Ширли Уотерс - Жаркие оковы
Сердце Руны наполнилось гордостью, когда облаченный в роскошную кольчугу отец подошел к сидевшему на лошади шотландцу и поднял руку в знак приветствия. Тот спрыгнул на землю, и они пожали друг другу руки. Бальдвин был на полторы головы ниже крепкого шотландца, зато выглядел моложе. Лицо шотландца было испещрено морщинами и шрамами от оспы. Высокий лоб переходил в тянувшуюся до затылка лысину, которую обрамляли длинные жидкие пряди седых волос. Улыбка обнажала черные дыры на месте трех выбитых или выпавших зубов. Однако шотландец тоже был в доспехах и с оружием и выглядел как воин, переживший много битв. Кольчугу прикрывал белый плащ, застегнутый дорогой круглой фибулой.
– Меня зовут Ангус. Я оруженосец лорда Иэна Маккалума, – дружелюбно представился шотландец, с акцентом произнося английские слова. – Когда он объяснил мне мое задание, я сперва не поверил. Вы и вправду викинги?
Прежде чем Бальдвин смог что-либо ответить, взгляд Ангуса упал на Руну.
– Святая Нотбурга! Похоже, ваши женщины не стоят у плиты.
Руна сегодня не стала надевать кольчугу: ей не хотелось привлекать к себе еще больше внимания, чем обычно. На девушке были мягкие штаны из оленьей кожи, отороченные мехом сапоги и синяя туника до колен. С пояса свисал Соколиный Коготь и сарацинский кинжал, через спину был перекинут колчан со стрелами, а в руке дочь Бальдвина держала лук. Из украшений на Руне были лишь серебряные браслеты и еще одна дань ее женственности – цепочка с кулоном, лежавшим между грудей. Девушка и сама не знала, почему решила ее надеть. Возможно, чтобы показать Роуэну, как бы ей хотелось ему принадлежать…
Шотландский оруженосец в очередной раз тряхнул головой и наконец оторвал взгляд от Руны.
– Я здесь, чтобы отвести вас к брату Окснаку, господин Бальдвин, – сказал он предводителю викингов. – Мой хозяин объяснил мне, что хочет положить конец вражде, потому что тоскует по дочери и осознал, каким ужасным был поступок монаха. Должен вам сказать, он очень сожалеет о случившемся. Как чувствует себя леди Ательна?
– С ней все в порядке, слово викинга. Как далеко до места, где прячется Окснак?
– Поскольку вы без лошадей… – Оруженосец окинул взглядом людей Бальдвина. – Думаю, вы доберетесь до крепости Дэнстон к завтрашнему вечеру. Можно проплыть еще немного вверх по Ай-Уотер, а дальше придется идти пешком. Я возьму свою лошадь с собой, если не возражаете.
Бальдвин вернулся к кораблю и отвел Роуэна в сторону.
– Ему можно верить? – услышала Руна тихий вопрос отца.
– Ты спрашиваешь у него? – прошипел стоявший в трех шагах Ингварр.
– Я не стал бы ему доверять, – ответил Роуэн.
Это прозвучало так, словно он имел в виду Ингварра.
Бальдвин почесал аккуратно заплетенную и украшенную золотыми кольцами бороду.
– Мы возьмем его на борт, – решил он. – И будем наблюдать за ним с особой бдительностью.
Роуэн помог шотландцу завести лошадь на корабль. Руна была поражена ее размерами. Ее маленькая кобылка Фригг по сравнению с этой вороной горой мышц казалась комнатным животным. Даже боевой жеребец Ингварра – самый крупный в Йотуре – выглядел куда безобиднее этого скакуна. Девушка с восхищением наблюдала за тем, как Роуэн обращается с чужой лошадью. Он совершенно не испытывал страха. Роуэн потрепал животное по мощной шее и не побоялся поднести руку ко рту с большими крепкими зубами, чтобы погладить коня по носу. Доведя лошадь до середины палубы, Роуэн привязал ее к кильсону.
Ангус, который, широко расставив ноги, стоял на сходнях, одобрительно посмотрел на англичанина.
– Ты разбираешься в лошадях, – сказал он и, вероятно, задумался, не спросить ли, кем был этот чужеземец, заметно отличавшийся от викингов своим южным загаром и серебряным крестом на шее, но затем решил, что лучше ему этого не знать.
В целом шотландец вел себя уверенно; кажется, общество викингов ничуть его не смущало. Он разговорился с Ариеном, который гордо выпятил тощую грудь и увлеченно доказывал, что отправился в это путешествие, чтобы узнать больше нового. Смех Ангуса был таким же низким, хриплым и искренним, как у Бальдвина.
Лица йотурцев расслабились. Руна подумала, что на месте графа, желая заманить викингов в ловушку, она выбрала бы именно такого мужчину.
