Неля Гульчук - Загадка Александра Македонского
Особой славой в Египте пользовались высшие школы Гелиополя, где жрецы, врачи, судьи, математики, астрономы не только могли приобрести знания, но, достигнув высшей образовательной ступени и получив звание писца, находили здесь постоянное пристанище. Живя в научных центрах, избавленные от житейских забот, ученые имели возможность целиком отдаться научным исследованиям и наблюдениям.
Здесь же существовали школы, где учились юноши, пожелавшие посвятить себя архитектуре, ваянию и живописи.
К услугам ученых была богатая библиотека, где хранились тысячи рукописных свитков, а рядом находилась мастерская по изготовлению папируса.
В отдельном доме помещался пансион храма, где жрецы за большие деньги воспитывали сыновей из самых знатных семейств.
При храмах находилась обсерватория, оборудованная хитроумными приспособлениями для наблюдения за звездами и светилами, таблицы расчета затмений Солнца и Луны и других небесных событий, астрономические часы, поражающие своим совершенством. Часы представляли собой огромную сферу, составленную из разноцветных обручей, в которой по разным орбитам, в соответствии с небесными законами, передвигались планеты и звезды, отмеривая свое время.
Пройдя между двумя башнями в форме усеченных пирамид, Александр, с венком на голове в сопровождении Гефестиона и Птолемея, вступил во внутренний двор, окруженный величественной колоннадой, которая была уже частью главного здания храма Амона, старшего над богами, отца всех фараонов, мудрейшего и всеведущего. Македонские воины уже толпились во дворе, ожидая своего царя.
Жрецы, чисто обритые, в белоснежных льняных одеждах вышли навстречу Александру. Вскоре из глубины храма появился верховный жрец, которому было уже далеко за шестьдесят. Его гладко выбритый череп имел форму правильного, несколько удлиненного овала. Лоб был не высок и не низок, а лицо отличалось на редкость тонкими чертами. Невольно обращали на себя внимание его сухие губы и большие глаза, скрытые под густыми бровями. Эти глаза не метали молний, не сверкали, – всегда потупленные, сосредоточенные, они поражали своей ясностью и бесстрастием, когда взгляд их медленно поднимался, чтобы остановиться на ком-нибудь.
Верховный жрец поднял глаза, непривычные к яркому дневному свету, внимательно вгляделся в Александра.
– Приветствую тебя, сын Зевса-Амона!
Сверкнули гордостью глаза Александра. Высоко вскинулась голова. Ему льстила оказанная честь.
Стоящие у храма эхом повторили слова верховного жреца:
– Сын Зевса-Амона! Сын Зевса-Амона! Сын Зевса-Амона!
Жрецы расступились, и из глубины храма показался сам двойник Амона – статуя, которую несли в ладье. Ладья была поставлена на сооружение, похожее на церемониальное кресло фараона; его несли молодые девушки из монастыря Амона. К ручкам палантина было привешено множество опрокинутых чаш, звеневших на ходу, как колокольчики. Во главе процессии танцевали и играли на флейте две девы.
Тело двойника Амона было телом обнаженного мужчины, а голова – головой овна с золотыми рогами. Голова и туловище были покрыты изумрудами, глаза имитировали два ярких драгоценных камня.
Ладья покачивалась в так движениям девушек. Музыка подчеркивала торжественность церемониала.
Верховный жрец обратился к Александру:
– Не пожелаешь ли ты, Александр, задать вопросы оракулу и получить ответы на интересующие тебя вопросы?
– Это главная цель моего прибытия сюда.
Александр помолчал, затем произнес еле слышно, только для верховного жреца:
– Удастся ли мне покорить весь мир?
Верховный жрец напряженно, не отрываясь ни на секунду, следил за движениями статуи.
Бог с голозой овна сильно качнулся вперед к Востоку.
– Амон сделает тебя господином своего царства, – произнес верховный жрец. – Войдем, царь, в храм. Не все изреченное должно достигать ушей толпы.
Верховный жрец и царь вошли под своды храма.
Гетайры стали задавать оракулу вопросы.
– Должны ли все мы взирать на Александра, как на божество?
– И воздавать ему почести, какие полагаются бессмертным?
Голова двойника Амона согласно кивнула. Один из заместителей пророка ответил:
– Вы не можете сделать Амону ничего более приятного. Вы поможете этим своей собственной удаче.
Верховный жрец и Александр прошли в просторный зал храма.
Здесь царила приятная прохлада.
