Фау-2 (ЛП) - Харрис Роберт

Она остановилась.

— Что-то не так? — спросила Барбара.

— Просто мне кажется, что мы зря теряем время.

Справа от них высились массивные деревянные двери с надписью Seminarium Archiepiscopale — «Архиепископская семинария», выцветшей золотой краской над притолокой. Слева — узкий переулок.

— Давай попробуем туда — сказала Барбара — у меня хорошее предчувствие.

Кэй с сомнением всмотрелась в темноту переулка:

— Правда? Не думаю, что там что-то есть.

— Дай ещё один шанс, ладно?

Улица была узкая, извилистая, средневековая, словно туннель, зажатая между ветхими зданиями из красного кирпича и обвалившегося камня. В конце — совершенно неожиданно — оказался собор. Кэй показалось, что она слышит шаги за спиной. Она оглянулась. Барбара собиралась что-то сказать, но Кэй подняла руку, призывая к тишине. Она остановилась и прислушалась. Однако тишина только тянулась, и Кэй решила, что ей, вероятно, показалось.

Барбара усмехнулась:

— Неужели ты думаешь, что за нами следят, дорогая? Как захватывающе!

— Я не уверена, — призналась Кэй, чувствуя себя немного глупо. — Нас ведь предупреждали быть осторожными. Немцы ушли совсем недавно, а мы бросаемся в глаза.

Барбара ещё несколько секунд с интересом разглядывала её, затем покачала головой и пошла дальше.

— Куда ты идёшь? — спросила Кэй, догоняя её.

— Раз уж мы здесь, можем и заглянуть внутрь.

Первая дверь была заперта, но чуть дальше ручка второй поддалась, и дверь открылась с лязгом, который эхом отозвался в пустом помещении. Они оказались на пороге огромного нефа — с колоннами, сводами, тихого, прохладного, пропахшего ладаном — словно в ином мире. Даже Барбара, казалось, была на мгновение впечатлена.

— Ну, выпивки здесь точно не найти, — сказала она.

Кэй рассмеялась и сделала несколько шагов по проходу в сторону алтаря. Её шаги отдавались эхом по отполированному каменному полу. По привычке она опустилась на одно колено и перекрестилась. Окинув взглядом статуи святых, она вдруг вспомнила: был ведь такой — святой Румбольд из Мехелена. Ирландец, кажется... наверное, поэтому сёстры так его почитали. Как странно — встретить его здесь!

Возле двери, на столике под иконой, мерцали огарки свечей. Поддавшись внезапному порыву, она подошла и зажгла одну. Возможно, она бы даже встала на колени и помолилась, если бы не чувствовала на себе скептический взгляд Барбары, стоявшей со скрещёнными на груди руками.

— Ты молишься за него, да?

— Нет, конечно! — Но тут же с досадой поняла, что именно это и собиралась сделать. — Хотя ты права, хватит благочестия.

Они вышли обратно в сгущающиеся сумерки. На углу переулка загорелся старинный фонарь. И вдруг — нечто странное.

Когда они повернули обратно, послышался топот бегущих ног, и из-за угла выскочила женщина с батоном хлеба в руках. Она пронеслась мимо них, расталкивая, с выражением ужаса на лице. В следующую секунду донёсся грохот множества ног — и в переулок ворвался целый поток людей — не меньше двух десятков, в основном мужчины, но были и женщины с детьми в хвосте. Женщинам пришлось прижаться в дверной проём, чтобы их не снесли. Толпа скрылась за поворотом так же внезапно, как появилась.

Кэй посмотрела на Барбару:

— Что это было?

— Бог его знает. Похоже, они хотели её убить.

— Может, она украла хлеб.

Они молча смотрели туда, куда скрылась толпа.

— Нам стоит проверить, — сказала Кэй.

Теперь уже Барбара колебалась:

— Это ведь не совсем наше дело, правда?

— Нет, но… — Кэй помолчала. — Мы же должны хотя бы убедиться, что её не убивают, разве нет?

— Пожалуй.

Они пошли обратно по переулку, мимо дверей собора, обогнули его массивные стены и вышли на открытую площадь — мощёную по краям, с травой и деревьями в центре. Под деревьями собралась толпа. Люди стояли кругом, словно наблюдали за чем-то. Всё больше зевак подходили с прилегающих улиц. Инстинкт подсказывал Кэй держаться подальше; любопытство подталкивало вперёд. Барбара схватила её за рукав:

— Не ввязывайся.

