Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)
— Да, да, Юрий Владимирович… Сейчас…— Сценарист открыл портфель, с которым пожаловал, стал в нем рыться,— Вот наброски сценария, основные факты и персонажи.
Последовал хотя и несколько сбивчивый, но напористый рассказ, сопровождающийся ремарками типа: «Здесь — зрительный ряд: фотографии, архивные документы, есть кое-что в кинохронике тех лет, как фон. А вот тут уже съемки советских операторов, имеется материал в спецхране Белых Столбов. Мне бы допуск. (Генерал Епишев: «Будет тебе допуск».) Для этого сюжета я раскопал свидетеля. Правда, старухе девяносто лет и требует денег вперед, зато уж скажет так скажет!» Ну, и так далее.
Действующие лица — соответствующие: эсерка Каплан, стрелявшая в Ленина («Доподлинно известно: сионисты уже тогда руководили всеми покушениями на лидеров молодой Советской России»); Лев Троцкий, «ренегат», предатель: создав Красную Армию, завоевав в ней изощренными, чисто семитскими способами популярность, поставил скрытую цель: постепенно занять в армии первого в мире государства рабочих и крестьян все командные посты евреями и, таким образом, подчинить ее интересам всемирного жидо-масонского заговора (слушая все это, Андропов подумал: «Да он сумасшедший»); Голда Меир — из далекого Израиля ведет руководство всем диссидентским движением в Советском Союзе, финансируются все их акции, выпуск подрывной литературы («Что-то тут есть!» — подумал тогда Юрий Владимирович, слушая разбушевавшегося сценариста: «Да у меня соответствующего материала об этом вонючем, пропахшем чесноком Израиле на три зубодробительных серии!»).
Аудиенция длилась уже сорок минут, и Председатель КГБ прервал словоизвержение писателя Жаковского вопросом:
— Сергей Дмитриевич, а лично вы от евреев пострадали?
— Пострадал? — По бугристому серому лицу сценариста и борца за права русского народа пошли розовые пятна.— Это вы называете — пострадал? Да они уже десять лет душат мое творчество! Не дают мне хода! Мои произведения, посвященные русской истории, нашей культуре, величию русского духа, вызывают у них ярость!
— У кого у них? — сдержанно, спокойно спросил Андропов.
— У жидов! — Писатель Жаковский клокотал: казалось, еще немного — и черные силы, распирающие его, разнесут в клочья длинное худое тело,— Юрий Владимирович, дорогой, да они во всех журналах, издательствах, на руководящих постах…
— Успокойтесь, Сергей Дмитриевич. Вот выпейте-ка воды.— Председатель КГБ с брезгливостью смотрел, как желтые зубы стучат о край стакана,— И вы явно преувеличиваете…
— Если я преувеличиваю,— сценарист и сексот в одном лице никак не мог успокоиться,— то самую малость! Вот такую малость,— Руками была изображена какая-то непонятная фигура,— Я вам сейчас с фактами в руках, на собственном примере… Мое историческое эссе…
— Все, все, Сергей Дмитриевич,— перебил Андропов.— Я вас понял. Мы тут обсудим вашу заявку и примем решение. Вам позвонят.
— Что, я… я свободен?
— Да, вы свободны.
— До свидания…— Вид у писателя Жаковского был растерянный и жалкий.
— Будьте здоровы.
Юрий Владимирович на прощание руки визитеру не подал. Глядя на хозяина кабинета, не сделал этого и генерал Епишев.
Сергея Дмитриевича как ветром сдуло, будто его и не было.
— И такой человек у Семичастного работал агентом,— вздохнул Председатель КГБ.
— Тем не менее, Юрий Владимирович,— сказал Алексей Алексеевич Епишев с еле уловимым напором,— идею создания подобного фильма надо поддержать. Такой фильм нужен.
— Кому? — спросил Андропов.
— Народу. Русскому народу. А уж нашей армии — это точно. Смею вас уверить.
…Документальный фильм «Явное и тайное» Сергеем Дмитриевичем Жаковским был снят, и на первом просмотре, естественно, присутствовали «крестные отцы» этого шедевра антисемитизма Епишев и Андропов.
Рядом с Юрием Владимировичем в битком набитом просмотровом зале сидел генерал Епишев и от удовольствия и возбуждения часто потирал руки. Фильм был сделан эмоционально, с напором, вдохновенно. Несколько раз возникали короткие аплодисменты. Или вдруг в задних рядах — там сидели молодые специалисты, уже прошедшие соответствующую подготовку, которыми Председатель КГБ собирался укомплектовать многочисленные отделы создающегося по его инициативе Пятого управления («работа с творческой интеллигенцией»),-раздавались крики: «Правильно!», «Браво!»
