Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Обзор книги Игорь Минутко - Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Игорь Минутко
Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Книга написана при участии
кандидата исторических наук
Эдуарда Прокофьевича ШАРАПОВА,
которому автор приносит
благодарность
Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых
и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании
развратителей;
Но в законе Господа воля его, и о законе Его
размышляет он день и ночь!
И будет он как дерево, посаженное при потоках
вод, которое приносит плод свой во время свое и лист
которого не вянет;
И во всем, что он ни делает, успеет.
НЕ ТАК — НЕЧЕСТИВЫЕ; НО ОНИ КАК ПРАХ,
ВОЗМЕТАЕМЫЙ ВЕТРОМ.
ПОТОМУ НЕ УСТОЯТ НЕЧЕСТИВЫЕ НА СУДЕ
И ГРЕШНИКИ — В СОБРАНИИ ПРАВЕДНЫХ,
ИБО ЗНАЕТ ГОСПОДЬ ПУТЬ ПРАВЕДНЫХ,
А ПУТЬ НЕЧЕСТИВЫХ ПОГИБНЕТ.
Первый псалом Давида. Псалтирь.ГЛАВА ПЕРВАЯ
19 января 1982 года
Мальчик бежал по теплой, не остывшей за ночь дороге. По проселочной степной дороге, и сквозь пальцы босых ног струйками пробивалась тончайшая беловатая пыль. Странным образом дитя человеческое видело себя со стороны, и его ничуть не смущала нагота собственного маленького тела. Наоборот, в этой обнаженности, легкости было сладостное слияние с огромным живым миром, окружавшим его, и этот утренний мир был любовно-радостен, гармоничен, был наполнен могучей животворящей энергией и полностью растворял в себе бегущего голого мальчика. Было раннее летнее утро, из-за дальнего горного хребта вставало солнце, и бездонное небо над зеленой землей постепенно становилось бледно-розовым, и легкие воздушные облака, покрывшие самые высокие вершины, тоже нежно розовели.
Степная дорога вела к этому дальнему отрогу Кавказского хребта — да, он уже знал, ему говорили родители: с этих гор начинается Кавказ. И цель бегущего мальчика была всепоглощающа и огромна — достигнуть горного края вершин и облаков, потому что там… Что там? Счастье? Секрет, который не ведом никому в мире? Его душа не знала ответов на эти вопросы, да и не задавала их. Просто это была цель — добежать до горных хребтов, прикоснуться к ним, и тогда мальчик узнает, для чего он послан на эту беспредельную прекрасную землю: ему откроется Смысл, Великий Смысл… Предчувствие этого открытия наполняло бегущего мальчика ликованием, восторгом и ужасом одновременно. Потому что он бежал, а горы отодвигались, уходили вдаль, а навстречу, замедляя его бег, поднялся ветер, и в нем стал ощутим ледниковый холод.
Мальчик все бежал, бежал, и появилось ощущение слабости, страха — силы покидали его.
Над отрогом Кавказского хребта теперь клубились темные тучи.
…Юрий Владимирович Андропов резко открыл глаза.
Он заснул в кресле в неудобной позе за своим столом. Слева на пульте негромко, с равными промежутками звонил телефон внутренней связи.
Председатель Комитета государственной безопасности взглянул на ручные часы — было 16 часов 22 минуты.
«Двадцать минут пятого,— подумал Андропов, поднимая трубку телефона,— я звонил Чазову, чтобы справиться о здоровье Суслова. Но Евгений Иванович оказался на операции. Значит, этот внезапный сон не продолжался и минуты».
— Я слушаю,— сказал Андропов, прижав к уху телефонную трубку и еще успев подумать: «Сколько же мне лет в этом навязчивом сне? Пять или шесть. Я еще не ходил в школу».
— Здравствуйте, Юрий Владимирович. Ответственный дежурный по Комитету, полковник Назаренко. Только что из Усова звонил личный телохранитель Сергея Кузьмича Цагана…— Голос дежурного прервался от волнения.
— Ну? — спокойно спросил Андропов.
— Ваш первый заместитель застрелился у себя на даче.
Несколько мгновений Юрий Владимирович молчал.
— Что предпринято? — по-прежнему спокойно спросил он.
— Майор госбезопасности Гаврилов, личный телохранитель генерала армии товарища Цагана, он же водитель машины, вызвал на место происшествия «скорую помощь». Машина пока не прибыла. Он… то есть майор Гаврилов, охраняет труп до прибытия…
— Немедленно направить в Усово нашу следственную группу,— перебил Председатель КГБ,— В Прокуратуру СССР пока ничего не сообщать. Перекрыть все источники информации. Ничего не должно попасть в прессу, естественно, прежде всего в зарубежную. У бригады «скорой помощи» взять расписки о неразглашении.
— Слушаюсь, Юрий Владимирович.