Но всё равно они пошли — через газон, пробиваясь сквозь стену чужих спин, пока не добрались до центра.

Женщина стояла на коленях. Её пальто было стянуто до пояса, прижимая руки к телу. Впрочем, она и не сопротивлялась. Руки безвольно свисали, глаза были закрыты, выражение лица — смиренное. Позади стоял мужчина с огромными ножницами, хватал волосы пучками и отрезал их. Работал быстро, грубо, как будто стриг овцу. Батон хлеба валялся в грязи рядом. Каждый раз, когда он тянул волосы, голова женщины откидывалась назад. Толпа молчала.

Кэй громко сказала по-английски:

— Может, хватит уже?

Она чувствовала себя странно отстранённой. Послушай себя, — подумала она. Ты как воспитательница в детском саду. Она шагнула вперёд с протянутой рукой:

— Arrêtez!

Впервые толпа зашумела — сердито.

— Putain anglaise femme!

— Occupe-toi de tes oignons!

Один мужчина схватил её за руку, другой преградил дорогу. Полуостриженная женщина открыла глаза и взглянула на неё — в этом взгляде было молчаливое уходи. Кэй подумала: Она не хочет помощи. Я только делаю хуже. Где-то сзади Барбара кричала её имя. Даже так она продолжала пробиваться вперёд, пока чья-то сильная рука не схватила её сзади и резко не оттащила назад. Она повернулась, возмущённая — это был Арно.

— Они правы, — тихо сказал он. — Это не твоё дело.

Кэй попыталась вырваться. Он лишь крепче сжал её руку и повёл прочь. Барбара взяла её под другую руку. Наконец Кэй сдалась и позволила увести себя с лужайки. Стена спин сомкнулась за ними. Арно не отпустил её, пока они не оказались в узкой боковой улочке. Кэй прижалась к стене и закрыла лицо руками.

Барбара гладко потрепала её по плечу:

— Ты в порядке, дорогая?

— Кто она была? — Кэй опустила руки и посмотрела на Арно. — Ты её знаешь?

— Нет.

— Что она сделала?

— Считалось, что она коллаборационистка.

— Считалось?

— Обычно не ошибаются, — пожал он плечами. — Говорили, что у неё был ребёнок от немецкого солдата.

— Господи…

— Не суди их строго. Они многое пережили.

— А ты сам — ты был частью этого?

— Нет! — Его даже обидел сам вопрос.

— Тогда что ты там делал? — Когда он не ответил, она спросила: — Ты нас преследовал?

Он помолчал пару секунд:

— Да, так и есть, — спокойно сказал он. — Я увидел, как вы переходили площадь, и подумал: эти двое могут вляпаться в неприятности. И оказался прав. — Он обернулся на толпу, которая уже начала расходиться. Из центра к ним шли прохожие. Часы собора пробили половину часа. — Нам лучше уйти. Хочешь вернуться в штаб?

Барбара спросила:

— А можно где-нибудь выпить?

Он повёл их запутанным маршрутом по задним улочкам к реке. Когда они дошли, уже стемнело. От моста вниз к набережной вела каменная лестница, ступени которой были стёрты временем. У воды стояли баржи, тесно пришвартованные друг к другу. Над водой клубился туман. Арно протянул руку, помогая спуститься.

Они бы ни за что не нашли это место самостоятельно. Снаружи — будто заброшенный склад: блок и таль наверху, двустворчатые двери, в одной — вырезан маленький вход. Внутри — запах пива и табака был таким густым, будто ударил в лицо. Под тусклым светом голых ламп: пол из кирпича, засыпанный опилками, длинная стойка с деревянными бочками, разномастные стулья и столы, в углу — игра в шаффлборд, и исключительно мужская публика. Все обернулись на двух англичанок в форме.

Арно нашёл столик и выдвинул два стула.

— Кстати, это Барбара Ковилл, — сказала Кэй. — Барбара, это Арно Вермеюлен. Я живу в его доме.

Он поцеловал Барбаре руку:

— Enchanté.

Арно подошёл к бару, что-то сказал бармену, а затем заговорил с мужчиной, сидевшим в одиночестве на высоком табурете. Барбара сказала:

— Он, кажется, очарователен. Выглядит весьма привлекательно — выше колен. Прямо как Байрон с его хромотой. “Безумен, порочен и опасен для окружающих.” — Она достала пудреницу, быстро посмотрелась в зеркальце и подкрасила губы.