Рихард Вейфер - Данте
— Придется его припрятать! — сказал Арнольфо, поднимая кинжал.
С ужасом он восстанавливал картину произошедшего. Никколо Черки, один из предводителей белых, честный, добропорядочный владелец мельницы и торговец маслом, неожиданно подвергся нападению, грозившему ему смертью. И со стороны кого?.. Сына своей умершей сестры, первой жены жестокого Корсо Донати! Арнольфо сразу вспомнился день, когда этот молодой негодяй покушался на жизнь благородного Гвидо Кавальканти. В тот раз стрела убийцы прошла мимо, на этот раз смерть, похоже, нашла свою добычу, потому что бескровное лицо старика оставляло мало надежды на его спасение. Арнольфо разорвал у него на груди кафтан и обследовал глубокую рану, после чего подозвал людей, которые осторожно, сгорая от любопытства, все же решились приблизиться, поняв, что опасность уже миновала.
— Позовите врача и помогите мне, вместо того чтобы таращиться с разинутыми ртами!
Подошло и несколько мужчин; они подхватили бранящегося Симоне Донати, который в пылу борьбы тоже получил ранение, оттащили его на несколько шагов и поспешили на помощь к Арнольфо, который пытался с помощью неизвестно откуда взявшейся повязки кое-как перевязать рану, полученную стариком.
— Отнесите Симоне в дом его отца! — приказал Арнольфо. — Там его быстрее поставят на ноги, чем здесь.
Несколько человек поспешно подняли тяжелого Симоне, чтобы доставить домой. Это был удобный повод оказать услугу могущественному Корсо Донати — на всякий случай.
Арнольфо проявлял заботу об убийце, испытывая чувство внутреннего протеста, однако он подумал, что нет необходимости без нужды раздражать черных, которые опять оказались у власти.
— Вас тоже отнести в свой дом? — спросил он сера Никколо.
— Нет, — с трудом ответил тот, — оставьте здесь… слишком поздно… Я хочу только сказать тебе…
— Пожалуйста, отойдите немного назад! То, что собирается поведать мне мессер Никколо, возможно, не для посторонних ушей.
Энергичный голос Арнольфо возымел действие. Хотя некоторые попробовали возмутиться, ссылаясь на то, что улицы — для всех, они все же удалились, к тому же несколько разумных мужчин подтвердили, что подобное — в порядке вещей.
— Я торопился на свою мельницу, когда он напал на меня, мой дорогой племянник! Они намерены уничтожить всех ведущих белых, сегодня вечером убедиться в этом придется Данте Алигьери… а ты… предупреди его…
Последний вздох положил конец земной жизни Никколо Черки.
Потрясенный, Арнольфо стоял над трупом.
Теперь мир во Флоренции снова был нарушен!
Арнольфо наконец окончательно взял себя в руки. Ему нельзя было терять времени.
«Предоставь мертвым погребать своих мертвецов», — было сказано в Евангелии.
— Идите сюда, люди, с ним все кончено. Давайте помолимся за упокой его души!
Мужчины стащили с голов шляпы и молитвенно сложили руки.
— А теперь отнесем его домой — к безутешной вдове и бедным сиротам!
Спустились сумерки. Серо-голубые тучи затянули зимнее небо. Вороны с карканьем носились над домами.
Донна Джемма зябко куталась в широкий плащ. В лавке она купила новую жертвенную свечу, которую поставила перед раскрашенной глиняной фигуркой Иоанна Крестителя, которая была установлена в нише в стене дома Данте и мрачно взирала на улицу.
— Карр, карр! — прокаркала черная птица, озираясь по сторонам с мрачного кипариса, на котором сидела.
Бедная женщина вышла на улицу с трутом и огнивом в руках, чтобы зажечь жертвенную свечу, после чего вернулась в дом.
Отчего у нее сегодня так тяжело и смутно на душе? Хоть бы Данте скорее возвращался!
В дверь постучали. Донна Джемма испуганно вздрогнула.
Это оказалась соседка, болтливая, завистливая донна Матильда. Только ее еще не хватало.
— Добрый вечер! Я всего на минутку. Как у вас дела, донна Джемма?
— Спасибо, прекрасно!
— А у вашего мужа?
Джемма с трудом преодолела охватившее ее возмущение:
— Спасибо, у него тоже все в порядке!
У соседки сделалось такое лицо, будто она ненароком глотнула уксуса.
— Странно, что ваш муж еще не арестован!
— А почему, собственно, его должны арестовать? — спросила донна Джемма, сверкая глазами.
Донна Матильда уперла руки в бока.
