Иван ФИРСОВ - От Крыма до Рима(Во славу земли русской)
Отныне Россия наделялась правами Франции и Англии, «сих двух наций и прочих, якобы слово до слова здесь внесены были должны служить во всем и для всего правило, как для коммерции, так и для купцов российских…» Купеческие суда теперь могли иметь, подобно Англии и Франции, 4-6 легких пушек для защиты от пиратов, а также конвой военных кораблей.
* * *
Внимательно вчитывалась в текст Договора с Пор-той императрица. Наступали сроки его ратификации. Теперь к России прирастало немало новых земель в Причерноморье, Азовском краю. Почва там должна быть плодородная, но незаселенные, безлюдные места, пустоши одни. Десяток лет тому назад, едва воцарившись на троне российском, она первым делом позаботилась о своих соплеменниках. Не хватало там крестьянам, свободным от кабалы, землицы. Едва сводили концы с концами. За пятнадцать лет постигла Екатерина Алексеевна, бывшая захудалая немецкая принцесса, как просто, без натуги, черпают из российской казны деньги власть имущие. В декабре 1762 года вышел манифест, позволявший всем иноземцам, «кроме жидов, выходить и селиться в России». Следом появился указ, которым всем переселяющимся в Россию разрешалось «строить и содержать по их законам церкви в тех местах, где они селиться пожелают». Иноземцам, которые «переселялись на постоянное житье и вступали в подданство Российской державы», положены «вспоможение и денежная ссуда». Более того, выбирали себе внутреннее самоуправление, освобождались от налогов, рекрутской повинности, получали кредиты на обзаведение, наделялись большими земельными угодьями. На это дело пошло из казны девять миллионов рублей, треть бюджета державы. Позаботилась императрица, добродетельность проявила о своих земляках-немцах, хотя и бывших, но единоверцах. А русский мужик еще не дорос до европейца. Покуда пускай в крепости у своего помещика помыкается, терпелив русский характер. Но для острастки издала указ — запретить холопам подавать жалобы на своего господина… За минувшие годы немцы-переселенцы осели в Саратовской губернии, создали там более ста колоний,.живут припеваючи, боготворят императрицу, сама сие почувствовала, путешествуя по Волге. Просили помочь с вывозом пшеницы на продажу…
Пришел с докладом граф Чернышев:
— Ваше величество, Алексей Наумыч доносит, три корабля «новоманерных» в Балаклаве изъедены сплошь червями, в море не выйдут, утонут. Распорядился снять с них все пушки, годное к употреблению снаряжение, рангоут, переправить все сие в Таганрог. Просит дозволения изломать те корабли. Годную древесину употребить в дело и на дрова. Не оставлять же татарам сей подарок.
— Отпиши Алексею Наумычу мое согласие. Императрица позвонила в колокольчик. В дверях появился статс-секретарь Козьмин.
— Подай-ка мне, Сергей Матвеич, последние депеши графа Алексея Орлова.
Козьмин взял с ломберного столика, не глядя, зеленую сафьяновую папку, раскрыл ее и, положив перед императрицей, поклонился и вышел.
Перебрав бумаги, Екатерина взяла одну из них.
— Граф Алексей Орлов в который раз мне пишет, что на островах Архипелага немало греков православных просятся к нам, в Россию. Нынче по договору на Азовском берегу, подле Керчи и Еникале, да и в Киевской губернии появились пустоши. Надобно их заселять людьми. Как раз греки и подойдут, они к жаре привычные. Отпиши Елманову мое повеление снарядить два фрегата, доброхотов греческих подобрать да и отправить с семьями в Керчь. А там пускай Алексей Наумыч распорядится с губернатором азовским, где их лучше обустроить.
— Ваше величество, в Трактате с турками прописано, что военным судам из Средиземного моря входить в Дарданеллы запрещено.
Императрица лукаво прищурила карие глаза, улыбаясь краешками губ.
— Ведаю о том, Иван Григорьевич. Вели на тех фрегатах купеческие флаги поднять. Испытаем дальнейшие помыслы султанские…
* * *
После Чесменской виктории адмирал Григорий Спи-ридов был озабочен мыслью, где и как обустроить подчиненную ему эскадру. Продолжалась война с Турцией. Корабли должны иметь удобную для стоянки и обороны бухту. Обошел все подходящие острова Архипелага и остановил свой выбор на гавани порта Ауза, на острове Парос. Свое мнение он изложил графу Алексею Орлову. «Сие место порт Ауза с островом своим Паросом столь важно и нужно, что я признаваю лучше всех в Архипелаге островов, где есть порты, и всех лучший залив, где есть рейды, потому нигде так укрепиться и малою силою обороняться нельзя, как в порте Аузе».