Юрий Владимирович морщился, настроение портилось, началась мигренная боль в висках.
Кончился фильм, и грянула восторженная овация.
Сергей Дмитриевич Жаковский, всклокоченный, с пылающим бугристым лицом и безумными глазами, принимал поздравления, жал руки, отвечал на вопросы. Он чувствовал себя победителем.
Обсуждение фильма должно было состояться тут же, в кабинете директора клуба КГБ, в узком кругу, чтобы выработать рекомендации для следующей, уже высшей партийной инстанции — дать зеленый свет фильму «Явное и тайное» или не дать.
— Обсуждайте, товарищи, без меня,— сказал Андропов.
И сразу возникла тишина. У создателя фильма вытянулось лицо.
Председатель КГБ вышел из зала.
А потом, когда он и генерал Епишев встретились с глазу на глаз, Юрий Владимирович сказал:
— Я категорически против показа этого патологического фильма широкой аудитории. Он вообще не должен появиться на экранах.
— Почему? — потемнев, насупившись, спросил Алексей Алексеевич.
— Во-первых, он — фальшивка и фальсификация не меньше чем на пятьдесят процентов. Пока ваш Жаковский трудился над этим шедевром…
— Он не столько мой, сколько ваш, Юрий Владимирович,— перебил генерал Епишев.
— Пусть! — ожесточился Андропов,— Не в этом сейчас дело. Так вот… За это время я тоже изучал соответствующие документы и материалы. Во-вторых…— Председатель КГБ подыскивал слова,— этот фильм — прямой призыв к насилию.
— Что вы имеете в виду? — повысил голос начальник Политического управления армии и военно-морского флота.
— Вот что я имею в виду…— Председатель КГБ говорил спокойно и ровно.— Фильм Сергея Жаковского — подстрекательство к еврейским погромам. Ему лучше бы подошло название «Бей жидов, спасай Россию!». И свое мнение я выскажу и в ЛИТО, и в идеологическом отделе ЦК партии.
— Это ваше право, Юрий Владимирович,— тоже спокойно, овладев собой, сказал генерал Епишев.— Но в армии, командному и офицерскому составу, в военных академиях фильм «Явное и тайное» будет показан.
Андропов промолчал. Не с этого ли разговора началось охлаждение в отношениях Председателя КГБ и главного политического комиссара Вооруженных Сил Советского Союза?
Нет… Пожалуй, нет. Тогда, в конце шестидесятых годов, Юрий Владимирович Андропов только приближался к постижению тандема «Армия — «русская идея» (или, если угодно, Русская партия) в контексте борьбы за верховную власть.
…Фильм Сергея Жаковского «Явное и тайное» был запрещен, не попал в прокат по кинотеатрам страны, не появился на экранах телевизоров, зато ему было дано «добро» в Вооруженных Силах Страны Советов, в которых, кстати, цензурой, введенной по личной инициативе генерала Епишева, в это же самое время были запрещены «либеральные» журналы «Новый мир» и «Юность»: если у солдат и офицеров обнаруживались крамольные журналы, подрывающие, по глубокому убеждению Алексея Алексеевича, моральный и патриотический дух Советской Армии,— эти солдаты и офицеры подвергались наказаниям.
…Прошли годы, прошло тринадцать лет. Изменился Председатель КГБ. Изменились его взгляды и убеждения. «Еврейская карта» в борьбе за верховную власть — козырная карта. В этой беспощадной борьбе все методы — и карты — хороши. Логическая цель сталинского триптиха с финалом была изучена и осмыслена. Девятнадцатого апреля 1982 года, завтра вечером, «Отряду АГ» покажут фильм Жаковского (жив курилка!) «Явное и тайное». Покажут перед акцией, которая позволит Председателю КГБ свое уже взрослое детище — Русскую партию — посадить на короткую цепь, а может быть, вообще загнать обратно в бутылку и крепко закупорить ее. До поры. Конечно, до поры. За дальний горизонт истории не заглянешь. Но Юрий Владимирович чувствовал, осознавал: силы, взращенные «русской идеей», в критический момент — а какой политик от него гарантирован? Да еще в России! — могут понадобиться. Понадобятся… И потом…
…Юрий Владимирович, лежа на диване, прислушался. Кажется, подъехала машина?
«И потом,— подумал Председатель КГБ,— если бы я не контролировал Русскую партию,— что бы происходило? Она бы все равно саморазвивалась, подпольно и опасно. А в критической ситуации носители «русской идеи» способны дестабилизировать обстановку в стране, взорвать общество изнутри».
Осторожно открыв дверь, вошла Татьяна Филипповна, сказала:
