Золото Кёльна - Шир Петра

— А кто поручится, что это не вы, господин Вайдбрехер, пытаетесь меня облапошить? Я уже объяснила, что из двух векселей могу подтвердить только один. Вот деньги, которые вам причитаются. Принесите мне доказательства, что второй вексель действительно существует, и я немедленно выплачу вам оставшуюся сумму. Любой другой меняла поступил бы точно так же, вы это прекрасно знаете.

 Яростно фыркнув, Вайдбрехер сгреб монеты со стола и развернулся, чтобы уйти.

— Вы еще услышите обо мне!

— Стоп!

Путь ему преградил Вардо.

— Госпожа Алейдис попросила вас расписаться.

— Прочь с дороги!

Вардо схватил разъяренного торгаша за руки.

— Делайте то, о чем вас просит госпожа Алейдис, уважаемый!

Он повернул голову в сторону двери.

— Зимон, кликни кого-нибудь из соседей, а лучше двух, пусть будут свидетелями, как этот господин пытается обмануть нашу хозяйку.

— Это я-то пытаюсь ее обмануть? Клевета! Это она не отдает мне мои деньги. Я буду жаловаться в Совет и шеффенам, можете быть уверены, Алейдис Голатти. Я не собираюсь мириться с коварством ломбардских жен!

— Что тут у вас стряслось?

В контору, сопровождаемый Зимоном и другим крепким слугой, вошел Хардвин Штакенберг, сосед, живший напротив. Это был седовласый мужчина с почтенным брюшком и кустистой бородой. Он разбогател на торговле вином и был частым гостем в доме Николаи. Похоже, он был знаком и с Вайдбрехером. Об этом говорил его не слишком приветливый взгляд.

— Мне сказали, что у вас возникли какие-то проблемы, госпожа Алейдис?

Алейдис облегченно вздохнула.

— Это, конечно, просто недоразумение. Мастер Вайдбрехер думал, что у него здесь два векселя, а на самом деле только один. Я уже выплатила ему деньги, что может подтвердить Вардо. Теперь мне нужна подпись, чтобы скрепить сделку. Ничего больше.

Штакенберг смотрел на Вайдбрехера, как на гадкое насекомое.

— Немедленно подпишитесь! Или вы хотите оскорбить почтенную женщину в ее собственном доме?

— Это со мной поступают несправедливо.

Голос Вайдбрехера звучал все так же сердито. Но поскольку все свидетельства были не в его пользу, он почел за благо уступить, схватил перо и нацарапал нечто неразборчивое рядом с записью в книге.

— Отлично. Если потребуется, я готов выступить свидетелем, госпожа Алейдис.

Вайдбрехер фыркнул и беспрепятственно вышел из конторы.

— Благодарю вас, — сказала Алейдис, с облегчением захлопывая книгу.

Штакенберг погладил бороду.

— Часто ли такое случалось? Чтобы кто-то требовал оплаты по векселю, которого даже не существует.

— До сих пор ни разу, — ответила Алейдис, покачав головой.

— Тогда готовьтесь и будьте осторожны. От Вайдбрехера этого стоило ожидать, но при большом потоке клиентов, с которыми вы будете иметь дело каждый день, вы легко можете упустить из виду такие детали. Слух о смерти Николаи разлетелся быстро, и первые стервятники уже кружат над его костями. Если вам понадобится помощь, без колебаний обращайтесь ко мне.

— Спасибо, господин Штакенберг, вы очень добры.

— Николаи не был особенно добр, — грустно улыбнулся Штакенберг. — Сдается мне, вы уже это поняли. Возможно, в нем было и что-то хорошее, дитя мое, но боюсь, что этим наследством он оказал вам медвежью услугу. Берегите себя!

Глава 12

К счастью, с другими посетителями в тот день проблем не возникло. Все это были уважаемые купцы и торговцы, со многими из которых Алейдис уже была знакома, так как они регулярно наведывались в меняльную контору.

Работа вскоре пошла своим чередом: обменивались монеты, обналичивались и выписывались векселя. Алейдис тщательно записывала каждую сделку на восковой табличке и просила Зигберта делать дубликаты каждого важного документа. Вскоре вернулся Тоннес и принес ей новости о некоторых — но не обо всех — должниках по корабельному залогу. К двум из них юноши наведаются на следующий день, к остальным ей придется идти самой. Алейдис оставалось лишь надеяться, что они не попытаются ее надуть, как Вайдбрехер. Она подозревала, что в ближайшее время ей может прийтись непросто.

Во второй половине дня все стихло, и Алейдис решила, что настала пора воплотить в жизнь план, который она наметила еще утром. На первый взгляд он мог показаться неразумным, но с учетом своего шаткого положения она была готова рискнуть в обмен на новые знания. Поэтому Алейдис поручила подмастерьям на время вести дела самостоятельно, а девочкам — помочь Эльз приготовить ужин. Зимону она повелела сопровождать ее в город. На этот раз мускулистый слуга держался к ней ближе обычного, бросая предупреждающие взгляды на прохожих, даже на тех, кого вряд ли можно было заподозрить в дурных намерениях. Она была благодарна ему за это. В его сопровождении она всегда чувствовала себя в безопасности, так как знала, что, если потребуется, Зимон будет защищать ее до последнего вздоха. Конечно, она молилась, чтобы до этого не дошло.

— Куда мы идем, госпожа? — поинтересовался Зимон, то и дело настороженно поглядывая то налево, то направо, то через плечо. — Этот путь ведет не на Старый рынок и не в порт.

— Разве я говорила, что собираюсь туда? — улыбнулась Алейдис.

— Я думал, вы собрались за покупками или решили навестить судовладельцев.

— Нет, на сегодня у меня другие планы. Мы идем к Франкской башне.

— Что вам там делать? Вроде бы никто из ваших клиентов не сидит там в тюрьме.

— Нет, я не к клиентам. Георг Хардефуст сообщил мне, что туда заключили Хиннриха Лейневе-бера.

— Того ублюдка, что напал на вас вчера? — Зимон удивленно уставился на нее. — Что вам от него нужно? Вам нельзя в тюрьму!

— Скажи на милость, кто может мне это запретить?

— Но он вам угрожал!

— У него были на то причины, ты не находишь? Мой муж плохо с ним обошелся. Нет ничего удивительного, что он и меня считает причастной. Ведь я жена Николаи Голатти, то есть была ей. А то, что я ничего не знала о его темных делишках, звучит настолько неправдоподобно, что вряд ли кто-то поверит, пусть даже это чистая правда.

— Но что вам нужно от Лейневебера?

Она пожала плечами.

— Ответы на вопросы.

— Какие вопросы?

Она ничего не ответила слуге, потому что к этому времени они уже почти дошли до площади, на которой возводился собор. Здесь было полным-полно народу. Строители и ремесленники спешили по своим делам. Между ними сновали слуги и служанки с поручениями от господ. Собаки, кошки, гуси и свиньи носились без всякого присмотра среди визжащей детворы, которая играла в догонялки, катала деревянные обручи и мячи. Уличные торговцы громкими голосами предлагали с лотков всякую всячину. Ближе к месту строительства собора под открытым небом или в шатрах расположились пекарни и переносные кухни, обеспечивавшие вечно голодных работников едой и питьем. В воздухе пахло каменной пылью, горячими пирогами и жареной кровяной колбасой. Грохотали и скрипели краны и тали, поднимавшие на верхние ярусы внушительного здания собора камни и инструменты. Повсюду слышались крики, смех и ругань. Кто-то довольно мелодично насвистывал «Песнь Марии». Алейдис всегда нравилась суета кельнских улиц. Особенно она любила бывать здесь, на строительстве собора. Но сейчас поймала себя на мысли, что пристально вглядывается в лица людей, ища в них признаки недоброжелательства и готовности напасть на нее. И лишь убедившись, что здесь никто не обращает на нее внимания, смогла расслабиться.

Когда они ненадолго остановились, чтобы пропустить вереницу мужчин, которые толкали перед собой тачки, нагруженные песком, она с любопытством обернулась и случайно увидела маленького Ленца. Она помахала ему рукой, но он, очевидно, не заметил ее, потому что унесся прочь, как ветер. Пожав плечами, она обернулась к Зимону.

— Смотри, как высоко уже поднялась новая башня. Кажется, мастер Клайве намерен добиться своей цели.

— Ваша правда! — раздался у нее за спинои грубый мужской голос, заставивший ее обернуть СЯ. — Если я добьюсь своего, то однажды на башне появятся великолепные колокола, к установке которых я намерен сам приложить руку.