Спиридов уже не командовал Средиземноморской эскадрой. Размолвки с графом Орловым порядком надоели, и он подал в отставку, когда ему перевалило за шестьдесят. Перед заключением мира адмирал сдал Должность вице-адмиралу Елманову. Он-то и получил распоряжение графа Орлова отобрать из жителей Архипелага желающих навсегда переселиться в Россию. Для перевозки Елманов назначил два фрегата, «Архипелаг» под командой капитан-лейтенанта Мельникова и «Почтальон» во главе с командиром, капитан-лейтенантом Бухариным. В марте 1775 года они отправились к Дарданеллам, подняв на кормовом флагштоке купеческие, трехцветные, российские флаги.
Так совпало, что в эти дни турки, долго тянувшие волокиту, наконец-то ратифицировали Кючук-Кай-нарджийский договор. Временный поверенный в делах России полковник Христофор Петерсон и великий визирь Дервиш Мухаммед-паша произвели в Константинополе размен ратификационными грамотами. Приход в бухту Золотой Рог двух российских фрегатов не вызвал особых возражений со стороны рейс-эфенди и визиря Мухаммед-паши. Сказалось, видимо, их недавнее вступление в должности, а также неурядицы Порты с Австрией и недовольство в народе проигранной войной.
В середине мая «Архипелаг» и «Почтальон» отдали якоря на Керченском рейде. Сенявин рапортовал в Адмиралтейств-коллегию кратко — «Архипелаг» и «Почтальон» прибыли в Керчь благополучно мая 18-го сего года». Только что флагман Азовской флотилии получил радостную весть из Петербурга, его произвели в полные адмиралы.
Появление в Черном море двух фрегатов, построенных на верфях Петербурга, еще больше подбодрило адмирала. Наконец-то под его командой стали в строй полноценные морские боевые корабли, а не приспособленные, сооруженные на реках суда.
И теперь в мирные будни у флагмана хватало забот. Приводили в порядок пообветшавший за время войны корабельный состав. Меняли обшивку днищ, обновляли такелаж и рангоут, принимали рекрутов на последние корабли, поступившие с донских верфей. На рейдах Керчи, Еникале, Таганрога реяли вымпела 32 боевых кораблей, в постройке которых была и его немалая заслуга. По распоряжению Адмиралтейств-коллегий он отправился к устью Днепра. Наступали новые времена, Россия обосновывалась на Черном море. Для обороны морских рубежей державе необходим флот, по крайней мере равный противостоящему сопернику. Флот состоит из кораблей, для постройки которых на Черном море не было ни одной верфи. Сенявину и предстояло подыскать место, где возможно сооружение кораблей. В молодые годы адмирал сражался в этих местах с турками в составе Днепровской флотилии. Неподалеку от урочища Глубокая пристань он и рекомендовал создать верфи. Минуют годы, и здесь появится город корабелов, Херсон…
В Керчи адмирала ждало указание отправить часть офицеров на Балтику. Адмирал считал своим долгом напутствовать каждого из них.
Федору Ушакову перед отъездом сказал:
— Откровенно, доволен тобой, распознал, что в тебе истинно морская жилка трепещет. Рад, что ты закалку здесь получил по всем статьям. Мыслишь неординарно. Сие к добру. Не цепляешься за букву, яко слепец за стену, как говаривал наш создатель, Великий Петр.
Ушаков смущенно переступал с ноги на ногу, но по лицу было видно его радужное настроение.
— Не забывай сии места, где отплавал пяток кампаний, авось тебе сызнова в этих краях служить Отечеству выпадет…
В Санкт-Петербургской корабельной команде, куда по предписанию прибыли азовцы, царила непривычная для их слуха сонная тишина. В канцелярии разомлевший от летнего зноя унтер-офицер полистал в папке бумаги и объявил:
— По высочайшему повелению вам предоставлен домовой отпуск. Жалованье велено вам выдать вперед, затри месяца…
Кто-то из офицеров оставался в столице, не каждому по карману дальняя дорога, большие путевые расходы. Другим, из разорившихся однодворцев, и ехать было некуда, они лишь номинально принадлежали к дворянскому сословию. Ушаковы жили скромно, но достойно. В трех деревеньках за ними значилось два десятка душ, помогали родственники из Рыбинска. Ехал Федор на перекладных, экономил в дороге, дома ждал встречи с отцом и матерью, сестрой и братом.
Первые дни отсыпался вдосталь на сеновале, первых петухов не слышал, спал крепко, не будил его и собачий лай. В полдень отправлялся к Волге, купался. Лето хоть и было на исходе, но стояла несносная жара.