— Копию заключения бригады «скорой помощи», как только оно будет готово,— ко мне на стол.
— Слушаюсь…
— Увезут труп в морг — пусть майор Гаврилов, перед тем как писать рапорт, зайдет ко мне.
— Будет сделано, Юрий Владимирович.
Андропов положил трубку телефона. Не торопясь прошелся по своему огромному кабинету. Шаги были бесшумными, утопая в толстой ковровой дорожке. Председатель КГБ остановился у окна, отогнул край коричневой портьеры — над Москвой мела метель, уже смеркалось, на площади Дзержинского зажглись желтые фонари, справа светились разноцветные неоновые буквы: «Детский мир». Вокруг сурового памятника «железному Феликсу» кружили вереницы машин с уже зажженными подфарниками.
Андропов вернулся к письменному столу, около сорока минут работал над текущими бумагами, сдерживая себя. Потом, преодолев внутреннее сопротивление, выдвинул правый нижний ящик. Папка в коричневом переплете. Юрий Владимирович перелистывал страницы «бриллиантового дела» с грифом на каждой из них «Совершенно секретно».
«Два месяца назад с несколькими днями»,— подумал он.
Да, память не подвела: лично вести это дело своему первому заместителю генералу Цагану Сергею Кузьмичу он поручил два месяца и три дня назад.
«Вот и финал,— подумал Андропов,— Правда, несколько неожиданный. И все-таки… Я просчитывал несколько вариантов. Но самоубийство… Слабаком ты оказался. Сергей Кузьмич. Хотя… Кто знает? Может, так и к лучшему.— Юрий Владимирович Андропов не мог преодолеть себя. — Наконец-то! — пронеслось в сознании. Посмотрел на крупный круглый диск прямой связи с Генеральным секретарем ЦК КПСС.— Позвонить? Как-никак — родня, хоть и не по крови. Нет,— остановил себя Председатель КГБ,— Рано!»
Позвонил помощник Председателя Григорий Борисович Владимов:
— Юрий Владимирович, доставлено заключение бригады «скорой помощи». И в приемной майор Гаврилов.
— Сначала — заключение. А потом я приглашу майора.
Вошел помощник, бесшумно закрыв за собой дверь, как всегда подтянутый, в безукоризненном темно-сером костюме, черный галстук повязан аккуратным узлом.
— Прошу, Юрий Владимирович,— На стол лег лист бумаги.— Мы перепечатали с копии, уж больно неразборчиво было написано. От волнения, надо полагать.
— И от страха,— еле заметно улыбнулся Андропов,— Все еще боятся нас с вами, Григорий Борисович.
Помощник молчал.
— Да! — Председатель КГБ бесстрастно, непроницаемо смотрел на Владимова.— Забыл у вас спросить…— Возникла короткая пауза,— Первые результаты операции «Каскад» попали к Михаилу Андреевичу?
— Попали.
— Когда?
— Операция «Каскад» началась вчера в один час тридцать минут. Первые задержания совместными силами органов и МВД производились по формуле «А»…
— Хорошо,— перебил Андропов, и в голосе его было нетерпение.
— На стол Суслову отчеты об этих задержаниях легли вчера в первой половине дня.
— Понятно,— И опять возникла пауза.— Майору Гаврилову предложите чаю, пусть успокоится. Вы свободны.
Григорий Борисович Владимов бесшумно вышел из кабинета.
Андропов углубился в машинописный текст:
«Усово, дача 43. Скорая помощь. 19 января 1982 г. 16.55. Пациент лежит лицом вниз, около головы обледенелая лужа крови. Больной перевернут на спину…— «Больной»…— горько усмехнулся Председатель КГБ,-…зрачки широкие, реакции на свет нет, пульсации нет. Выраженный цианоз лица.
Реанимация, непрямой, массаж, интубация. В 17.00 приехала реанимационная бригада».
Юрий Владимирович прервал чтение.
«Так… А с них взяли расписку о неразглашении? — Он потянулся было к телефону.— Наверняка взяли».
Андропов читал дальше:
«Мероприятия 20 минут не дали эффекта, прекращены. Констатирована смерть.
В 16.15 пациент, гуляя по территории дачи с шофером, выстрелил себе в висок из пистолета «Макаров».
Следовали подписи пяти врачей.
«Прямо скажем, писали не Шекспиры,— подумал Юрий Владимирович.— Как тут? «Гуляя по территории дачи с шофером…» Странно». Он нажал клавишу селектора.
— Пригласите майора.
Телохранитель Сергея Кузьмича Цагана оказался молодым человеком лет тридцати, высоким, спортивным, с широкими плечами, с открытым славянским лицом, которому короткая стрижка и веснушки, рассыпанные по носу и щекам, придавали что-то детское. Войдя в кабинет, он замер у двери по стойке «Смирно!».
