Виктор Поротников - Олег Рязанский против Мамая. Дорога на Куликово поле
Челядинки, недолюбливая Евфросинью за ее жестокость, торжествовали в душе. Все они с тайным злорадством надеялись, что Евфросинья уедет в Литву или будет спроважена супругом в загородное княжеское сельцо.
Едва Олег приступил к трапезе, как ему сообщили, что прибыл его лазутчик с реки Вожи. Олег сразу же вскочил из-за стола. Жуя на ходу хлеб с салом, князь спустился по дубовым ступеням в просторную гридницу, где в этот утренний час трапезничала его младшая дружина.
Лазутчиком с Вожи был гридень Перфил. Он едва успел осушить липовый ковш с квасом, как пред ним предстал Олег, объятый нетерпением.
— Ну же, молви, с чем приехал? — сказал князь.
— Сеча случилась вчера около полудня, — ответил Перфил, утерев губы рукавом льняной рубахи. — Татары перешли через обмелевшую Вожу и навалились на московскую рать всем скопом. Московские полки стояли не в линию, но образовав вогнутый полумесяц. Ордынцы не смогли прорвать боевые порядки московлян ни в центре, ни на флангах. Понеся немалые потери, степняки обратились в бегство, бросив свой обоз. Московляне преследовали нехристей до вечерних сумерек.
Не заметив радости на лице Олега, Перфил умолк, смущенно теребя завязки плаща на левом плече.
Олег сжал губы. Он взирал на Перфила в каком-то мрачном оцепенении, потом резко повернулся и удалился к крытому переходу, ведущему в сад.
Оказавшись в саду среди отягощенных плодами яблонь и стройных вишневых деревьев, чья листва уже начала желтеть, Олег слышал гомон из множества восторженно-возбужденных голосов, долетавший из гридницы. Это его младшая дружина бурно радовалась поражению татар на Воже-реке.
Хмуря брови и сердито пиная носком сапога опавшие яблоки, Олег неспешно брел к скамье, вкопанной в землю в глубине сада под развесистой липой.
Яркие лучи пробудившегося солнца золотили кроны деревьев, в которых щебетали дрозды. В чистом прохладном воздухе висел густой аромат недавно скошенной травы; над цветником кружили пчелы.
«Скоро вся Русь возликует, прознав о победе московского князя над ордынцами, — подумал Олег с мучительным осознанием того, что этот успех еще больше упрочит положение Дмитрия. — Я сделал ставку на Мамая, но, похоже, Москва теперь и Мамаю не по зубам! Широко шагает Дмитрий, угроз ордынских не страшится. Хватит ли у меня сил, чтобы выстоять против Дмитрия, коль он двинет свою рать на Рязань?»
Настроение у Олега и вовсе испортилось, поскольку он понимал, что в одиночку Рязань против Москвы не выстоит.
Ближе к вечеру в Рязань нагрянул пронский князь с дружиной. Оказалось, что Даниил Ярославич тоже принимал участие в битве на Воже-реке. Он же загодя известил Дмитрия о приближении орды Бегича, конные дозоры прончан высмотрели крадущееся татарское войско еще на дальних подступах к рязанским землям. Даниил Ярославич был преисполнен чванливой самонадеянности, рисуясь перед Олегом своей дружбой с московским князем и тем, что пронская дружина стояла в сече против татар рядом с полком серпуховского князя. В сражении отличился старший сын Даниила Ярославича, пленивший Мамаева племянника Акбугу.
Даниил Ярославич привез Акбугу в Рязань, преследуя свою корыстную цель. Зная, что Олег водит дружбу с Мамаем, Даниил Ярославич предложил ему выкупить у него Акбугу за триста полновесных серебряных динаров.
— Мне ведомо, брат, что ты немало злата-серебра взял в Наровчате, — хитро щуря глаза, молвил Олегу Даниил Ярославич. — Чай, казна твоя не оскудеет, уменьшившись на триста монет. Мамай же отплатит тебе великой благодарностью за своего племянника, вызволенного из плена.
Олег согласился на эту сделку. Он был уверен, что после поражения татар на Воже Мамай непременно соберет большое войско для нового похода на Москву. Мстительность Мамая была хорошо известна Олегу. Мамай не успокоится, покуда не отомстит Дмитрию за разгром Бегича.
Дабы Даниил Ярославич не подумал, что рязанскому князю не в радость победа Дмитрия, в храмах по всей Рязани зазвонили в колокола перед вечерним молебном. Таково было распоряжение Олега.
Глава одиннадцатая
Даниил Ярославич
Перемена, случившаяся с Даниилом Ярославичем после битвы на Воже, сразу бросилась в глаза всем его домочадцам. В речи Даниила Ярославича постоянно звучало неприкрытое бахвальство, а в его манерах стало больше грубости и вызывающего самомнения. Даниил Ярославич взял себе за привычку ругать рязанского князя в присутствии своих приближенных. Он всячески старался показать всем вокруг, что отныне не намерен подчиняться Олегу Ивановичу. Мол, ему более пристало поддерживать союзнические отношения с могучей Москвой, а не с захудалой Рязанью.
— Олег готов лизать сапоги Мамаю, за это я презираю его! — как-то обмолвился Даниил Ярославич в присутствии своей невестки. — Я готов присягнуть на верность Дмитрию, который в отличие от Олега не ездит на поклон в Орду и не шлет даров Мамаю.
Евфимия не выдержала и вступилась за отца, заявив своему зазнавшемуся свекру, что кабы не Олег, то не быть бы ему пронским князем. Пусть Олег возит дары Мамаю, зато он не пресмыкается перед московским князем, как это делает Даниил Ярославич. И как бы высоко ни задирал свой нос Даниил Ярославич, похваляясь своей дружбой с Дмитрием, тягаться с Олегом он все едино не сможет. Олег, коль захочет, живо сбросит Даниила Ярославича с пронского стола.
— Любая твоя присяга есть ложь и притворство! — гневно молвила Евфимия, глядя на свекра с холодным презрением. — Сегодня ты готов предать моего отца ради милостей московского князя, но завтра ты с такой же легкостью предашь и Дмитрия, коль военная удача отвернется от него.
Рассвирепевший Даниил Ярославич накричал на невестку, обругав ее непотребными словами.
Более всего Евфимию возмущало то, что свекр постоянно настраивает своего сына против ее отца. Со слов Даниила Ярославича выходило, что Олег Иванович обделил Владимира военной добычей после взятия Наровчата. Из двух своих дочерей Олег Иванович младшую и самую пригожую выдал замуж за козельского князя Ивана Титовича, а Владимиру сбыл с рук свою старшую дочь, тощую и сварливую. Теперь Иван Титович живет не тужит с миловидной ласковой женой. Владимиру же приходится мыкаться с вечно чем-то недовольной Евфимией, которая с трудом родила ему сына. Второго ребенка болезненная Евфимия выносить уже не смогла, разродившись недоношенным плодом.
«У жены твоей плохая желчная кровь, поэтому скорее всего рожать она больше не сможет, — нашептывал сыну Даниил Ярославич. — По-моему, тебе лучше дать развод Евфимии и отослать ее обратно к отцу. А я найду тебе славную невесту в Москве или в Суздале».
После таких разговоров с отцом Владимир совершенно охладел к Евфимии. Он редко появлялся с нею на людях, а ночи проводил в обществе наложниц. Даниил Ярославич часто устраивал в своем тереме пьяные оргии, куда приглашались скоморохи и бесстыдные блудницы. Бывал на этих застольях и Владимир.
Олег был осведомлен о том, как несладко живется Евфимии в мужнином доме, и о том, какие притеснения чинит прончанам алчный и развратный Даниил Ярославич. Однако вступить в открытый конфликт с Даниилом Ярославичем и, тем более, сместить его с пронского стола Олегу ныне было не с руки. За спиной распоясавшегося Даниила Ярославича стоял его могучий союзник — московский князь. Дмитрий непременно вмешается в рязанские дела, коль узнает, что между Олегом и Даниилом Ярославичем дошло до открытого разрыва. Олегу поневоле приходилось считаться с этим.
Тяжелыми думами был объят великий рязанский князь.
Однажды в начале зимы в Рязань прискакал на взмыленном коне челядинец Савка, преданный Евфимии человек. Он привез ошеломительное известие: Даниила Ярославича больше нет в живых!
Уединившись с Савкой в дальней светлице, Олег стал выпытывать у него все подробности случившегося в Пронске несчастья. Савка не стал ничего скрывать, открыв Олегу ужасную правду. Выяснилось, что после очередной попойки Даниил Ярославич ввалился в опочивальню к Евфимии и надругался над нею. Свершив свое гнусное дело, Даниил Ярославич заснул прямо на постели своей невестки. Евфимия же с помощью двух верных служанок связала спящему свекру руки и ноги, после чего женщины окунули пьяного насильника вниз головой в ушат с водой.
— Когда Даниил Ярославич захлебнулся, Евфимия и ее челядинки сняли с него веревки и уложили обратно на постель, — молвил Савка, неловко ерзая на скамье. — Евфимия удалилась в комнату своих служанок, где и провела ночь. Утром кто-то из слуг обнаружил Даниила Ярославича мертвым. Поскольку Владимир Данилович плохо соображал, будучи с похмелья, дознанием по сему делу занимались старшие дружинники покойного. Не обнаружив на трупе следов насильственной смерти, дружинники тем не менее винят в смерти своего господина Евфимию, так как тело было обнаружено в ее спальне.
