тут зеленели апельсиновые и лимонные рощи, в которых пели райские птицы, разрастались пальмы, поднимались ввысь кипарисы и били чудесные родники. Их свежая влага под непривычно знойным солнцем могла оживить любого, уже готового отдать концы, путника: только доберись до Антиохии, северной границы Святой земли, дотяни, сделай еще шаг…
Под руководством опытной свахи, патриарха Рауля де Домфрона, граф Пуатьерский времени не терял. И уже на одном из первых пиров патриарх, до того избегавший подобных сборищ, сообщил молодому рыцарю:
— Мать редко выпускает дочь ко двору, но нынче у княжны Алисы разболелась голова, и девушка здесь!
— Принцесса Констанция?!
— Она самая, граф.
Они переглянулись — и Раймунд улыбнулся патриарху:
— Ну, так покажите мне ее, ваше преосвященство. Я дал слово искать ее любви и хочу как можно скорее увидеть мою принцессу!
Но последние слова он уже произносил в замешательстве и глядя мимо патриарха. На Раймунда смотрела девушка, которую обступили молодые аристократы. Смотрела через их плечи, тянула голову. Но едва граф поймал ее взгляд, как она, смутившись, скрылась за молодыми людьми. Точно две волны сомкнулись за испуганной дриадой.
— Неужели… это она? Там?!
— Она самая, — ответил де Домфрон. — Хороша?
— Да она — само солнце…
— А теперь идемте, я вас представлю друг другу.
— Я даже робею, — признался Раймунд.
— Подумайте об Антиохии, которая может оказаться призом, и вам полегчает. И не забывайте о том, что богоугодным делом мы заняты с вами нынче. Мы пытаемся обезопасить христианский мир от власти ветреной и властолюбивой женщины, которую опасался даже собственный муж! Дочь, кстати, тоже боится ее…
Перед патриархом расступались. За ним, похожий на молодого леопарда, гордого, но осторожного, мягко шагал Раймунд Пуатьерский… И вот уже перед ним стояла темноокая серна в синем, расшитом золотом платье, с бирюзовым лоскутком материи на черных волосах, украшенных золотыми нитями.
— Принцесса, хочу вам представить графа Раймунда де Пуатье, он прибыл в Антиохию всего неделю назад, но уже снискал уважение церкви и расположение двора княжны Алисы.
Девушка, подобно матери, залилась краской. Но эта краска была полна свежести и нежной истомы. Вот кого хотелось поцеловать Раймунду! И сказать ей: «Моя госпожа!» И тотчас выполнить любую ее волю, самую непредсказуемую.
— Я наслышана о вас, — опуская глаза, сказала девушка. — Добро пожаловать на Святую землю, граф.
Они перебросились парой неловких слов, но свершилось главное — состоялось долгожданное знакомство!
— Вижу, наша Констанция приглянулась вам, когда они отошли, сказал Раймунду проницательный патриарх. — А вы, безусловно, ей. Я заметил, как она смотрела на вас! — Он усмехнулся. — По-другому и быть не могло… Времени терять нельзя, граф. В ближайшие дни вы должны объясниться.
— Вот так сразу?! И что я скажу: я обманул вашу мать, простите, но мне нравитесь вы, а не она. Это в вас я влюблен и только из-за вас, о милая Констанция, я приплыл сюда из далекой Англии. Да? И только ради вас я рисковал жизнью, огибая берега Сицилии, где меня ждала верная смерть от руки вашего поклонника Рожера Второго. Так?
Рауль де Домфрон с изумлением посмотрел на молодого человека:
— Великолепно! Я бы не смог придумать лучше…
— Вы смеетесь надо мной, ваше преосвященство?
— Ничуть, граф. Вы все скажете именно так, но прежде я поговорю с ней. Ваша речь навела меня на одну счастливую мысль. Я вспомнил, что у меня есть к Констанции потайной ключик.
— И что же это за ключик, можно спросить?
— Пока нельзя, граф, — ответил патриарх. — Помните главное: мы совершаем богоугодное дело. Мы защищаем весь христианский мир. А потому можем быть немного хитрыми и даже коварными по отношению к тем, кто вредит делу Господа. Через пару дней здесь же, во дворце, назначен званый ужин. Бароны, как всегда, соберутся утешать свою плоть. Я не одобряю такого беспечного образа жизни, но это их дело. Будут музыка, танцы. При дворе княгини Алисы всегда шумно, менестрели и жонглеры липнут сюда точно мухи на мед. Вы пригласите принцессу на танец, а потом уведете ее в сад. Как вы успели убедиться, вокруг дворца много садов. Главное — подальше от посторонних ушей.
— Но она может не пойти со мной!
— Она пойдет с вами, обязательно пойдет.
— А вдруг увидит Алиса? — не сдавался Раймунд.
Патриарх устало покачал головой:
— Ее не будет. Поверьте мне на слово, граф. Главное, — он потряс пальцем у носа молодого француза, — не забудьте все то, что вы мне только что сказали. Про ваш путь из Англии, про коварного Рожера. Про опасность и смерть из-за любви. Все это слово в слово вы перескажете Констанции, как только окажетесь с ней в саду.
И помните, в эту же ночь у дворца вас будут ждать мои слуги с лошадьми. Хоть до рассвета, но будут ждать!
Раймунд был ошеломлен, но он уже понял, что Рауль де Домфрон полон сюрпризов, и потому готов был верить ему на слово.
Все случилось, как и сказал патриарх, в ближайшие дни. Княжна Алиса готовилась объявить о скорой свадьбе с Раймундом Пуатьерским, и по этому случаю патриарх Антиохии призвал ее к трехдневному посту — она должна была подумать о прожитой жизни, очистить душу и сердце, а самое главное, не посещать в это время никаких пиров, которые уже немолодая Алиса обожала.
В зале антиохийского дворца, где устраивались пиры, играли менестрели и устраивали представления жонглеры. Близилась ночь. Кругом горели свечи и факела. Время от времени под звуки виол и тамбуринов танцевали пары аристократов. Раймунд выполнил все, как сказал ему Рауль де, Домфрон. Во время разгара пира он пригласил прекрасную Констанцию, и она, лишь опустив глаза, взяла его руку. Они танцевали, а он все боялся заговорить с ней о судьбоносном для нее и всего княжества Антиохийского деле.
И лишь в самом конце танца, когда прощально зазвенели цитры, сказал:
— Вы согласитесь прогуляться со мной по саду, принцесса?
— Да, граф, — смиренно ответила она.
«Невероятно!» — подумал Раймунд и повел девушку в сад, где под звездным небом Азии цвела посеребренная светом лупы акация и журчали круглые фонтаны.
— Говорите же, — едва слышно произнесла девушка.
— Вам, вероятно, уже рассказали о том, что при встрече с вашей матерью я сказал… — Он путался в словах. — Что я влюблен в вашу мать. — Он замотал головой. — Господи, нет, не так!