Один лишь Ингварр по-прежнему выглядел мрачным.
– Руна! Руна! Погляди! – Ариен тряс сестру за плечо.
Руна рывком села и стала протирать глаза.
– Что случилось?
Спина болела так, словно она была старухой. Руна потянулась и угрюмо окинула взглядом борт. Утомленная бессонной ночью, она села на край скамьи для гребцов, свесила ноги вниз и прислонилась плечом к борту. Несмотря на усталость, Руна в очередной раз пожалела, что, будучи женщиной, была недостаточно сильной для того, чтобы работать веслами. Роуэн, похоже, не жалел об отсутствии сна и греб вместе со всеми. Кто-то – кажется, Сверри – затянул песню, и ритмичные удары весел вместе с качкой убаюкали Руну.
– Ну, смотри же, – не унимался Ариен. – Вон там!
Он показал на берег, и девушка заметила бегущую по полю черную фигуру.
Руне понадобилось несколько мгновений, чтобы осознать: «Ловец ветров» стоял у берега, привязанный канатами к крепкому вязу. Конец сходней упирался в песчаный берег, на котором виднелись глубокие следы от сандалий монаха. Он вскарабкался по поросшему кустарником склону и теперь бежал, подобрав рясу до колен.
– Но кто его отпустил? – растерянно спросила Руна и тут же услышала рычание Ингварра.
– Зачем ты это сделал, англичанин? – Он схватил Роуэна за плечо. – Ты забыл о своей клятве?
– Что я вас не предам? Ничуть, – ответил англичанин, тяжело дыша.
Руна вскочила на ноги, спрыгнула с платформы для гребцов и поспешила к мужчинам. От нее не укрылось, что Ангус с интересом поглядывает в их сторону.
– Алевольда взяла в плен я, – сказала Руна, становясь между Ингварром и Роуэном. – Так что это мне решать, сердиться или нет.
Все уставились на девушку, словно ожидая, когда она начнет осыпать Роуэна ругательствами. Руна повернулась к нему.
– Патер Алевольд не может нам ни навредить, ни помочь, – сказал англичанин. – Поэтому я отпустил его, как только корабль пристал к берегу.
Втайне Руна давно сочувствовала бедному монаху и была даже рада, что он сбежал. К тому же ее раздражали его разговоры о загубленных душах.
– От него не было никакой пользы, – кивнула она. – Но в следующий раз спрашивай, прежде чем сделать что-либо подобное!
– Ладно, – произнес Бальдвин, со скрещенными на груди руками нетерпеливо наблюдавший за этой троицей. – Собирайте вещи. Четверо мужчин останутся на корабле, остальные – готовьтесь выступать. Ариен, ты тоже останешься здесь.
– Отец! – Мальчик подбежал к Бальдвину и жалобно посмотрел ему в глаза. – Что мне тут делать? Считать птичьи гнезда на берегу?
Предводитель викингов потрепал сына по щеке.
– Нам придется бежать до завтрашнего вечера, если ты еще не понял. Для тебя это будет слишком тяжело. Кроме того, мы не знаем, что ждет нас у цели. Это может быть опасно.
– А здесь в глуши разве не опасно?
– С тобой останется Сверри.
Ариен надул щеки.
– Ну пожалуйста!
– Это не опасно, – вмешался Ангус. – Кроме того, я могу посадить мальчика на лошадь впереди себя.
Бальдвин отступил от Ариена и внимательно посмотрел на шотландца.
– Поклянись своим богом и всем, что для тебя свято, что нас не ждет западня.
Ангус поднял свою усеянную шрамами ручищу и уверенно взглянул в водянисто-голубые глаза Бальдвина.
– Клянусь Богом и всеми шотландскими святыми!
Взгляд оруженосца метнулся к Роуэну, когда тот подошел ближе.
– Я еще со вчерашнего дня хочу спросить, почему брата Окснака нельзя привести сюда и передать Бальдвину? Зачем совершать утомительный марш?
Лицо Роуэна выражало безразличие, словно ответ на этот вопрос не имел для него особого значения, но Руна чувствовала напряжение англичанина, скрытое за показным спокойствием.
Ангус улыбнулся, но его взгляд остался холодным.
– За ним не послали, чтобы не спугнуть его. Нам нужно приближаться к крепости по возможности незаметно, чтобы он не догадался об опасности и не дал деру. Как вот этот. – Оруженосец кивнул в ту сторону, куда побежал Алевольд.
– Кому принадлежит эта крепость?
– Она относится к владениям графа, но расположена поодаль. Раньше, когда граф был еще молод, он использовал ее во время охоты в близлежащих лесах. Английский король никогда не проявлял к ней интереса, да и самого Маккалума оставил в покое, поскольку граф честный и набожный человек. Ты англичанин, верно? – обратился Ангус к Роуэну.