Александр обратил внимание на одеяние верховного жреца из белоснежного полотна, ниспадавшее мелкими складками почти до земли. Бедра его охватывала завязанная спереди бахромчатая лента, туго накрахмаленные концы которой свешивались до колен. Перевязь из белой парчи, перекинутая через плечо, поддерживала одежду. На шее у верховного жреца было ожерелье в виде воротника, спускавшееся впереди на грудь, жемчужины в ожерелье чередовались с драгоценными камнями, на руках сверкали массивные золотые браслеты.
В руках верховный жрец держал жезл – символ его высокого сана.
Царь оглядел стены храма, украшенные фресками и иероглифами, обозначавшими не только слова, но и цифры.
Благословив Александра, жрец торжественно начал:
– В этих символах зашифрованы тайны, которые составляют азбуку мудрости и силы. Созерцая эти символы, ты проникаешь в тайны миров и управляешь ими.
Александр старался запомнить толкование каждого символа, наслаждаясь прикосновением к великой и древней тайне, обещающей бессмертие, власть и силу.
Жрец продолжал вглядываться в лицо Александра, неясно видимое в сумеречном свете храма. Царь явно заинтересовал верховного жреца. Он увидел в нем необычную личность и внезапно, медленно растягивая слова, произнес:
– Твой жизненный путь не очень долог, Александр, но успешен и обеспечит тебе бессмертие.
Оба замолчали.
Через некоторое время глаза жреца, опущенные вниз, начали медленно подниматься. Когда он вновь заговорил, торжественность тона сменилась речью просто много пожившего мудрого человека, беседующего с совсем еще молодым царем, поставившем себе такую неимоверно трудную задачу.
– В твоих глазах, Александр, я вижу ум и волю… Наслышан о цели твоих военных усилий… Великие цели требуют великих жертв и с трудом воспринимаются даже друзьями и единомышленниками… Помни об этом и не отвечай на непонимание жестокостью…
Верховный жрец снова замолчал. И снова Александр не решался прервать его молчание.
Снаружи сквозь открытые врата доносились голоса воинов, таявшие в мраке храма.
– А народ… Аристофан был прав – чернь слишком доступна соблазнам, ее тешит простая лесть, ее легко обмануть… – продолжал верховный жрец: – Разинув рот, в восторге глядит она на тех, кто засыпает ее сладкими фразами… Ее симпатии изменчивы, как у легкомысленной гетеры.
Жрец пристально взглянул на Александра и после небольшой паузы добавил:
– Иди, царь, к своей цели, слушая собственный голос и не жди благодарности черни. Нужно долгое время, чтобы чернь стала народом… И помни: бессмертие обеспечено тебе свыше богами!..
Александр вышел из храма, держа в руках два золотых бараньих рога, которые вручил ему верховный жрец храма Амона.
Друзья окружили царя. Гефестион взволнованно спросил:
– Что сказал верховный жрец? Какое было пророчество?
– Мне предначертано победно пройти свой путь и выполнить задуманное, – ответил Александр. – «Ты и раньше не знал поражений, а отныне станешь непобедимым». Вот что он мне сказал.
Царь поднял глаза к небесам, словно надеялся прочитать там подробнее свою судьбу.
Свита молчала в ожидании продолжения речи царя.
Александр обвел взглядом своих соратников. Гефестион, Птолемей, Неарх, Клит, Лисипп плотным кольцом окружили царя.
– Мы должны торопиться. Цель заманчива не возможностью удовлетворить чувство мести, не приобретением захваченных у врага богатств, но благородством цели объединения народов на пути разума. Я хочу, чтобы вы никогда не забывали об этом.
И царь стремительно поспешил вперед, на ходу взволнованно шепнув Гефестиону:
– Но я должен торопиться! Ни дня промедления!
В сопровождении телохранителей царь, с внезапно появившейся в его облике божественной осанкой, стремительно двигался вперед к выходу из Великого пантеона богов. Лицо его было сумрачно, но взгляд тверд и решителен. Ему шел двадцать пятый год.
Гефестион почему-то встревожился, нехорошее предчувствие пронзило его, он догнал царя-друга:
– Ты должен торопиться? Почему? Так посоветовал верховный жрец?
Александр остановился, повернулся к Гефестиону, приложил перстень к его устам, сказал очень тихо, только для него, самого близкого друга:
– Моя жизнь продлиться немногим более тридцати весен!.. Но не это главное… Главное, что он сказал: «А отныне станешь непобедимым… непобедимым… непобедимым…»
И снова Александр торопливо ушел вперед.