— И вы еще спрашиваете почему? Другие, которые уже сидят в подвале, совершили меньшее преступление, нежели ваш муж, всегда выступавший против святого отца!
— С чего это вы взяли? Мой муж никогда не выступал против Папы. Он заботился исключительно о том, чтобы Флоренция сохранила свою исконную свободу!
— Ха-ха! И за это он потеряет собственную свободу, и пусть будет доволен, что не поплатится головой!
— Ну, хватит! Убирайтесь отсюда!
Раскрасневшись от негодования, донна Джемма указала соседке на дверь.
На какое-то время удивление и страх лишили сварливую соседку дара речи, но потом до ее сознания дошло, что она сама — добропорядочная женщина, а другая — бедное, отверженное создание, которой следует стыдиться того, что она замужем за презренным государственным преступником, и к ней с новой силой возвратился иссякший было поток красноречия:
— Вы еще позволяете себе смотреть на всех свысока! Да такие, как вы, должны быть рады, если порядочные люди перемолвятся с вами хоть словом, ведь ваш муж совершил неслыханные по своему цинизму присвоения государственных средств и подлости! Сейчас вы делаете удивленные глаза, наверное, вы так не думали о вашем милом Данте, но самое худшее еще впереди! Во Флоренции хватит виселиц для воров и тому подобных преступников! Раньше я всегда испытывала к вам сочувствие, но теперь вы больше не заслуживаете сострадания, вы ничуть не лучше своего мужа! Вот, теперь я все сказала!
И за соседкой громко щелкнула входная дверь.
Донна Джемма схватилась рукой за сердце и в изнеможении опустилась на стул. Вся кровь отлила у нее от лица. Только глаза смотрели с той пугающей неподвижностью, которая невольно наводит на мысль о приближающемся безумии…
Что там плела эта подлая женщина? Данте, честный, открытый человек, которому так часто приходилось быть радушным хозяином, якобы заслуживает виселицы? Он совершал подлоги и присваивал государственные средства?
Нет и тысячу раз нет!
Джемма знала своего мужа лучше всех на свете и готова была кричать судьям: «Взгляните же на этого славного человека, который искренен и честен до глубины души! Разве так выглядят преступники?»
И все же жуткое чувство страха не проходит, оно проникает в душу, словно гадкий, отвратительный червь! Эта сплетница не говорила бы с такой уверенностью, если бы не знала чего-то наверняка. Но что это могло быть?
Теперь напряженно работающий мозг бедной женщины озаряет неожиданная мысль: то, что Данте — преступник, не более чем жалкая ложь! Верно во всем этом только одно: его собираются убить, потому что боятся его и его честности. Преступник вовсе не он, а другие, которые пытаются отнять у несчастной женщины мужа и лишить бедных детей отца!
Ах да, дети! Джемма совсем забыла о том ужасном, что на них обрушилось. И вот они как раз тут как тут: Пьетро, который, взяв за тесемочки от фартучка младшую сестренку, изображает возницу, и Якопо, в роли седока, всячески подбадривающий разными возгласами импровизированную повозку. Внезапно Пьетро забывает про свою роль кучера, он подбегает к матери и испуганно спрашивает:
— Что с тобой, матушка, тебе нехорошо?
Донна Джемма с какой-то почти неуклюжей нежностью обняла своего первенца и поцеловала его.
— Ах, Пьетро, ты уже совсем большой, ты способен понять меня: помолись Пресвятой Деве Марии, чтобы никто не причинил зла вашему любимому отцу.
— Отцу? Ты слышишь, мама, он как раз идет!
Жена Данте напряженно прислушалась.
— Нет, мальчик мой, это не отец! Святая Матерь Божия, кому бы это быть?
В комнату входит незнакомый молодой человек; он чрезвычайно взволнован.
— Простите за вторжение, донна Джемма! Мое имя — Арнольфо Альберти. Ваш супруг, мессер Данте, дома?
— Нет… он… а что вы хотите от него?
— Предупредить, что он должен немедленно бежать.
— Господи Боже мой, а в чем дело?
— Недавно Никколо Черки был убит своим собственным племянником Симоне Донати. Перед смертью мессер Никколо успел сказать мне, что сегодня вечером придут за мессером Данте и я должен его предупредить.
— Сегодня, в сочельник?!
— Эти негодяи ни с чем не считаются. Ваш супруг должен бежать немедленно, потому что еще до перезвона «Аве Мария!» ворота закроют.
— Вы позовете его? Он отправился к соседу Адимари.
— Немедленно позову.
Донна Джемма почувствовала почти облегчение. Теперь она по крайней мере знала, в чем дело. Этот давящий страх на протяжении всего дня был просто невыносим!
